— Шта ли ради моя льубав? — запели музыканты в одном из ресторанов Скадарлии, и я с первыми звуками песни словно воочию увидела тоскующего по своей любви музыканта…
— Это чья песня? — спросила я аккордеониста Cлаволюба.
— Звонко Богдана, нашего знаменитого артиста, — ответил он и через минуту принёс диск с белозубым благородным лицом на обложке.
Потом мы уехали в холодную Россию и с тех пор уже не расставались с сербским певцом. Звонко Богдан пел нам, пока мы колесили по заметенным русскими метелями дорогам, возвращая своим голосом нас в солнечную Сербию, в белградские рестораны, гуляющие до ночи, в воеводинские бескрайние поля, где возле каменных домишек, покрытых полукруглой черепицей, шумно вздыхали гнедые кони…
Прямая как стрела дорога пронзает стройные ряды виноградников, а вдалеке виднеется пряничный замок, в котором расположена винодельня артиста, воспевшего красоту родной земли так, что даже никогда не побывавший в Сербии человек начинает тосковать по ней, словно провел тут все детство.
У входа в винодельню нас встречают знаменитые восемь тамбурашей, выступающих со Звонко Богданом. Они смотрят на виноградные лозы муската, мерло, каберне совиньона, каберне фран, шардоне, которые простираются на 62 гектарах, раскинувшихся на дне ныне не существующего Паннонского моря.
Виноград на этой плодородной, щедрой земле выращивают со времен Христа. Винодельня производит 11 вин, самое доступное из которых стоит около семи евро, а самое дорогое — Icon Campana Rubimus, около пятидесяти евро за бутылку. В год здесь производится примерно 350 тысяч бутылок вина, или треть миллиона приятных причин для праздника.
А вот и скульптура самого хозяина! Увы, нам сразу сообщили, что интервью Звонко не даёт, но нам разрешат поговорить с ним по телефону. Что ж, если не встретим его самого, то на память останется хотя бы фотография его скульптуры….
В здании винодельни есть огромный банкетный зал, где можно проводить праздники. Впечатляют тёмные деревянные балки, хрустальная люстра, огромный камин и библиотека на втором этаже, куда нельзя попасть иным способом, кроме как взобраться по большим приставным лестницам, как в фильме про Гарри Поттера.
Самое интересное на винодельняx — это, конечно, помещения, где перерабатывают виноград. Тут холодно, полы мокрые, потому что их постоянно ополаскивают из шлангов. Огромные цистерны, или, по-виноградарному танки, таят в себе тысячи литров зреющего вина.
Хотя сбор урожая уже почти закончен, нам удалось увидеть, как перерабатывают последние ящики сладкого, словно леденцы, желтого муската. Труд этот очень тяжёлый и совсем не романтичный.
Виноград отправляется в машину, которая скидывает веточки, давит ягоды и отправляет через трубу сок в специальную цистерну для охлаждения.
Потом виноградный сок будет ферментироваться в бочках или в огромных хромированных танках, чтобы, в конце концов, подарить нам вкус незабываемого лета 2020 года.
А вот самое красивое место на винодельне — погреб с дубовыми бочками. Тут пахнет дорогим деревом, которое питает вино своими ароматами.
На винодельне Звонко Богдана дегустационный зал расположен прямо в погребе, от него он отделен стеклянной стеной. Все же вызревание вина — процесс интимный и деликатный, тут должна быть особая температура, микроклимат… В общем, вину мешать нельзя. А вот любоваться им можно и нужно.
Интересный момент: в бочках, где процесс ферментации идёт активно, стоят специальные трубочки для вывода углекислого газа. Он выделяется прямо в погреб, и, если тут будет плохая вентиляция, есть риск получить мигрень. У Звонко Богдана за этим следят строго: процесс налажен идеально.
Винодельня предлагает вина, названные в честь песен артиста: «Жизнь идёт», «8 тамбурашей».
Розовое вино, словно закатное солнце, купающееся в море, пахнет вечерней свежестью. Белое сухое окунает в воспоминания о жарких полях, усыпанных соломенными кругляшами, в какие в Сербии собирают сено, а красное, терпкое, как поцелуй, кружит голову и томит сердце.
На бутылках вина, благословленного даром Звонко Богдана, изображено все, что он любит: кони, голуби, восемь тамбурашей, музыкальные ноты…
На бутылках другой, более дорогой серии изображены картины известного художника Эугена Kочиша Tретьего — русина, живущего в Суботице, и большого друга Звонко.
Необычно яркое оформление этикеток выделяет вина Звонко Богдана на магазинных полках. Мимо не пройдёшь!
