Фильм «Отель ”Белград”» хоть и не стал прокатным хитом, как рассчитывали его создатели, но свою публику, вне всяких сомнений, нашел. И это не только фанатки Милоша Биковича, которых много и они чрезвычайно активны (кассу другой его картине, «Холоп», не в последнюю очередь сделали поклонницы, ходившие на фильм по 2-3 раза). Не только люди, интересующиеся Сербией, уже там побывавшие и желающие освежить впечатления. Это и те, кто в Сербии еще ни разу не был, но давно собирается. Картину последняя категория зрителей в значительной части восприняла как руководство к действию. То есть буквально: приезжаем в Белград, прямо в аэропорту требуем отвезти нас в Отель «Белград», заселяемся в красивое неоклассическое здание посреди парка, пытаемся провести в нем время так же весело, как герои фильма, за вычетом, разве что, выпрыгивания из окна.
Увы, повторить действия героев картины вряд ли получится хотя бы потому, что сыгравшее роль отеля здание на самом деле – мэрия города (а в прошлом – один из корпусов королевского дворца). Попасть туда человеку со стороны можно, только если в мэрии проходит какое-то мероприятие с открытым доступом, что, надо сказать, бывает довольно часто. Как бы то ни было, помимо вымышленного отеля «Белград» в сербской столице есть немало других интересных гостиниц. Мы расскажем о шести белградских отелях, вне всяких сомнений культовых.
Отель «Роял»
Старейшая белградская гостиница. До того в городе были только «гостионицы» то есть постоялые дворы. Здание было построено в 1886 году, причем проект был для своего времени невероятно смелым: минималистичный, аскетичный фасад, практически лишенный декора, смотрелся чужеродным элементом среди провинциального шика района Зерек.
В те годы улица, которая сегодня носит название Короля Петра, называлась Главная Чаршия, и по сути была главной городской улицей. В верхней ее части, проходящей через район Варошкапия, жили сербы и греки. В нижней, также известной как Зерек, – турки и евреи. Этот район по-прежнему остается самым космополитичным в Белграде. Прямо напротив «Рояла» — Еврейский общинный дом и единственная в городе синагога, чуть ниже – мечеть Байракли, также единственная в городе. Вплоть до постройки отеля «Москва», о котором подробнее ниже, ресторан при «Рояле» был излюбленным местом как богемы, так и элиты, за его столиками можно было увидеть министров, банкиров, писателей, художников, а также жившего неподалеку выдающегося ученого и городского чудака Михайло Поповича (он же Мика Алас) — математика по профессии, бродягу по призванию.
После того, как средоточие городской жизни переместилось на теразийское плато, отель «Роял» начал неумолимо терять былой шик, был несколько раз перестроен, но все еще оставался местом приличным. Все изменила Вторая мировая война и приход к власти коммунистов. В 1953 году отель был переименован в «Топлице», а в конце десятилетия он разросся вширь и вглубь, приобретя свой сегодняшний вид. При реконструкции отеля ставка была сделана на небольшие дешевые номера без излишних удобств, в которых могли бы останавливаться небогатые туристы и командировочные. Также при отеле действовал один из трех городских круглосуточных ресторанов. Дешевизна номеров, доступная в любое время суток еда и выпивка в сочетании с близостью к центру города, университету и парку Калемегдан, сыграли с «Роялом» злую шутку. В 90-е и 00-е годы он имел устойчивую репутацию «отеля для студентов и проституток». Номера не ремонтировались годами, кондиционеры и телевизоры не работали, постельное белье не обновлялось, простыни выглядели так, как будто сшиты из полотенец, а полотенец зачастую не было вовсе. Шведский стол в «Рояле» не практиковали никогда. Всем, кто в нем останавливался, памятна сопровождающая завтрак дилемма – омлет или сосиски? Получить и то, и другое было невозможно даже за деньги: нельзя, house rules, объяснял мрачный официант. При этом новый «Роял» унаследовал от старого космополитизм и веротерпимость. Это был один из немногих белградских отелей, где могли без проблем останавливаться приезжающие в город косовские албанцы. С другой стороны, близость к еврейскому общинному дому также сказывалась. Автор этих строк лично наблюдал за завтраком в «Рояле» в середине 00-х следующую сцену – в одном углу зала разместилась группа албанцев, предводительствуемая пожилым мужчиной в характерной белой шапочке, похожей на ермолку. А на другом конце зала несколько ошарашенная группа религиозных евреев сморит на него и, очевидно, пытается понять – наш, не наш?
