В 2022 году в России отметят 350-летие Петра Великого, чьи масштабные реформы и грандиозные победы определили вектор развития страны на многие века вперед. Честолюбивые амбиции Петра воплощали в жизнь его выдающиеся сподвижники, одним из которых был серб Савва Владиславич Рагузинский. По ряду исторических причин этот одаренный и энергичный дипломат оказался в тени общественной памяти, хотя его деятельность на благо России распространялась от Рима до Пекина, от Петербурга до Константинополя. Именно он заложил основы балканского направления российской политики, встал у истоков создания внешней разведки, организовал регулярную чеканку русской медной монеты, обеспечил великолепное скульптурное убранство Летнего сада… Наконец, Савве Рагузинскому суждено было заключить Кяхтинский договор с Китаем, закрепив по результатам тяжелейших переговоров границу между двумя империями.
Как же получилось, что сербский патриот и успешный коммерсант оказался в свите русского царя и посвятил большую часть своей жизни России?
Константинопольский купец со своей агентурной сетью
Савва Рагузинский был потомком герцеговинских князей Владиславичей. Он родился в городе Гацко (на территории нынешней Боснии и Герцеговины), неподалеку от Дубровника (Рагузы) в 1669 году. В молодости он активно занимался торговлей во Франции, Венеции и Османской империи, имел репутацию честного, обязательного и кредитоспособного купца. В Константинополе он впервые начал взаимодействовать с официальными представителями Московского царства во главе с дьяком Е.И. Украинцевым.
Деятельность молодого Владиславича выходила далеко за рамки хозяйственной сферы. Пользуясь широкими связями в Константинополе, изучив особенности османских правителей и практику принятия решений в Порте, он контролировал в Турции, Венеции и Франции разветвленную торговую сеть, через которую собирал и передавал представителям России необходимую информацию. Исключительное значение этой работы объяснялось условиями деятельности российского посольства в столице Османской империи, которые мало чем отличались от домашнего ареста. В Стамбуле опасались свободного передвижения московских послов и их контактов с представителями христианских общин.
С некоторым допущением торговую сеть Саввы Рагузинского можно назвать первой русской разведывательной сетью за рубежом, ценность которой стала очевидна сразу. В 1700 году Емельяну Украинцеву удалось заключить Константинопольский мир с Турцией по итогам Азовских походов, который был не очень выгоден Османской империи, но развязывал руки царю Петру для вступления в Северную войну. Если учесть, что против подписания мира активно работали послы Англии и Голландии, то трудно переоценить успех Украинцева, во многом обусловленный масштабным содействием Саввы Рагузинского. Виртуозная, качественная и успешная работа русской дипломатии на тот момент была явлением довольно редким, и потому царь Петр высоко оценил заключение желанного мира. Дальнейший ход событий осени 1700 года показал, что поспешность вступления в Северную войну привела к тяжелым поражениям на первом этапе, но Петр обладал уникальным качеством – выносить уроки из неудач и предпринимать подготовленные реванши.
В 1701 году Савва Владиславич впервые посетил Россию. Прежде всего — с коммерческими интересами, но конечной целью его поездки была встреча с Петром: в нем он видел надежду на освобождение балканских народов от османского ига.
В Россию сербский патриот привез свои записки «Изучение дороги Чёрным морем в Москву», в которых подробно описал турецкие порты, гарнизоны, их вооружение, османский флот. Эти сведения обладали большой ценностью в свете первых побед России в Северной войне, которую Петр вел против Швеции практически в полном одиночестве (после разгрома Дании и Польши). Вступление Турции в войну могло изменить ее ход. Поэтому Савва Владиславич представлялся Украинцеву и его преемнику П.А. Толстому незаменимым и проверенным человеком, искушенным в тонкостях восточной политики и внешней разведки, которая была крайне необходима России, вышедшей к Чёрному и Балтийскому морям.
Интересно, что именно в России за Саввой Владиславичем закрепилось региональное прозвище «Рагузинский», которое звучало красиво и веско, на манер владетельного титула. Именно с этой «фамилией» он вошел в российскую историю, хотя сам в переписке предпочитал называться «Саввой Владиславичем, графом Иллирийским».
Впервые он встретился с Петром в 1702 году в Шлиссельбурге, который был только что взят русскими войсками.
Русский царь проявил к иностранцу благосклонность. За доставленные сведения о расстановке сил на Черном море он назначил сербскому купцу ежегодный пенсион в 325 рублей, по сути приняв на русскую службу, и выдал грамоту с правом беспошлинной торговли в России.
Особое доверие русского монарха, успешный ход Северной войны, безупречная личная репутация и талант не наживать себе врагов открыли перед Саввой Владиславичем колоссальные перспективы и возможности в России.
