Ценнейшие свидетельства о преемственности сербско-русских отношений веками сохранялись в монашеских обителях, преданиях, старинных книгах, ризницах и грамотах. С того момента, как русский монах отвёз на Афон Растко Неманича, будущего основателя Сербской православной церкви, где сербский князь принял монашеский постриг, любое подтверждение национального этоса требовало повторения пути святого Саввы. Викарный епископ Хвостанский владыка Алексий Богичевич может многое рассказать о мистическом пути, на котором на протяжении веков встречались подвижники наших Церквей. Ведь он сам по нему ходил…
Это трудно объяснить, это на уровне мистицизма, но возникает чувство, что каждому сербу дано в какой-то степени повторить путь святого Саввы. Это отчётливо видно в Вашей судьбе.
Я был в монастыре с 12 лет и приехал в Высокие Дечаны в Косово, где в то время была сильна традиция русского монашества. Последний русский настоятель умер в 1957 году, знаменитый батюшка Феодосий, но были другие русские. И это моё прикосновение к русским книгам, когда я ничего не знал по-русски, а потом потихоньку начал читать…
Я прочёл «Братьев Карамазовых» — об этом написано в одной из моих книг, — и захотел поехать в Россию. Когда я служил в армии, и мы провели ночь в снегу — у меня замёрзли ноги, и я написал отцу Макарию, игумену Дечан, что всю ночь думал о России. Говорил об этом желании и блаженнопочившему патриарху Павлу — тот ответил: лучше думай о России, чем о глупостях.
И вот приходит время, когда я не могу поехать в Россию уже из-за нужд монастыря — то одно, то другое… Приезжаю на Святую Землю и встречаю старца из Оптиной пустыни. После революции она была закрыта, и он просидел в катакомбах до 1942-го года. Интересно, что он назвал меня по имени, когда увидел, и сказал, что, когда человек чего-то хочет и горит, как свеча, это полезно для души, это сбудется. Так что я русский монах в духовном смысле. Постриг принял в русском Горненском монастыре в Иерусалиме.
Я люблю русскую духовность, потому этот дух пребывает и в нашем монастыре Святого Луки. У нас огромная фреска с изображением царской семьи, патриарх-новомученик Тихон, святой Серафим, Пётр и Феврония. А на колоколе — святой Сергий Радонежский и императорская семья.
Может быть, я люблю Россию немного по-детски, но не жалею об этом. Как я «Братьев Карамазовых» понимал в 14 лет — так понимаю и сейчас. Дело не в опыте, а в сердце.
Для нас Россия всегда была вопросом выживания. Вы, русские, — источник, и пока этот источник чист и не пересох, мы можем пить из него. Пока вы существуете — мы существуем. Мы знаем, что вам нелегко, и нам нелегко, но пока существует Россия, будем и мы. Я молюсь Богу, чтобы Россия продолжала своё существование, потому что она свята. Святая и несвятая, были в её истории и такие моменты. Но она будет существовать, многие святые молятся за это. Вера в то, что Россия — Третий Рим, важна для всех православных. Это моё личное убеждение.
Почему именно вам предназначалось привезти русский колокол в Сербию?
Я прожил в монастыре Святого Луки 20 лет. Из ничего возникла Лавра, это действительно чудо. Было пророчество старца Фаддея о том, что наступит Русское царство и приедет к нам русский колокол. Я сомневался: царя-батюшки нет, значит, и колокола не будет.
И вот, Бог послал замечательную семью из России. Я просто рассказывал эту историю, и меня однажды попросили написать, о чём речь, а через полтора года мы получили колокол из России. Самый большой на Балканах и звучит невообразимо. Меня спрашивали, за сколько километров его слышно. Я ответил, что его должно быть слышно на всех границах сербского народа.
В этом смысл колокола. Он не какое-то чудесное украшение, но символ объединения. Хотите — верьте, хотите — нет, он объединяет. И я рад, что это осуществилось через меня. Теперь свяжем это с тем, что я первый из сербских монахов, которого назвали в честь сына мученика царя Николая II Алексея, и что уже 85 лет мы торжественно отмечаем день царской семьи 17 июля. Мы отмечали его в монастыре и в этом году.
И в какой-то момент звенел только наш царь-колокол, и весь народ плакал, а прихожан собралось более трёхсот. Наверное, поэтому монастырь имеет такое значение. Я убеждён, что ещё не все пророчества относительно монастыря исполнились, потому что по пророчествам и Фаддея, и Гавриила, который лежит на нашем кладбище, император, царь, венценосец будет помазан в нашем монастыре и оттуда поедет в Крушевац. Там будет столица, а в монастыре будет престол преподобного Симеона.