Этот ни с чем не сравнимый колорит ночлежки на полпути из Европы в Азию, современного караван-сарая, был полностью утрачен после «евроремонта», который случился с «Роялом» в 2017 году. Теперь это очень приличное, очень чистое, абсолютно безликое место называется Royal Inn, имеет три звезды, но борется за четыре. Пожелаем ему удачи.
Отель «Палас»
И опять отель во многом первый, отель-первопроходец. «Палас» построил в 1923 году белградский еврейский архитектор Леон Талми, он же стал владельцем отеля. Это было самое высокое на тот момент здание в городе – шесть или семь (смотря как считать) этажей. На крыше зимний сад, в подвале вместительный гараж, три лифта, почта, телеграф, центральное отопление, горячая и холодная вода во всех номерах, на пятом этаже салон-музей с работами сербских, французских и российских художников, на первом этаже «Американский бар», где состоялся первый в городе джазовый концерт.
Чисто внешне отель был выдержан в духе своего рода нео-барокко и, несмотря на колоссальные по тем временам размеры, отлично вписался в старый район Варошкапия. В 1939 году гостиница была подарена тогдашним владельцем правительству Франции, в ней разместился «Французский дом» — культурный центр, представительства французских фирм, а также, как говорят, шпионское гнездо. В 1941 году, после оккупации Белграда, в здание въехала немецкая военная комендатура, в нем же жили генералы Вермахта. Есть городская легенда о том, что французы, покидая отель, напичкали его подслушивающим оборудованием, и специально обученные люди из числа технического персонала бывшей гостиницы невозбранно «снимали» информацию немецкого командования. После войны в здании опять разместился «Французский дом», затем жилой дом для сотрудников французского посольства и, наконец, в 1957 году в здание вернулся отель «Палас».
«Палас» знавал разные времена. В середине нулевых на фоне того же «Рояла» или «Униона» он казался образцом хорошего вкуса и образцового содержания. Сейчас он отчаянно нуждается в ремонте. Огромный плюс этого отеля в том, что с 1958 года он является учебной базой Школы туризма и сервиса, весь персонал (кроме, может быть, портье) — это молодые ребята и девушки, чистоплотные, старательные, дружелюбные, бегло говорящие на иностранных языках.
Из культурологических бонусов – именно этой гостинице посвящен фантастический фильм французского режиссера и автора комиксов Энки Билала «Бункер отеля ”Палас”». Картина частично снималась в Белграде, правда, в роли отеля выступило здание банка на улице Гаврило Принципа. Билал на самом деле — Энеш Билалевич, отец его был личным портным Иосипа Броза Тито, а мать — горничной в титовской резиденции. Так что про то, что под отелем «Палас» находится секретный правительственный бункер, Билалю вполне могли рассказать родители.
Отель «Унион»
«Конфуз на конфузе, шпион на шпионе, мы жили в Союзе, теперь в ”Унионе”»… Ничем особо не примечательный отель 1922 года постройки, на полпути от железнодорожного вокзала к центру города. Вернее, был бы непримечательным, если бы ему не посвятил роман русский писатель Юрий Лощиц, которому довелось провести несколько незабываемых дней в этой гостинице в 1991 году. По сюжету советский литератор с характерной фамилией Стручняк приезжает в Сербию работать над романом о легендарном Карагеоргии, но в родное село вождя антитурецкого восстания его почему-то не пускают. Как следствие, автор злоупотребляет местными алкогольными напитками в номере того самого «Униона», попутно общаясь с духом Карагеоргия, которого он запросто называет Петрович. Роман рекомендуется к прочтению всем интересующимся Сербией, ничего лучше о «загадочной сербской душе» на русском языке пока не написано.