За высокое доверие и покровительство Рагузинский воздал сторицей. Торговлю он сочетал с обустройством причалов в российских прибрежных городах, выполнением финансовых поручений государя, посредническими операциями. Он стал организатором регулярной чеканки медной монеты в России и официальным поставщиком меди для монетного двора.
Интересно, что Савва Рагузинский оставил большое документальное наследие. Сохранились его прошения на имя Петра I и Екатерины I, переписка с высшими государственными чиновниками того времени — Шафировым, Толстым, Головкиным и Мазепой, донесения из Константинополя, Вены, Венеции и Рима. В Российском государственном архиве древних актов содержится основной массив документов, связанных с именем Саввы Рагузинского, и они еще ждут своего исследователя.
Русский дипломат и военный советник царя
В 1704-м он возвратился в Константинополь уже как иллирийский шляхтич на русской дипломатической службе, чтобы в следующем году опять отправиться в Москву. Тогда в Россию Рагузинский привез нескольких чернокожих мальчиков («малолетних арапов»), выкупленных из рабства в Константинополе. Среди них был прадед А.С. Пушкина Ибрагим Ганнибал, который при крещении получил имя Абрам и отчество Петрович по крестному отцу — Петру I.
С 1708 года Рагузинский обосновался в Москве, затем построил дворец в Санкт-Петербурге и больше не возвращался в Константинополь. В России в это время происходили события эпохального значения, и деятельность Саввы Владиславича вышла на новый уровень. В 1708-1709 годы он активно участвовал в подготовке Полтавской битвы, доставляя разведывательную информацию и занимаясь снабжением русской армии.
Победа под Полтавой обозначила перелом в Северной войне, однако именно турецкий фактор усложнил ход военных действий. В Константинополе бежавший Карл XII вместе с бывшим гетманом Мазепой активно убеждали султана вступить в войну и нанести решающий удар по России. В конечном счете Ахмед III согласился.
Во время Прутского похода 1711 года Рагузинский находился в ставке командующего графа Б. П. Шереметева в качестве консультанта «для советов в тамошних делах», участвовал в важнейших военных советах на Пруте. Именно серб впервые предложил обратиться к христианским народам Балканского полуострова с призывом поддержать Россию в войне с Турцией. Идея борьбы с Османской империей за освобождение братских православных народов в дальнейшем станет основой восточной политики России.
Неудача Прутского похода надолго отсрочила окончательную победу в Северной войне. Но Прутский мирный договор, заключению которого содействовал Савва Рагузинский, позволил Петербургу минимизировать потери и сохранить силы для дальнейшей борьбы. Поражение в той русско-турецкой войне и жестокие репрессии османских войск в отношении восставших по призыву России сербов стали глубокой личной трагедией для Рагузинского. На протяжении всей своей жизни он поддерживал связи с родиной, оказывая материальную и политическую поддержку антиосманскому движению на Балканах. Он постоянно отправлял пожертвования в православные монастыри Герцеговины, Сербии и Черногории. По просьбе митрополита Карловацкого Моисея Петровича Савва Рагузинский организовал отправку в Сремски Карловцы русских учителей во главе с Максимом Суворовым — «для обучения тамошнего народа детей латинского и словенского диалектов». В условиях подавления османскими и австрийскими властями прподавания на родном языке группа Суворова воспитала первое поколение сербских учителей, которые в дальнейшем развили систему начального образования в Сербии. Об этом вкладе Саввы Рагузинского до сих пор помнят на его родине.
Несмотря на неудачи в войне с Турцией, на Балтике ситуация складывалась в пользу России. И в 1716 году по приказу Петра Савва Рагузинский выехал в Венецию. Несколько лет он посвятил развитию торговых и дипломатических связей Петербурга с европейскими странами. Это была сложнейшая задача, требовавшая знания языков и дипломатической практики. В те годы система постоянных представительств России в Европе только начинала складываться, и успех важнейших миссий зависел от мастерства и опыта конкретного посла.
Окончание Северной войны Савва Владиславич встретил в Италии. В качестве представителя Петра он вел переговоры в Венеции, Далмации, Дубровнике и Риме, в том числе с папой Климентом XI — об установлении контактов между Россией и Ватиканом, то есть между огромной православной страной с претензией на статус великой державы и главой Католической церкви. Это была нетривиальная задача, посильная разве что Савве Рагузинскому, православному сербу с большим опытом общения с папскими властями — венецианскими и французскими контрагентами.
