Лихому французскому кавалерийскому генералу Шарлю Лассалю приписывают фразу: «Гусар, доживший до 30 лет, — не гусар, а д*рьмо!»
Сам Лассаль погиб в 34 года, а вот многие русские «гусарские» генералы (Давыдов, Сеславин, Мадатов) прожили намного дольше, поскольку лихость и отвагу сочетали с глазомером и точным расчётом. Сочетание указанных качеств было характерно и для Иосифа Корнильевича Орурка.
Необычная фамилия объясняется ирландским происхождением и должна, разумеется, писаться как О’Рурк, но использование апострофа в канцеляриях русской армии, как правило, игнорировали.
Отец Иосифа Корнильевича поступил на русскую службу в царствование императрицы Елизаветы Петровны, достигнув звания генерал-майора. Мать же его носила графский титул и принадлежала к боковой ветви отстранённой от британского престола династии Стюартов.
Появившись на свет в 1772 году, Иосиф Орурк имел хорошие стартовые позиции, будучи ещё мальчиком записан сначала в престижный лейб-гвардии Конный полк, а затем заочно переведён в не менее престижный лейб-гвардии Измайловский. На действительную службу поступил в 18 лет, уже ротмистром, но выданный ему авансом чин отработал вполне, сражаясь в 1790 году против шведов, а в 1794 году — служа под началом Суворова в кампании против польских конфедератов.
В 1797 году Орурка перевели в Павлоградский гусарский полк, и вскоре ему снова довелось воевать под началом великого русского полководца, но теперь уже против французов. Из Итальянского похода он вернулся полковником.
Изучив на практике напористую наступательную тактику Суворова, в 1805 году Иосиф Корнильевич получил возможность ознакомиться и с другими гранями военного искусства, поскольку русскими войсками теперь командовал Кутузов.
Склонный к осторожности, будущий победитель Наполеона даже при всём желании не мог позволить себе наступать, поскольку из-за разгрома союзников-австрийцев столкнулся с превосходящими силами французов.
По ходу этого виртуозного отступления натиск противника сдерживали периодически выставляемые заслоны.
Орурк проявил себя мастером подобных боёв с молниеносными сменами ритма — от налёта к отходу. И удавалось ему это блестяще, что подтверждается рескриптом о награждении его орденом св. Георгия 4-й степени: «24 октября, имея в команде своей 2 эскадрона Павлоградского и 2 эскадрона Мариупольского гусарских полков, был употреблён во всё время в закрытие ретирады и, быв окружён неприятельскою кавалериею, сквозь оную с великим вредом неприятелю пробившись, удерживал его до тех пор, пока началось сражение; 4 ноября во всё время сражения закрывал ретирующихся и находился у содержания аванпостов, удерживая сильного неприятеля, поступал во всём благоразумно и храбро и 16, быв отряжен в правую сторону со 100 охотниками, поражал ретировавшегося неприятеля».
Умение придерживаться такой тактики потребовалось от Орурка и в Сербии…
В самом начале Русско-турецкой войны Иосиф Корнильевич был назначен шефом им же и сформированного Волынского уланского полка (28 апреля 1807 года).
В Сербии Орурк появился 2 августа 1810 года с батальоном «волынцев» посланным в подкрепление уже действовавшим здесь силам графа Егора Цукато.
Первую операцию он провёл 11 августа, выполняя план Цукато, цель которого заключалась в том, чтобы выманить фальшивым нападением гарнизон Прахово в поле и отрезать его от крепости. Хотя в полной мере замысел и не удался, турки едва не попали в засаду и отступили, потеряв до 500 человек убитыми и около 50 пленными. Потери русских и сербов составили 37 убитых и 64 раненных, причём погиб воевода Танаско Чарапич. Его соотечественники в отместку перебили всех пленных, кроме двоих, которых русские успели взять под защиту.