А вот, что Лощиц пишет, собственно, об отеле:
«Сначала я жил в приличном номере, на четвертом этаже, и у меня даже были холодильник и телевизор. Правда, телевизор мне смотреть было некогда, а в холодильник нечего прятать. Потом переселили на второй, в карцер. Погляди сам, Петрович, и убедись, что это именно карцер, гостиничная гауптвахта, куда напоследок переселяют нищих странников, самых провинившихся международных бродяг, чтобы они одумались наконец и перестали мотаться по странам бывшего социализма в поисках дешевого тряпья или ответной славянской пламенной любви. Больше всего он напоминает узкий полутемный гроб, наполненный застоявшейся тоской. Поэтому включим сразу все лампочки — верхний свет, ночник и в санузле, над зеркалом. И окно нужно сразу открыть. Это окно расположено почти на дне каменного колодца. Внизу — только серый металлический скат крыши, и по нему беспрерывно барабанит дождь. Капли звучат нагло, как монетная мелюзга, на которую не купишь тут даже коробок спичек. Конечно, для начала лучше бы стать минут на двадцать под горячий душ. Но горячей воды мне тут тоже не положено. Хорошо еще, они постельное белье поменяли и вывесили чистые полотенца, так что можно как следует обтереться насухо».
К нулевым годам в отеле если что и изменилось, то только к худшему, в частности, исчезли полотенца. В некоторых номерах в полу зияли дыры, видимо, от вырванных с корнем водопроводных труб. Сегодня «Унион», как и «Роял», прошел через реновацию. Теперь это крепкие европейские три звезды, чистые номера, добротная кормежка, никаких дыр в полу. Но и с духом «Петровича» в таком отеле вряд ли побеседуешь… Что до романа Лощица «Union», то его еще в 90-е перевели на сербский, издавали дважды, при этом в Сербии о существовании этой книги, обессмертившей один из белградских отелей, вообще никто не знает. Что, конечно, обидно и не делает сербам чести.
Отель «Славия»
Отель под названием «Славия» был открыт в белградском районе Врачар, тогда — далекой городской периферии, еще в 1888 году. Это было трехэтажное заведение с рестораном, танцзалом, верандой и садом, где собирались любители развлечений со всего города. Говорят, что именно там король Александр Обренович познакомился со своей будущей супругой Драгой Машин.
Тот отель был полностью разрушен во время немецкой бомбардировки в 1941 года, но название закрепилось за прилегавшей к отелю площадью. В 1962 году, специально к чемпионату Европы по легкой атлетике, с противоположной стороны площади был открыт новый отель, позаимствовавший название у старого. Это 16-этажная бетонная коробка, не примечательная вообще ничем, кроме фантастического, невероятного вида на центр города. Только с верхних этажей «Славии» мы можем оценить как единое целое проспект Короля Милана (бывший Маршала Тито) и пешеходную улицу Князя Михаила. Две эти улицы образуют единую линию, проходящую по теразийскому плато и упирающуюся в крепость Калемегдан, за которой просматривается слияние Дуная и Савы. Вид, чем-то похожий на Елисейские поля с комплексом Дефанс в перспективе, но компактней и, пожалуй, эффектней.
Картина эта настолько потрясающая, что вдохновила фронтмена английской группы Cockney Rebel Стива Харли, останавливавшегося в отеле во время югославских гастролей, на написание отдельной специальной песни.
«Солнце садилось за Дунай, мой гостиничный номер оживал, мы жгли свечи и говорили об этой великой реке, реке Штрауса… Мы вышли на балкон, делали полароидные снимки чтобы запечатлеть этот момент и клялись друг другу, что никогда больше не будем прежними. А потом мы просто наблюдали, как небо закрывают облака, приплывшие с далекого моря…» (песня «Nothing is sacred» с альбома «Timeless Flight», 1976).
Со времен, когда в отеле останавливались английские рокеры, в «Славии» многое изменилось и, как может предположить читатель, не в лучшую сторону. Отель использовался югославской авиакомпанией JAT как базовый, поскольку в белградском аэропорту гостиницы не было и нет. Эксплуатация пассажирами транзитных рейсов — это худшее, что может случиться с отелем. При таком использовании год идет за два, все изнашивается и ветшает моментально. Именно это и случилось со «Славией»: к середине нулевых это фактически была шестнадцатиэтажная руина. Сквозные дыры в полу, сквозь которые с двенадцатого этажа видно второй, свободно перемещающиеся по этим дырам тараканы и какие-то особо кусачие клопы, которых, говорят, занесли китайцы. Со «Славией» до сих пор все не слава Богу, несмотря на многочисленные косметические ремонты. Категорически не рекомендуем никому останавливаться в этой гостинице, как бы вас ни соблазняли действительно потрясающими видами, близостью к храму Святого Саввы и первым в Восточной Европе Макдональдсом (он прямо под окнами отеля). А вот прилепившийся сбоку к большой «Славии» маленький отель Slavija Garni — это совсем другое дело.