Так вот, всё исполнилось за эти 20 лет, пока я там был, и иконы мироточили, и списки с икон Троеручица и Млекопитательница и колокола пришли чудесным образом, потому что монастырь не имеет капитала и, что самое странное, у нас нет ктитора. Наш монастырь — лепта бедной вдовы, простого народа.
Монастырь Ваш дивный, и братия…
И монография у нас выходит. Я еду на Святую Землю и передам её Иерусалимскому Патриарху. Колокол — наш символ, он красуется на обложках всех книг.
Говоря о нашем единстве, с чего началась столь глубокая связь между нашими народами, по-Вашему?
Связь между сербским и русским народами отнюдь не поверхностная. Восемь веков тому назад в Россию пришёл Номоканон святого Саввы, служивший законоправилом или кормчей книгой. В то время русский народ страдал под монгольским игом.
Сербия только создавалась, но всё же была более свободной, опиралась на Византию и черпала в Константинополе духовность, что много значило для нашего государства, особенно для св. Саввы, который был воспитан Византией. Как святогорец, прежде всего, он ввёл чистоту православия в ещё неустроенное маленькое государство Рашка, затем в Сербию. Когда он стал архиепископом, у него уже был готов свод законов — то самое законоправило, которое пришло в Россию, хрипевшую под монгольским игом.
Сербия достигла расцвета при Неманичах, была свободной и всё еще полагалась на Византию. Россия оставалась под монголо-татарским игом, но нас постигнет участь хуже — падение Сербского деспотата в 1459 году, падение Константинополя, трагедия этой части Европы. А Россия начинает снимать с себя иго каганатов. И вот она встаёт на ноги, а мы попадаем в рабство. И здесь пробуждается духовная связь и опора на Россию. Уже в то время Русь начала становиться для нас святой — духовно она очень продвинулась вперёд.
Наши отношения стали родственными — все знают про Елену Якшич, бабушку Ивана IV, которого ошибочно называют Грозным и который очень многое сделал для Хиландарского монастыря на Афоне. В Успенском соборе в Кремле появляются фрески святого Саввы, святого Симеона и святого мученика князя Лазаря. Это было для нас знаком того, что русские знают о нас, пытаются помочь — Иван IV очень старался. А Россия расширялась, нужно было освобождать земли, и он просит Хиландар прислать икону Троеручица. Монахи не могли отправить протограф (оригинал — прим.ред.), который был слишком велик, потому отправили миниатюрную икону, с которой Иван занял Казань.
И он украсил бриллиантами этот список иконыи отправил обратно в Хиландар, а императрица Анастасия вышила прекрасную завесу Пантократора, которая до сих пор украшает ризницу монастыря. Он построил для монастыря постоялый двор, его и сегодня называют русским. Иван причислен в Хиландарском монастыре к великим, и, когда совершается служба по ктиторам, его упоминают. Это важно знать.
Позже из России к нам прибывают книги, чаши и дискосы, окованные Евангелия с подписями русских императоров и императриц до сих пор украшают наши старинные монастыри. В Дечанах мне посчастливилось прикасаться к вещам, подаренным русскими.
А в 1810 году на помощь нашим повстанцам на Варваринском поле пришла русская армия во главе с графом Григорием Орурком в количестве 3000 человек. Нас было 6000 и 3000 против 30-35 тысяч турок под предводительством Хуршид-паши. Тогда монастырь святого Луки был разрушен, монахов вырезали — на этом месте были окопы. В честь погибших там русских мы построили в монастырском комплексе дивный храм.
Случайно ли, что Россия вынуждена защищать православие там, где Русь была крещена? Какие-то сражения как будто, действительно, сначала происходят на небесах…
Да. В мире всё чаще происходит что-то нехорошее для человека, для человеческой души, для духовных ценностей.
Человека хотят оторвать от небесных ценностей, чтобы он не принадлежал небесному отечеству и небесному гармоничному миру, из которого мы произошли и куда должны вернуться. Хотят попросту уничтожить Бога в человеке. Как будто план в том, чтобы человек развратился, сатанизировал себя. Это пугает. Потому что речь о нашей молодёжи — нашем будущем.
