Неделю я провёл на фестивале документального кино «Евразия.doc». В шорт-лист было отобрано 28 работ, среди которых оказалась и 34-минутная лента из Сербии «Мама родит меня заново» (режиссёр Лиляна Миланович; сценаристы Лиляна Миланович и Милош Маркович; оператор Шандор Идей). Эта картина сначала заставила меня плакать, а после думать о болезненно-важном — о том, что натовские бомбардировки Сербии до сих пор не только не осудили, но и должным образом не осмыслили.
Историю, согласно хрестоматийной фразе, пишут победители. Под ней тут можно и нужно понимать так называемую «мировую историю» — выстроенную хронологию событий, каждое из которых, казалось бы, имеет свои причинно-следственные связи и объяснения. Однако победители запрограммировали её так, что картина вышла не просто неполной, но однобокой и тенденциозной, ставшей чем-то вроде агитационного листка, розданного оболваненному населению. Между тем большая часть людей (или «цивилизованного сообщества» с соответствующими ценностями и устремлениями) живёт в соответствии с предложенной ей картиной мира.
В ней, в этой «мировой истории», бомбардировки Белграда имеют вполне конкретное объяснение: воздушно-наступательная операция «Союзная сила» (Allied Force) была инициирована для «предотвращения геноцида албанского населения в Косово». О том, как происходил этот геноцид и как сербские власти скрывали его, сняты, к примеру, такие документальные ленты, как «Глубина 2» и «Груз». Однако куда скуднее отображено то, как албанцы поступали с сербами. И почти никого из тех, кто существует в парадигме «мировой истории», не смущает жесточайшая избыточность наступательной операции.
78 дней войны. 38 тысяч боевых вылетов. Ущерб на сотни миллиардов долларов. Выпущено 3 тысячи крылатых ракет. Сброшено 80 тысяч тонн бомб, в том числе кассетных с обеднённым ураном (по разным оценкам, НАТО обрушило на сербов от 15 до 20 тысяч тонн этого смертоносного оружия). Об этом повествует документальная лента «Уран-238. Мой рассказ» режиссёра Миодрага Мильковича. Появилась она только два года назад, в 2018-м, – накануне двадцатилетия тех жутких событий.
Безусловно, для осмысления необходимо время. Но не слишком ли медленно оно происходит? Не слишком ли скудно? И в конечном счёте не получается ли так, что альтернативное мнение в принципе уничтожается мировой историей и её стандартами?
Эмир Кустурица заявил: «Почему у нас нет фильма о натовских бомбардировках, а Россия должна снимать такого рода кино? Потому что русским интересам не отвечает нахождение здесь НАТО. А нашим интересам отвечает или нет? Моим — нет». Это сложные вопросы, в ответах на которые — как бы это ни прозвучало — всё не столь однозначно.
Однако совершенно точно нам необходимо серьёзное осмысление тех трагических событий — шаг за шагом. Нужна масштабная картина происходившего, а главное – мы должны наконец-то заговорить о подлинных виновниках того ада.
В Белграде есть известный памятник «Зашто?» (в русском переводе — «Почему?»). На мемориальной плите значатся имена и фамилии 16 сотрудников государственного телерадиоканала Сербии (РТС), погибших при ракетном ударе НАТО. Вот только из подписи на памятнике невозможно узнать, кто стал причиной их гибели. Там нет ни слова о НАТО. Погибли 16 человек – и точка. Виновным в этом и в мире, и в самой Сербии «назначили» тогдашнего руководителя РТС Драголюба Милановича. Он был осуждён на 10 лет.
«Мама родит меня заново» начинается с кадров, на которых Миланович гуляет по улицам и размышляет о свободе. В центре картины – трагедия, произошедшая с РТС, но постепенно она перерастает на экране в трагедию всего сербского народа. Не масштабное полотно, нет, но очень чёткая фиксация на теме. Ведь тогда, как очень точно размышляет редактор РТС Милош Маркович, дежуривший в ту чёрную ночь, разбомбили не только здание, город, страну, — но и правду, справедливость, человечность.
Эти понятия стали атавизмом ещё задолго до бомбардировок Белграда. Архивные кадры рассказывают нам, что Вашингтон лоббировал эмбарго на поставки оружия в Сербию, а после применил против неё новейшие разработки. Однако в 1999-м, казалось, ещё оставалось то, что всегда лежало в основе западной цивилизации, – Закон. И вот бомбардировки полностью отменили его, поиздевавшись над международным правом. Тогда едва ли не все юристы мира враз стали адвокатами дьявола.
Безусловно, это не разовый акт, не одно действие, а последовательность и банальность зла. Международное право превращали в посмешище планомерно. Но бомбардировки Сербии определённо поставили не точку, нет, но восклицательный знак – убедительнейший знак препинания, после которого мировая история стала писаться с нового параграфа.