Поскольку желание высовываться из Прахово у турок пропало совсем, Цукато отправил в помощь обложенному у Делиграда превосходящими силами турок Карагеоргию отряд Орурка в составе Ладожского мушкетёрского полка, батальона Волынских улан, казачьего полка Исаева 4-го, 300 сербов и двух донских артиллерийских орудия с расчётами.
Ведущее в Делиград ущелье контролировала крепость Баня, причём дорога, по которой двигался Орурк, проходила от крепости на расстояние пистолетного выстрела. Но, как писал генерал Афанасий Красовский, «такого генерала, как граф Орурк, не могли остановить ни препятствия, ни ответственность в случае неудачи».
22 августа, воспользовавшись тем, что турки выслали против него около 300 всадников (почти треть гарнизона), Орурк нанёс им поражение, возглавил преследование и, введя в дело батальон Ладожского полка, принудил противника к капитуляции.
Потери турок в боях составили 279 человек, и 90 сдались в плен.
В Бане был оставлен сербский гарнизон из 30 человек под командованием легендарного гайдука Велько, но позже, в связи с новым наступлением турок, крепость срыли.
Соединившись с главными силами Карагеоргия, отряд Орурка двигался на выручку осаждённому турками Варварину. Обходной маршрут пролегал по левому берегу Моравы, мимо разрушенных укреплений у селения Ясик.
На противоположном берегу расположилась армия Хуршида Ахмета-паши (с 1811 года — великого визиря Османской империи, а на тот момент — второго визиря).
Орурк спрятал за разрушенными укреплениями русские войска, оставив впереди сербов. Утром 26 августа турки атаковали и опрокинули сербов и попали под удар русских регулярных частей.
Опрокинутые османы бежали через реку, затем контратаковали, снова были опрокинуты и отошли за Мораву, потеряв не менее 700 человек. За победу при Ясике Орурк удостоился ордена св. Георгия 3-й степени, причём в рескрипте по этому поводу было указано, что этой победой он «не только приобрёл новую славу войскам нашим, но и ободрил сербские войска и народ».
За несколько дней до битвы при Ясике скончался граф Цукато, а ещё через несколько дней умер сменивший его Иван Исаев 1-й. Общее командование русскими войсками в Сербии, перешло к получившему генерал-майорское звание Орурку.
2 сентября сербам сдалась крепость Кладово, у стен которой год назад русские понесли самые значительные на сербской земле потери.
Обозлённый Хуршид Ахмед-паша, располагавший 15-тысячной армией, решил предпринять вторую попытку захватить Варварин, близ которого ему и довелось снова скрестить оружие с Орурком.
Понимая неизбежность нового сражения, Иосиф Корнильевич 6 сентября вывел свои силы в поле, провоцируя противника на атаку. Ладожский полк был выстроен в два каре, левее его, составляя центр позиции, развернулись два каре сербской пехоты, конница находилась на флангах.
Хуршид Ахмет обратился к подчинённым со словами: «Вы жаловались, что сербы никогда не дерутся с вами на ровном месте. Вот вам и равнина, и сербы. Увидим теперь, стоит ли кормить вас султанским хлебом!»
Бросившись в атаку, турки понесли серьёзные потери от огня русской артиллерии, после чего союзники перешли в контратаку. Сражение продолжалось восемь часов, причём русские участники битвы особо отмечали мужество и стойкость сербов, отдав им после победы два знамени из трёх захваченных. Потери османов указывались в 1 тысячу человек. Сербы потеряли 15 человек убитыми. У русских погиб только один казак.
10 сентября визирь предпринял ещё одну попытку разбить союзников, известную как битва при Варварине. Турки, с учётом прибывших подкреплений, по-прежнему имели около 15 тысяч человек, обладая почти четырёхкратным превосходством, особенно заметным в кавалерии. Но Орурк в очередной раз применил трюк с отступлением своей конницы, которая заманила кавалерию противника под картечный огонь артиллерии.
Затем русская и сербская конница контратаковали, и после череды не столько даже ожесточённых, сколько хитроумных манёвров, обратили врага в бегство. Будущий великий визирь уже в третий раз оказался бит Карагеоргием и Орурком и 13 сентября отошёл к Нишу.