Это битва, большая битва. Как бы то ни было, ценности должны победить, это обещание Христа нам, что будут беды, которых не было со времён сотворения мира, но не будем унывать, потому что добро победит.
В конце придёт Христос, мы в это твёрдо верим, а до тех пор я радуюсь, что, несмотря на то, что кажется, будто весь мир погряз во тьме, прежде всего в духовном смысле — есть ещё много тех, кто понимает, куда этот мир движется.
Где ныне Европа в этой битве? Является ли Россия сегодня хранительницей христианства вместо Европы, которая когда-то была христианской, а теперь как будто «отменила Бога»?
Россия пытается идти по пути Христа, вернуть Христа в Европу. Это действительно великий труд — нужны действительно великие усилия не только православных русских и иерархов, но и всех благонамеренных христиан. Верю, что есть те, кто в Европе и за её пределами обеспокоен тем состоянием, в котором мы находимся, и к чему мы, к сожалению, идём. Я лично слышал от архиепископа в Вене, что он обеспокоен ситуацией.
Сербская Церковь — церковь всех сербов и не ограничена государственными границами, как и Русская церковь. У наших церквей есть миссия, именно она так пугает западников, которые считают православие врагом. Благодаря церкви сербы не сжались до территории, которую им НАТО очертило, их не сломали в духовном смысле…
Да, делается всё, чтобы поработить церковь, но они этого сделать не могут, потому что даже врата ада не могут её одолеть. Святой Дух управляет церковью. Сербскую Церковь охарактеризовали как опасную, об этом не говорят в Европе, но…
Чем мы так опасны для них?
Церковь не вмешивается в политику, а интересуется человеком как психофизическим существом, и мы заботимся об этой ценности. Я верю, ничто не сможет победить Церковь, какие бы кризисы и гонения она ни пережила. Действительно, для Церкви нет границ, мы не признаём такого рода границы. Человек для нас — самое главное, потому что Христос сошёл ради человека, и мы обязаны продолжать эту работу, пока Дух Святой направляет.
Я надеюсь, что молитвы ушедших до нас святых сохранят нас и мы переживем трудные времена. Что бы ни происходило извне — Православная Церковь противостоит врагам ценностей человеческой души, а мы знаем, что это за ценности. Человек — хозяин, ему дано править и защищать, но мы об этом забыли.
Мы будто переживаем повторение раскола — как в 1054 году. Знали ли современники тех событий, жившие в 1054 году, что на их глазах происходит что-то столь значительное, последствия чего будут так живо ощущаться спустя почти тысячелетие…
Я думаю, что 1054 год не закончился. Сильная церковь, сильное государство не устраивают никого из тех, кто не желает нам добра. Расколов становится всё больше, но это не значит, что Церковь не сильна — Церковь победит. А о расколе сказано: горе тому, кто произведёт раскол, ведь это больший грех, чем ересь. Поэтому давайте молиться о единстве Святого Духа в нас. Мы надеемся, что он не уйдёт из-за нашего образа жизни и будет руководить Церковью так, как руководил до сих пор. Я верю, мы победим.
Аналитики говорят о попытке создания «НАТО-православия». Звучит резко, но не безосновательно. Неужели геополитика может так сильно вмешиваться в православную, скажем так, ойкумену?
Дьявол использует разные способы — почему бы ему не использовать НАТО, как и тех, кто называет себя доброжелателями и христианами, но у которых нет ничего от Христа? Так есть и так будет, но всё же говорю: не надо бояться. Необходимо укрепляться духовно и сохранять единство церкви, это для нас самое главное.
Вы отметили, что Церковь неоднократно подвергалась нападкам. Эти удары исходят от каких-то активистов, неправительственных организаций — и бьют они не по институциям, а по народу, по людям. И делается это все руками наших сонародников — и сербов, и русских…
Это называется «рассербленные» сербы. Почти во всём, что происходит, они винят патриарха, сразу против него выступают. Восхищаюсь тем, как он всё это выносит, с христианским терпением. Он говорит, наше дело — терпеть, и мне это в нём нравится. Я часто расстраиваюсь, когда слышу таких активистов, как «Женщины в чёрном», и им подобных. Легко чёрную душу скрыть под чёрной или белой одеждой — важно лишь то, во что мы облекаем сердце.
Не придаем этому большого значения, чтобы не было бессонницы. Спокойно помолимся Господу. А что нам придётся претерпеть за Христа, мы потерпим. У нас нет другого выбора, кроме как быть сильными.
Фото: личный архив