Отель «Мажестик»
Отель построен в 1936 году архитектором Миланом Миничем, он же стал владельцем здания (судя по всему, в Белграде это была распространенная практика). «Мажестик» отличается идеальным расположением – в тихом тупичке, непосредственно примыкающем к вечно шумной пешеходной улице Кнез Михайлова.
Изучив материалы по истории отеля, понимаешь, что владельца интересовал в первую очередь ресторан, а номера были неким приятным приложением к нему. Ресторан надолго стал самым роскошным в Белграде: интерьер в духе ар-деко, раздвижная крыша (ее сломали в 60-е), два огромных аквариума с пресной и соленой водой, самый большой в Белграде холодильник и собственная коптильня, команда поваров, привезенная из Парижа (они, правда, разбежались с началом Второй мировой войны, но школа осталась). А еще весь город приходил посмотреть на негритенка-лифтера — тоже шик и экзотика.
В послевоенный период «Мажестик», естественно, был национализирован, но продолжал считаться одним из двух белградских отелей международного класса. Что характерно, бывшему хозяину заведения позволили остаться жить в некогда принадлежавшем ему здании, в номере люкс на шестом этаже. А рядом разместилась комната, где сидели сербские безопасники, прослушивавшие зарубежных гостей. Про прослушку номеров и ресторана знали все, но никого это почему-то не смущало. В ресторан охотно захаживали артисты, спортсмены, деятели культуры, особенно писатели (Добрица Чосич, Момо Капор, Данило Киш, хорватский классик и известный чревоугодник Мирослав Крлежа, приезжая в Белград, останавливался только в «Мажестике»).
Удивительные перемены произошли с «Мажестиком» в 90-е гг. На шестом этаже оборудовал себе штаб-квартиру мафиози и полевой командир Желько Ражнатович-Аркан. Писатели из ресторана никуда не делись, но к ним добавились крепкие ребята в малиновых пиджаках (или в камуфляже — по обстоятельствам). Как раз в те годы гостем Ражнатовича и постояльцем «Мажестика» был Эдуард Лимонов, подробно описавший свое пребывание в этом отеле, который он почему-то упорно называет «австро-венгерским».
«Лазурная ванна: кафель, облицовка, номер люкс. Живу, пью кофе, социалисты приглашают на банкеты, в моем же отеле внизу. Каждый вечер съезжаются в ”Мажестик” сливки балканской столицы: министры, депутаты, бандиты, журналисты, шлюхи. Зал полон цветов, седой пианист играет джазовые мелодии… Все блестит, сияет, зажгли свечи, ярко все, еды навалом, по нескольку лакеев на брата, директор телевидения, девки продажные по залу расхаживают. Один вечер похож на другой, а я все жду обещанного конвоя через все Балканы, коридором в Книнскую Краину. Вдруг директор отеля подошел сзади к моему столу и меня за плечо трогает. В желтом пиджаке, голова бритая, высокий, живот есть, как комар, напившийся крови, как Фантомас. ”Аркан ждет вас наверху”…».
За дальнейшим развитием сюжета адресуем читателя к сочинениям Лимонова.
Есть ли смысл жить в «Мажестике» сейчас – большой вопрос. Ремонт там начали, но пока осилили только один из двух корпусов. Ресторан очень сильно деградировал, писателей-завсегдатаев больше нет на свете. Нет и Аркана, а теперь нет и Лимонова.