Характерным моментом этих сражений является статистика потерь. Убитые и раненые у русских и сербов соотносятся как 1 к 3, ровно по соотношению общего числа участвовавших в боях русских и сербских солдат, что говорит о том, что союзники действовали в полном согласии, поровну распределяя тяжесть боёв. При этом общие потери были очень невелики: за три боя при Ясике и Варварине союзники потеряли меньше людей, чем при штурме крепости Баня (который Орурк вынужден был проводить без предварительной подготовки). Турки в этих боях несли потери, в десять и более раз превышающие потери сербско-русской армии.
Из мемуаров Александра Ланжерона: «Экспедиция эта делает большую честь графу Цукато и графу Орурку, которые составили план этой кампании, но для того, чтобы план этот был умело выполнен, нужно было поручить его храброму, умному и предприимчивому человеку. Граф Орурк прекрасно исполнил всё то, что его начальник так хорошо обдумал и приказал ему сделать…»
Георгий Черный написал графу Орурку письмо, в котором выражал свою благодарность и всенародно назвал «спасителем Сербии».
Русские войска отошли на зимние квартиры в Малую Валахию и в следующем году в силу изменившейся военно-политической обстановки в Сербию уже не вернулись.
16 мая 1812 года был подписан Бухарестский мир, давший возможность перебросить находившиеся на Дунае русские войска для борьбы с Наполеоном. Однако в Россию Орурк прибыл, что называется, к шапочному разбору, успев только поучаствовать в преследовании остатков Великой армии на участке от Березины до польской границы. Командуя авангардом 3-й армии в составе 62 эскадронов, он захватил 1 тысячу пленных и 180 орудий, после чего буквально вломился в герцогство Варшавское.
Операции на территории Германии упрочили его славу как одного из лучших кавалерийских генералов союзных армий, а блестящая атака в «Битве народов» при Лейпциге принесла чин генерал-лейтенанта.
Не менее впечатляющими были его достижения в кампании 1814 года, разворачивавшейся на территории Франции. Так, за битву у селения Амлеес, где было захвачено 41 орудие и более 2,5 тысяч пленных, Орурка наградили орденом Святого Александра Невского. Участвовал он и во взятии Парижа, после чего сопровождал императора Александра I на Венский конгресс, перекроивший карту Европы.
В 1819 году Орурк вышел в отставку, поселившись в своём имении Вселюбе Новогрудского уезда Минской губернии.
В 1831 году ненадолго вернулся на службу, чтобы в очередной раз показать мастер-класс в боях против мятежных поляков. Получив алмазы к ордену Александра Невского, он снова вернулся к мирной помещичьей жизни, чем, кстати, напоминал другого лихого гусара — Дениса Давыдова.
Видимо, Иосиф Корнильевич понимал, что в николаевскую армию с её жёсткой муштрой ему не вписаться, а за чинами он не гнался. Николаю I такая позиция, конечно, не нравилась, но Орурка он уважал и — удивительный случай — в 1841 году присвоил отставному ветерану звание генерала от кавалерии.
Скончался Иосиф Корнильевич в апреле 1849 года. Как отмечалось в некрологе «Русского инвалида»: «В кругу помещиков Минской губернии гр. Орурк пользовался широкой популярностью за свою честность, добродушие, ум, отзывчивость к чужой беде и вообще редкие душевные качества».
В 1910 году к 100-летию Варваринской битвы на Варваринском поле открыли памятник с надписью на постаменте «Графу О’Рурку — предводителю русского войска и остальным братьям русским — борцам и героям».
В 2010 году на этом же месте состоялась торжественная церемония, в которой приняли участие министр обороны Сербии Драган Шутановац и посол Российской Федерации Александр Конузин.
Сегодня, по прошествии более 200 лет, Орурк остаётся для сербов русским братом, борцом и героем.
Обложка: Лейб-гусары. Художник Николай Семенович Самокиш