Российский кинематограф продолжает осваивать новые жанры. Вот и до фильмов ужасов наши режиссёры и продюсеры добрались. Такие ленты появляются в России всё чаще. Меж тем у нас уже есть – как бы то ни прозвучало сейчас! – весьма серьёзные наработки в данной области. Достаточно вспомнить большую классическую работу «Вий» с Леонидом Куравлёвым и Натальей Варлей в главных ролях. Это было и высокохудожественно, и психологически сильно. А вот то, что сняли по Гоголю российские деятели кино в веке уже XXI-м, скорее вариация на тему «рождённый ползать…».
И тут кроется главная проблема, о которой я уже не раз говорил – традиции советского синематографа, к сожалению, спрятаны и заперты в сундук, а на их место пришло неуёмное желание поупражняться в том, как сделать movie-под-Голливуд.
Вот и свежий российский хоррор «Кольская сверхглубокая» стал фактически заимствованием (прежде всего, в плане идейности и атмосферы) классических фильмов ужасов 80-х. Ну, вроде «Нечто» Карпентера или «Чужого» Скотта. Хотя за основу – и вот тут создателям большой плюс – взята легенда родная, российская. В 15 км к востоку от посёлка Никель расположена экспериментальная скважина, которая занесена в Книгу рекордов Гиннесса как самое глубокое вторжение человека в земную кору. Так вот, если верить городским страшилкам, то во время работ бурильщики наткнулись на пустоты, отправили туда микрофон и услышали человеческие крики – «гласы из преисподней». После был загадочный взрыв — и попадание Кольской сверхглубокой в массовую культуру.
Но то о ней снимали ужасы американцы, а теперь за дело взялись и россияне. Режиссёром тут выступил дебютировавший в «полном метре» Арсений Сюхин, ранее создававший исключительно короткометражки, и в новой его работе это чувствуется. Местами сильно похоже на череду склеенных отрывков. И рваность эта, помноженная на опасное желание рассказать обо всём и сразу, в первую очередь и мешает фильму. Его ведь можно посмотреть сугубо как достойный образец жанра, но режиссёр всякий раз пытается расширить свой опус то до социальных, то до экзистенциальных глубин – с претензией, в общем. Но выходит потуга, а не акцентированное высказывание.
Это выглядит вдвойне странно, так как очевидно, что солидную долю вдохновения создатели «Кольской сверхглубокой» черпали в компьютерных играх. Первая в их ряду – это, несомненно, «Обитель зла». Совпадают местами даже сюжетные ходы. Ну и, конечно, в «Обители зла», как мы помним, главную роль исполняла Милла Йовович. И пусть родилась она в Киеве, но по отцовской линии происходит из Югославии, из Черногории (дед её участвовал в попытке свержения Йосипа Броз Тито). В «Кольской сверхглубокой» же прима – сербка Милена Радулович. Российский зритель знает её по ленте «Балканский рубеж». И в «Льве Яшине» Милена тоже появлялась.
В новом российском хорроре Радулович играет роль врача-эпидемиолога Анны Фёдоровой, — балансирующей между «роботом социума» и свободной личностью и говорящей с весьма приличным акцентом. Сама Милена в интервью российским СМИ говорила, что ей «понадобилось три года, дабы начать свободно говорить по-русски, хотя сейчас она ещё работает над произношением». Меж тем создатели ленты, логично подстраховавшись, оправдывают акцент Милены стандартным ходом: влюблённый в её героиню персонаж постоянно старается выяснить, откуда она родом.
Да, сербы в российском кино уже тренд, не иначе. Милош Бикович, снимающийся везде и всюду (кто знает, может, скоро он подвинет Александра Петрова), – тому лучший пример. А ведь есть ещё Милан Марич в роли Довлатова. Теперь и среди женских персоналий появилась заметная сербка. То ли ещё будет? Хочется верить.
Сама Радулович говорит об этом так: «После выхода ”Балканского рубежа” я поняла, что надо попытаться попасть на максимальное количество кастингов, пока еще люди эту ленту ассоциируют со мной. Я понимала, что российский рынок перегружен фильмами и, если пройдет даже год, я не буду узнаваема. Я пробовалась на три проекта одновременно, и утвердили меня на ”Кольскую”. То есть я пошла самым классическим путём, прошла четыре круга кастингов».
Казалось бы, всё очень просто, да. Но за этим, на самом деле, стоит не только реверанс в сторону Балкан и настойчивость Милены, но и культурная синергия двух стран – России и Сербии. Очевидно, что наши народы не просто близки, но и родственны. Тут вновь стоит процитировать Радулович: «Нужно понимать, что Сербия очень связана в плане культуры с Россией, особенно если вы учитесь в Сербии на актера. Это и литература, и драматургия, постоянно играешь русские пьесы, смотришь советские фильмы, так что автоматически у актеров и режиссеров возникает какое-то увлечение».