У Саввы Рагузинского был талант располагать к себе людей самых разных взглядов, убеждений, позиций и характеров. Видимо, это профессиональное качество успешного купца, занимавшегося международной торговлей. Царь Петр, гетман Мазепа, папа Климент XI, наконец, Антонио Вивальди, посвятивший Савве Рагузинскому оперу, и многие другие известные люди своего времени отзывались об этом дипломате и коммерсанте как об исключительно честном, знающем и приятном человеке.
Личный «арт-дилер» Петра Великого
В Италии Рагузинский занимается в том числе крайне ответственным царским заказом — покупкой и доставкой в Санкт-Петербург мраморных скульптур для Летнего сада (всего он отправил в российскую столицу около сотни произведений искусства). Стоимость одной статуи на постаменте могла превышать 100 золотых дукатов, но Петр мечтал создать в Санкт-Петербурге свой Версаль, а в России — основать скульптурную школу. Именно Савва Владиславич нашел решение сложнейшего вопроса доставки знаменитой скульптуры Венеры Таврической, на которую римские власти наложили арест. Вопрос решался в 1719-20 годах, а прибыла она в Петербург только в апреле 1721 года.
Конечно, Рагузинский был не единственным агентом Петра I в Италии, но, пожалуй, самым активным. Секрет успеха заключался в его коммуникабельности, прекрасной репутации, безупречном вкусе человека, воспитанного на лучших образцах итальянского искусства. Важным, а иногда определяющим обстоятельством была его успешная коммерческая деятельность: Савва Рагузинский в своих покупках не зависел от регулярности финансирования из Санкт-Петербурга.
Интересно, что одна из целей российского дипломата заключалась в организации регулярной торговли между Венецией и Петербургом. По его рекомендациям предполагалось наладить обмен: воск и смолу из России на мрамор и скульптуры из Италии. Государственная торговля не пошла, Савва Владиславич взял инициативу в свои руки и за несколько лет направил в Петербург пять кораблей с итальянскими товарами, снизив издержки дальнего плавания за счет беспошлинной торговли в России.
В Италии он нанимал на русскую службу каменотесов, живописцев, мастеров корабельного дела, организовал обучение русских скульпторов у итальянских мастеров. Через Рагузнского выплачивались пенсионы русским гардемаринам, живописцам, архитекторам, учившимся в Италии.
Отдельным деликатным заданием для обаятельного дипломата стал поиск возможных женихов среди итальянских принцев для царевны Прасковьи Ивановны — племянницы Петра.
Из Италии Савва Рагузинский регулярно направляет в Санкт-Петербург сводки о событиях на Апеннинском полуострове и о войне Венеции с Турцией (а венецианские власти он информировал о Северной войне). В 1721 году, после Ништадтского мира, Сенат провозгласил Петра I императором, но этот титул далеко не сразу был признан в Европе. Символично, что первым государством, признавшим Российскую империю, стала Венецианская республика, — и все благодаря дипломатии Саввы Рагузинского.
В Россию он вернулся в 1722 году, перевезя в Петербург всю свою семью. Смерть Петра Великого, встреча с которым определила его судьбу, стала большим ударом для Саввы Владиславича. После кончины императора Рагузинский прожил еще 13 лет, которые посвятил не «дворцовой дипломатии», расцветшей при преемниках царя, а службе, в том числе на Дальнем Востоке, возглавив в 1725-1728 годах очередное русское посольство в Китай.
Китайская миссия
Инициатива переговоров исходила от китайской стороны. В 1724 году император Иньчжэнь направил своих послов на границу с Россией с предложением обсудить спорные вопросы и заключить вечный мир. Об этом стало известно в Санкт-Петербурге, но в следующем году Петр I умер, и посольство в Китай во главе с Саввой Рагузинским отправляла уже императрица Екатерина I.
Кандидатура посла была идеальной: Рагузинский зарекомендовал себя прекрасным специалистом по Востоку, умеющим быстро адаптироваться к новым условиям. Кроме того, он имел репутацию исключительно удачливого коммерсанта, способного быстро принимать решения, видеть потенциальную выгоду и добиваться желаемого результата в переговорах.
Посольство во главе с Рагузинским в ранге чрезвычайного посланника и полномочного министра выехало из Москвы в октябре 1725 года и добиралось до границы с казенным обозом в несколько десятков телег почти 10 месяцев.
Дипломатическая деятельность Рагузинского в Китае была сродни подвигу. Посол был с большим почетом принят императором в Пекине, после чего с октября 1726 по апрель 1727 года вел изматывающие переговоры. Главным вопросом стали границы, не до конца определенные Нерчинским мирным договором 1689 года. Китайская сторона претендовала на заселенные русскими территории. В ходе этой дипмиссии Рагузинский провел свыше 30 конференций с китайскими послами и дважды был удостоен аудиенции с главой государства.