— Bы настолько благородно соединили искусство виноделия, музыку и живопись, что кажется, будто вино запоет, когда откроешь бутылку, — говорю я красавице Драгане, которая любезно провела нам экскурсию.
Кстати, посетить винодельню и попробовать эти прекрасные вина может любой желающий. Экскурсии проводятся на трех языках: английском, венгерском и сербском.
Драгана рассказывает, что сюда часто приезжают россияне. Больше всего нашим нравится местное пино гриджо.
Из-за туч выглянуло щурящееся солнце и осветило гряды лоз. Я отпила красное вино, зажмурилась и загадала желание.
— Если вы не заняты сегодня вечером, то господин Звонко Богдан готов с вами встретиться в Суботице. Он будет ждать вас в шесть вечера, — сообщила Драгана. Я потеряла дар речи от восторга и потрясения, что желания так быстро сбываются.
Озеро Палич тихо шелестело волнами, Суботица, залитая осенним солнечным светом, не спеша дышала вечерней прохладой. Вокруг слышалась венгерская речь, из кафе пахло крепким кофе, и мне показалось, что оказалась за пределами в Сербии. Впрочем, неудивительно, ведь тут до границы с Венгрией рукой подать.
Звонко назначил встречу в ресторане недалеко от винотеки, названной в честь него самого. Минуты в ожидании мэтра текли тягостно. Внезапно дверь распахнулась, и вошёл Oн.
Звонко выглядел абсолютно точно так же, как на концертных афишах. Он блистательно улыбнулся и, ласково глядя мне в глаза, галантно поцеловал руку. Мне же казалось, что все происходит во сне. Мы сели за стол, артист заказал микроскопическую чашечку эспрессо, которая наполнила ароматом весь зал.
— Я вообще интервью не даю, — сообщил он, заметив, что я собралась включить диктофон.
— A рассказать читателям о нашем разговоре можно? — спросила я.
Он снова улыбнулся и сказал: «Hу я же не могу тебе этого запретить!».
Мы не могли наговориться. Звонко посетовал на то, что современные люди свою жизнь тратят на какую-то бессмысленную гонку за недостижимым, не успевая ценить красоту ускользающего момента, которую он воспевает в своих песнях.
— Я не знаю, как я их пишу. Картинки из моего детства и юности, — когда я спал с жеребятами в конюшне, босиком гонял голубей, встречал рассветы с любимой, — сами складываются в слова. Я вообще ничего не придумываю. Пою о том, что пережил.. Каждая песня о любви посвящена конкретным женщинам. Удивительно, что русские, не зная языка, тонко чувствуют настроение моих песен. Однажды в 80-х я был на гастролях в Грозном. После концерта к нам заходит мужчина в необычной шапке и спрашивает: «Kто из вас Звонимир Богдан?» Я ему отвечаю, а он снимает шапку и говорит: «A я Владимир Богдан!». Mы с ним тогда сфотографировались, и эта карточка до сих пор хранится у меня дома, — говорит артист.
— Я не знаю, как так получается, что я, слушая вас, начинаю ностальгировать по тем временам, хотя я их и не застала.
— Tак и должно быть, — смеётся Звонко и отпивает кофе.
Звонко был тронут нашим рассказом о том, как его песни согревали нас в России. Он с гордостью рассказал о своих детях и внуках, разъехавшихся по всему миру.
— Внуки обожают ко мне приезжать. С детьми водиться мне было некогда, я тогда много работал, зато внукам готов отдать себя всего! — рассказывает певец.
Особенно он гордится младшей внучкой, которая, ещё обучаясь в американской школе, втайне от родителей поступила на медицинский факультет. Она стала первой эмигранткой в американской школе, кто четыре года подряд становился лучшим учеником потока. Вспомнил и своих родителей. У отца в углу стояли тамбуры, на которых маленький Звонко сам научился играть. С благодарностью говорил о своих учителях и товарищах из оркестров, которые учили его правильному дыханию и постановке голоса. Вспомнил, как знаменитая белградская оперная певица ходила на его концерты и говорила, что ей надо учиться петь так же, как он.
Расставались мы абсолютными друзьями. Звонко по-отечески посоветовал нам купить сыну пианино и перестать заставлять его стричь длинные волосы, а также пригласил нас на концерт в Белграде, который будет скоро организован. На прощание он подарил нам свое вино, размашисто расписавшись на этикетках.
Я поднесла бутылку к уху, и мне показалось, что осеннее вино звонко пропело струной тамбура, тихо плеснув в стеклянном плену.
Фото Дмитрия Лане