В 1894 году Стеван Сремац — преподаватель в гимназии и начинающий сербский писатель — опубликовал в газете «Будучност» небольшую юмористическую повесть «Поп Чира и поп Спира». В 1898 году, когда Сремац уже был известен всей Сербии как автор романа «Ивкова слава» (о нём «Балканист» писал), повесть о двух священниках вышла в расширенной версии в журнале «Бранково коло», а затем и отдельной книгой.
Новая повесть Сремаца сразу приобрела популярность, как и другие крупные произведения автора. Сейчас «Поп Чира и поп Спира» считается чуть ли не эталоном юмористического сербского реализма.
Сюжет повести, как всегда у Сремаца, прост. Действие происходит в каком-то банатском селе, на территории тогдашней Австро-Венгрии, приблизительно между Темишваром (сегодняшней румынской Тимишоарой) и Бечкереком (теперь это сербский город Зренянин). Там, на плодородных равнинах Баната, возле берегов Тисы, живут и служат в местной церкви два священника — отец Чира (Кирилл) и отец Спира (Спиридоний). Живут они хорошо, у каждого из них дом — «полная чаша», и у каждого есть дочка на выданье: у Чиры — начитанная и говорящая по-немецки Меланья, а у Спиры — хозяйственная и добрая Юлиана (Юла).
Юла умеет хорошо готовить, а Меланья — только критиковать поданные блюда. Юла отца звала папой, а мать — мамой; Меланья же звала родителей папа´ и мама´ и отличалась своеволием — все должны были ей подчиняться и делать так, как она хотела.
Вроде бы всё хорошо, но у каждого попа есть ещё и попадья. Чирину жену зовут Перса, Спирину — Сида. У обеих тёток характер вредный. В глаза друг дружке они улыбаются, но на самом деле питают обоюдную неприязнь. Плохо замаскированные гадости то и дело льются во время чинной светской беседы:
— А зачем же ты тогда, говорю ему, на мне женился? Взял бы госпожу Сиду, она и красивей меня и толще…
И тут между домами Чиры и Спиры пробегает огромная чёрная кошка в виде молодого учителя Перы, который приехал работать в сельской школе. Обе попадьи сразу стремятся заграбастать Перу как будущего зятя, и в конфликт волей-неволей оказываются втянуты и священники, хотя они служат в одной церкви и дружат. В один неудачный момент возникает драка, в ходе которой отцу Чире выбивают зуб. Начинается судебная тяжба. Всё это очень напомнит читателю «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» Гоголя. Русские писатели вообще и Гоголь в частности оказали большое влияние на творчество Стевана Сремаца.
Сремац, сам родившийся в Банате, с любовью описал не только провинциальные нравы тамошних сербских деревень и сёл, но и нарисовал общую картину австро-венгерской Воеводины той эпохи. Речь идёт, судя по всему, о периоде 1870-х или 1880-х годов: железная дорога уже есть, но люди пока путешествуют в основном на повозках; попу Чире «досталось, словно итальянцу под Кустоцей» — имеется в виду сражение 1866 года, когда австрийская армия разгромила итальянскую. Герои книги смотрят фотоальбомы, и среди карточек — снимок «знаменитого разбойника Шандора Рожи, проводящего время на курорте в Куфштайне». Действительно, венгерский бандит Шандор Рожа отдыхал на этом курорте (правда, за казённый счёт) после своего ареста в 1857 году.
Упоминается и недавняя на тот момент реформа сербского языка под руководством Вука Караджича: окончательно Сербия перешла на современную языковую норму в 1868 году, но за границами Сербии ещё долгое время сохранялось влияние славяносербского языка.
— Спира куражится и читает по-славянски псалмы перед владыкой, а я — я как пень, не могу даже по-сербски слово вымолвить.
Стеван Сремац потешается над лже-образованностью некоторых воеводинских сербов. Многие из героев его книги козыряют своим «знанием» немецкого языка: вместо хозяйства у них «виртшафт», вместо беседы — «унтергальтунг», вместо неприятностей — «унангенем». Однако же, пусть и в юмористическом духе, Сремац указывает на общий рост образованности на селе:
Нынче уже редко-редко кто обратится с просьбой написать родным, а сядут да и сами напишут; по три дня могут сидеть и строчить — до того все грамотны.
«Поп Чира и поп Спира» давным-давно стали классикой сербской литературы. Сюжет повести весьма прост, юмор вызывает смех, а образы — узнаваемы. Некоторые черты сербского менталитета и обычаев, подмеченные Сремацем, практически не изменились до наших времён:
Спира был истый серб, он не жалел ничего, когда нужно было раскошелиться и показать, что такое попов дом. «Пускай всё идёт прахом, затем и наживали!» — говорил он.
Кажется, будто совсем не изменилось и отношение сербов к нашей стране:
Кто-то рассказывает, будто Россия — великое царство, что она со всеми воюет и всех на войне побивает, а Бог русским помогает, потому что они соблюдают все посты. Их царь только перекрестится тремя перстами, как и мы, и спросит царей-иноверцев (потому что он-то сербской веры): «Эй, кто хочет со мною биться?»
Или ещё:
— Он назвал Пентикостарий — это первая ложь. Не Пентикостарий, а Часослов, Малый Часослов! К тому же не настоящий, из тех, что присланы из России, а другой, напечатанный каким-то швабом, который даже нельзя в православном церковном дворе держать, не то что в канцелярии церковного старосты!
Может быть, уже тогда — с отправления русских учителей и богослужебных книг на австрийскую Военную границу ещё в XVIII веке — и началась та любовь сербов ко всем вообще русским товарам?
Лёгкая для чтения, весёлая и злободневная классика Стевана Сремаца любима многими поколениями сербов. В 1957 году на студии «Авала-фильм» была снята кинокартина «Поп Чира и поп Спира». Тот фильм стал первой в Югославии полнометражной цветной картиной.
Увы, несколько лет назад произведение Сремаца было вычеркнуто из сербской школьной программы. Раньше повесть «Поп Чира и поп Спира» изучали в 7-м классе сербской общеобразовательной школы. Теперь она заменена на другое произведение Сремаца — рассказ «Дядя Йордан».