Отель «Москва»
Но хватит страхов и ужасов! Закончим наш рассказ описанием отеля безукоризненно прекрасного, возможно, лучшего на Балканах, уж точно красивейшего. Греет сердце тот факт, что этот отель называется «Москва», а здание его построено в 1907 году для страхового общества «Россия». После воцарения династии Карагеоргиевичей в 1903 году отношения России и Сербии стали крепнуть, вырос товарооборот, это требовало от России более активного присутствия в регионе. Воплощением усиления русского влияния и стало двуединое здание: со стороны Теразие отель «Москва», со стороны Балканской улицы – страховое общество «Россия».
Проект здания принадлежит сербскому архитектору Йовану Илкичу, при участии главного архитектора «России» П.К. Бергштрессера и В.С. Карповича. Интерьеры здания оформлял Евгений Евгеньевич Лансере, брат известного скульптора. Здание выдержано в духе «славянского сецессиона», облицовано тремя сортами гранита (итальянским, шведским, сербским), украшено отлитыми в Венгрии керамическими панно «Мать с тремя детьми» и «Восхваление России». На момент постройки это был самый высокий и самый вместительный гражданский объект в Сербии. Украшающие фасад башни было прекрасно видно с австрийской стороны реки Савы, из Земуна. Можно себе представить бешенство австрияков, когда над Белградом они увидели огромную, подсвечивающуюся ночью надпись «Россия» — она была ровно там, где сегодня название отеля «Москва», между двух башенок на крыше. Но в наши дни из Земуна ее не видно, мешает отель «Балкан».
Ресторан отеля «Москва» буквально за пару лет полностью изменил ресторанную культуру Белграда. С него пошла мода на уличные террасы с зонтиками от непогоды, на легкую классическую музыку как аккомпанемент (до этого в ресторанах играли только цыгане со своим обычным репертуаром), на французские десерты и вина, чешское пиво, рыбу под майонезом и паштет из дичи. То есть отель «Москва» — это и русская имперскость, и славянское братство, и здоровый гастрономический космополитизм.
В числе первых постояльцев отеля оказался Лев Троцкий, во время Балканских войн корреспондент газет «День» и «Киевская мысль». В своих статьях он не устает петь дифирамбы лучшему балканскому отелю.
«В первый приезд Белград производил на меня впечатление русского средней руки губернского города, только вместо губернаторского дома конак, собственно, два конака… За прошедшие тридцать месяцев Белград вырос, почистился и похорошел. Но сейчас у города вид особый, тревожный, бивуачный. На улице принца Михаила – главной артерии города – приостановлены работы по укладке мостовой, и, подъезжая к лучшему в городе отелю ”Москва”, экипаж по ступицы погружается в лужу… В кафе отеля ”Москва”, лучшем кафе в городе, штаб-квартира европейских корреспондентов. – Слышали? Вчера здесь расстреляли резервного офицера, обвиненного сношениях с Австрией! – и три пера бешено впиваются в бумагу…».
Отель дважды подвергался серьезным разрушениям, в Первую и Вторую мировые войны. Интерьеры Лансере, к сожалению, не уцелели, в пятидесятые годы их заменили фантазии на русскую тему художника-эмигранта Г.В. Самойлова, так что, можно сказать, идейное наполнение величественного здания не пострадало. Также со времен открытия сохраняются некоторые позиции в меню ресторана, например, легендарное пирожное «Москва-шнитт». Искренне рекомендуется к употреблению с крепким сербским кофе на террасе отеля.
А еще в отеле «Москва» есть прекрасная традиция – помещать на двери номеров портреты знаменитостей, в них останавливавшихся. И это не просто ярмарка тщеславия, это повод задуматься. Например, о том, что номер «Евгений Евтушенко» — это дешевая клетушка окнами во двор, а номер «Иосиф Бродский» — шикарный люкс с видом на реку.
Но есть один номер в отеле, который назван не в честь постояльца, а в честь выдающегося сербского писателя и художника Момо Капора. Это мансарда внутри башни, на которой установлена вывеска отеля, с окнами на уровне пола, покатыми потолками и подлинниками пастелей Капора на стенах, в основном, изящными импрессионистскими ню.
Так что, если надумаете после окончания эпидемии ехать в Белград – останавливайтесь в отеле «Москва», в номере «Момо Капор», и сразу же требуйте в номер «Москва-шнитт».
Никита Викторович Бондарев,
кандидат исторических наук, доцент РГГУ
Обложка: отель «Москва»