Однако фокус здесь ещё и вот в чём. При всей близости двух народов в сербах есть ещё то, что делает их органично вестернезированными – понятными именно западному зрителю, а наше кино сегодня стремится, в том числе, и на иностранный рынок. Неслучайно Лимонов пишет: «Сербы — такие же крупные, сильные, решительные мужчины и женщины, как янки. Они – как бы американцы Балкан». Вот и Милена Радулович отличается от российских коллег — не своей игрой, нет (тут как раз-таки без особых похвал), а скорее внутренней экзистенцией.
Действительно, помимо родственности душ, у сербских актёров есть ещё и европейский стиль: они своего рода культурный мост между Россией и Западом. Но при этом как раз-таки кинематографическая и театральная школы именно Сербии не забывают о классических традициях. В частности, известно, что артисты там работают и учатся главным образом по системе Станиславского, а это особенно ценится опытными и классными режиссёрами в России (те у нас ещё остались). К слову, та же Радулович признаётся в любви к нашему авторскому кино. Такое вот связующее звено получается – между двумя кинематографами, между двумя культурами. А к этому сегодня и стремится российский рынок.
Неслучайно ленту «Кольская сверхглубокая» впервые представили на фестивале жанрового кино в Барселоне. И видно, что продюсеры пытались сделать универсальную картину – пусть и на российском материале, — которая будет одинаково понятна и в Европе, и в Америке, и, грубо говоря, в Евразии. Российский кинематограф здесь отходит от представления «русской души» а-ля Звягинцев (да и не всем дано, будем откровенны), чтобы дать исключительно «масскультовый» продукт. Однако без национального колорита – или хотя бы его шлейфа – любая работа уже не столь интересна, она теряется в легионе аналогичных клонов. В ней отсутствует крючок, цепляющий зрителя, – тот, который есть, к примеру, в лучших образцах южнокорейского синематографа (и я сейчас не только о «Паразитах», но это тема для отдельной статьи).
При этом, безусловно, фильм «Кольская сверхглубокая» делали с очевидным старанием. Это видно, к примеру, по тому, как проработан антураж советской действительности, в которой разворачиваются действия. Качественно сделана картинка, – и тут потрудился оператор, снимавший на объективы, использовавшиеся ещё в СССР. Отлично сочетается с визуальным рядом и электронная музыка – вроде той, что рождали на синтезаторах авторы саундтреков к классическим ужастикам. Но не случайно я сказал о разорванности ленты: в определённые моменты достоинства рассеиваются, будто и не было их, и остаётся сумбурное варево. Чего только стоит явно сэкономленный финал, хотя можно было бы явить нечто вроде концовки в стиле «Факультета» Родригеса.
Главная же проблема, как всегда, кроется в сценарном мастерстве – диалоги отдают замшелостью, а развитие персонажей прописывал то ли школьник, то ли шабашник. Хотя в ядре сюжета лежит вроде бы неплохая задумка: зло из скважины — не Древний Змий, а ещё более древний гриб, вирус. Почти ничего фантастического, кстати: плесень в наших домах вполне себе токсична и грозит самыми жуткими воздействиями (это вопрос времени).
Тут, конечно, авторам фильма стоило бы покрутить причудливую связь физиологии и психологии. Как Дэвиду Кроненбергу, например: его «Судороги», «Автокатастрофа» (по книге Балларда), «Видеодром», «Муха» – эталонные исследования того, как тело и сознание мутируют одновременно. Или другая параллель — уже упомянутое «Нечто» Джона Карпентера. Это ведь кино не столько об инопланетных организмах, сколько об инфернальной стороне любого живого существа. В «Кольской сверхглубокой», к сожалению, нет и намёка на подобное расширение контекста. Не проработана здесь и концепция замкнутости, а стоило бы, например, использовать метод ужастика «Репортаж» — вот где из крошечных бюджетов и пространств выжали максимум.
Но повторюсь: без «изюма» и с потугами на нечто концептуальное «Кольская сверхглубокая» теряется среди своих собратьев, хотя для российского рынка подобная лента – уже неплохое достижение. И ход с сербкой Миленой Радулович в главной роли тоже во многом оправдывает себя. Возможно, стоит добавить аутентичности, – и тогда мы увидим по-настоящему сильную работу. Так что будем надеяться, рано или поздно мы наконец-таки получим более изящный российско-сербский культурный опыт – авторское кино с балканским колоритом и русскою душою. Кто знает, может, Эмир Кустурица, к примеру, решит экранизировать «сербские произведения» Леонида Андреева или Эдуарда Лимонова.