«Посольство Владиславича» добилось выгодного для России определения границы на основе принципа «каждый владеет тем, что у него есть». Кроме того, дипломату удалось укрепить торговые отношения с Поднебесной, в том числе отстояв право на регулярную отправку русских торговых караванов в Пекин, чему сопротивлялись китайские дипломаты.
В августе 1727 года на реке Буре был подписан договор о границе, который в уточненном и дополненном виде был отправлен в Пекин на утверждение.
Обмен текстами состоялся только в июле 1728 года на реке Кяхте. Заключение Кяхтинского договора стало яркой вехой в истории российско-китайских отношений.
Документ был высоко оценен в Петербурге. За успешные переговоры Рагузинский получил чин тайного советника и орден святого Александра Невского.
На границе с Китаем Савва Рагузинский основал Троицкосавск, в названии которого соединились образы Святой Троицы и святого Саввы Сербского. В советское время город был переименован в Кяхту, но и сегодня здесь свято чтут память о своем основателе.
В 1731 году, по итогам китайской миссии, Савва Рагузинский написал и представил уже Анне Иоанновне поразительный по своему содержанию труд под названием «Секретная информация о силе и состоянии Китайского государства», который спустя век, в 1842 году, был опубликован в журнале «Русский вестник» и переиздан в Сербии в 2011-м. Эта фантастическая по своему значению работа состояла из 23 глав, в которых описывались китайское государство и общество, приводилась подробная информация о «родословии» китайской империи, императоре, армии, флоте, городах, монголах и других кочевниках. Рагузинский стал одним первых европейцев, оставивших самые подробные из дошедших до нас описаний Цинской империи в период ее становления. А еще — единственным сербом за всю историю, который на высоком дипломатическом уровне вел успешные переговоры с администрацией Китайской империи и дважды встречался с императором.
Дальневосточная задужбина
Граф умер в Санкт-Петербурге в 1738 году и был похоронен в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры. По его завещанию наследники отправили в сербские храмы драгоценную церковную утварь, изготовленную в России, а в Требинский и Житомисличский монастыри — два ящика церковных книг, которые невозможно было отпечатать на Балканах из-за запрета османских властей.
Интересно, что, по сравнению со многими сподвижниками Петра Великого, судьба Саввы Владиславича сложилась не столь драматично. Меншиков, Толстой, Остерман, Голицын и другие государственные деятели пережили опалу и в большинстве своем окончили дни в ссылке или в заключении. Секрет Рагузинского заключался в его неучастии в дворцовых интригах, бесконфликтности и обостренной политической интуиции. При исследовании биографии графа сложно отделаться от мысли, что путешествие к восточным границам империи сразу после смерти Петра могло быть осознанным выбором дипломата, который предпочёл совершить профессиональный подвиг, не желая участвовать в дворцовых интригах в условиях династического кризиса.
Так получилось, что Савва Рагузинский оказался в тени многих других имен. Сегодня историческая справедливость постепенно восстанавливается: на месте его захоронения в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры открыта мемориальная доска; ему установлены памятники в Сербии (2009), Боснии и Герцеговине (2009) и Черногории (2014). В России монументы сербскому патриоту и русскому дипломату появились в Шлиссельбурге (2011) и Кяхте (2018).
По иронии судьбы точно неизвестно, как выглядел Савва Рагузинский. Все его изображения восходят к позднему портрету, на котором изображен герцеговинец с длинными вьющимися волосами, в камзоле, со звездой ордена Александра Невского и орденской лентой через правое плечо. Этот образ стал основой для его скульптурного портрета. Но, по всей видимости, так Савва Рагузинский мог выглядеть только в ранней молодости, до главных своих деяний. В 1720-х годах он носил длинный парик по моде того времени, был приземист, полноват, и с лица его не сходила широкая улыбка. По крайней мере, так он выглядит на карикатуре Антонио Марии Дзанетти 1716-1720 годов.
Это грустный парадокс: человек, внесший огромный вклад в развитие искусства в России, знакомый с лучшими живописцами и скульпторами Италии своего времени, не оставил ни одного портрета.
Думается, что настоящим памятником Рагузинскому, его вкладу в развитие России и освоение Сибири станет возрождение Троицкого собора Кяхты, который длительное время находился в разрушенном состоянии, в настоящее время восстанавливается и, возможно, откроется к 300-летию города — в 2027 году. Это один из крупнейших соборов азиатской части страны, который увековечит память о сербском основателе города. Один из приделов будет освящен в честь Саввы Сербского – небесного покровителя Саввы Владиславича и всей Сербии. А сербская общественность, государство и потомки Рагузинского обещают подарить храму иконостас.