Удивительно, впрочем, тут другое (и данная мысль не покидала меня на протяжении всего просмотра ленты «Мама родит меня заново»): сколь легко мир принял издевательскую, садистскую и патологическую ложь о Сербии. Ведь мало кто ей возражал. Мало кто пытался изменить ту самую картину мира (хотя бы в конкретно взятом её фрагменте), о которой я размышлял в начале.
Говоря о Милановиче, необходимо вспомнить, что его историю в начале нулевых зафиксировал, реабилитируя, известный писатель и драматург Петер Хандке. Весомое имя. Однако реакция мира на статью Хандке оказалась не просто сдержанной, но и местами агрессивной. Правда коробила сложившиеся стереотипы.
Впрочем, главное нападение случилось спустя десятилетия. В 2019 году Хандке был удостоен Нобелевской премии по литературе. И тут пресловутое мировое сообщество ощетинившейся обвинениями стеной выступило против Петера, припомнив ему просербские взгляды. Ясное дело, что формулировки «разоблачителей» звучали куда жёстче и по сути сводились к тому, что писатель поддерживал «тиранический режим Милошевича» (историю Милановича также не обошли вниманием). К слову, Хандке приезжал на похороны югославского лидера, из-за чего был вынужден отказаться от престижной премии Гейне.
— Подробнее: Нобелевский лауреат Петер Хандке: защитник сербов, на которого ополчился почти весь мир
Я мог бы привести и другие похожие примеры, но их, к сожалению, не так, чтобы много, а точнее – ничтожно мало. Писатели или, возьмём шире, мастера культуры не слишком любят выступать на стороне сербов: куда охотнее они поддерживают албанцев или хорватов, что называется, закрывая глаза на терроризм или национализм. Этот тренд считается актуальным и выгодным, и никакие преступления усташей тому не помеха.
В паре своих книг Эдуард Лимонов пишет, как парижское сообщество не принимало его после поездки на войну на Балканы. Его осудили и посчитали кем-то вроде фашиста (ну, или психа, жаждавшего как минимум крови). И даже западный биограф Эдуарда Вениаминовича, французский литератор Эмманюэль Каррер, чья книга «Лимонов» стала абсолютным бестселлером в Европе, к этому этапу жизни писателя относится более чем настороженно (если не сказать осуждающе). Правда, его — во всяком случае, на словах – больше всего смущает фотография Лимонова с пулемётом: «Стрелял ли он в сторону мирных городов?».
Однако, боюсь, проблема вовсе не в фотографии. И не в пребывании на войне как таковой: добавили же боевые действия эффектных вистов Эрнесту Хемингуэю и Норману Мейлеру, а Ремарк, побывавший в месиве Первой мировой восемь месяцев, эксплуатировал данную тему всю жизнь. Нет, фокус в том, что мир не понимает и не принимает того, что кто-то в принципе может поддержать сербов в той войне и — идём дальше — не только в той, но и в нынешней, которая ведется в несколько ином формате. Хуже, что от самих сербов требуют покаяния, и мировая история давно уже вынесла им свой вердикт.
Как быть с мировой культурой — вот в чём вопрос. Ведь во многом она и пишет мировую историю. И потому появление книг и лент, художественных и документальных, крайне важно не просто для сохранения хотя бы намёка на объективность, но для присутствия духа правды, скрепляющего разорванный на пёстрые лоскуты мир.
А правда о событиях 1999 года в Сербии, на самом деле, заключается в одной простой истине. Вопрос «Зашто?» («Почему?») уместен. Но без важного уточнения он не имеет никакого смысла, а уточнение звучит так: «Почему? Потому что 16 человек в РТС погибли от натовских ракет и бомб». Как погибли уже не в редакции РТС, а в собственных квартирах трёхлетняя Милица Ракич — на детском горшке, или двухлетний Марко Симич — на руках своего отца. Таких были сотни и тысячи. Вот где правда и вот где корень зла. Не упоминать его значит скатываться в откровенную ложь и фальсификацию, прикрываясь иезуитской моралью постмодернизма, где все мнения якобы важны, но на деле не имеют никакого значения…
«Мама родит меня заново» — часть стихотворения, которое сербский поэт Добрица Эрич читает возле могил погибших. Полностью строчка звучит так: «Мама снова родит меня и даст мне имя ещё прекраснее». Это поэзия, да, но, возможно, когда-нибудь, говоря о бомбардировках Сербии, мы наконец сможем если не «давать им прекрасные названия», то хотя бы называть вещи своими именами. Уверен, начать делать это необходимо именно с документального кино. И сербского, и российского, и европейского.