Молниеносная формализация решения о принятии Македонии в НАТО после признания нового названия этой страны Грецией увеличивает риск, что подобный сценарий может быть разыгран в отношении Косово. Устоят ли страны НАТО, не признающие отторжение края от Сербии, в первую очередь — соседняя Румыния?
29 января послы стран НАТО утвердили приложение к протоколу о присоединении Македонии к альянсу, сообщил сайт Euractiv со ссылкой на собственные источники. Постоянные представители 29 стран-членов НАТО теперь ждут разрешения руководства своих государств, чтобы подписать протокол. Таким образом, Республика Северная Македония может стать членом НАТО уже на июльском саммите организации. Это случилось через четыре дня после того, как члены греческого парламента под аккомпанемент массовых протестов и с минимальным перевесом поддержали соглашение о переименовании Македонии, таким образом, открыв ей путь к европейской и евроатлантической интеграции.
В соответствии с Преспанским соглашением, Республика Македония меняет своё конституционное название на «Республика Северная Македония». Официальные Афины хотят ратифицировать протокол о её присоединении к альянсу до 8 февраля, сказал источник сайта Euractiv, добавив, что Греция, вероятно, станет первой страной, которая откроет двери НАТО для Северной Македонии.
Однако, если в случае со вступлением в НАТО Македонии вопрос упирался только в одну страну альянса, да и то не признававшую лишь официальное название соседки (дипломатические отношения между Афинами и Скопье были установлены ещё в 1992 году), то с самопровозглашённой «Республикой Косово» всё сложнее: её просто не признают как государство та же Греция, Кипр, Испания, Словакия и Румыния, несмотря на сильное давление США.
По мнению доктора политических наук, профессора Олега Долженкова из Одессы, непризнание Румынией независимости Косова, даже вопреки ясно выраженной позиции Вашингтона, не является уникальным феноменом среди европейских союзников Америки. «Те из них, кто имеет, или имел, схожие с косовским сепаратизмом проблемы внутри своей страны — отдают приоритет своим внутриполитическим интересам перед формальным союзническим долгом. Здесь можно упомянуть не только Румынию (продолжающую опасаться трансильванского сепаратизма), но и Испанию с её Каталонией, и ещё некоторые страны НАТО и ЕС», — заявил профессор Долженков в эксклюзивном комментарии изданию Балканист.ру.
Действительно, трансильванские венгры — крупнейшее этническое меньшинство на территории современной Румынии, права которого признаются ЕС в рамках рамочной конвенции по правам национальных меньшинств. Так, венгерский язык признаётся официальным наряду с румынским в уездах, где венгры составляют свыше 20 % населения (в основном это регионы Северной Трансильвании). Общая численность венгров в Румынии — 1,4 млн человек (6,6 % населения страны или 19,6 % населения Трансильвании), однако около 670 тысяч из них называет себя «секеями» и требует национально-территориальной автономии, чему жёстко противостоит официальный Бухарест.
Напомню, в 1952-1968 годах в составе социалистической Румынии существовала Венгерская автономная область (с 1960-го — Марош-Венгерская автономная область, в несколько иных границах). Однако при Николае Чаушеску, проводившим репрессивную политику в отношении национальных меньшинств, автономная область была упразднена в ходе административной реформы. А 5 сентября 2009 года представителями населения и местных властей уездов Северной Трансильвании (на большей части территорий уездов Ковасна, Харгита и Муреш), где большинство составляют секеи, было провозглашено создание «Секейского края», который не признают власти Румынии, но поддерживает соседняя Венгрия.
Год назад, 8 января 2018 года, в городе Клуж-Напока три главные венгерские партии в Румынии подписали совместное заявление о намерениях и целях. Так, Демократический союз венгров Румынии (RMDSZ), который представлен в обеих палатах румынского парламента, а также Венгерская гражданская партия (MPP) и Венгерская народная партия Трансильвании (EMNP) публично договорились сотрудничать, чтобы добиться максимальной автономии для венгров Румынии. И в первую очередь не культурной или политической, а территориальной автономии.
На это требование резко отреагировал тогдашний глава правительства Румынии Михай Тудосе, заявив, что «если флаг секеев будет вывешен на государственных учреждениях, то все ответственные за это будут висеть рядом с ним. Об автономии секеев не может быть и речи». На следующий день Тудосе попытался объяснить свои слова, мол, его неправильно поняли и «вешать» он никого не собирается, а лишь имел в виду, что как премьер и гражданин отвергает любые дискуссии об автономии части Румынии, ведь это противоречит конституции страны. Но было уже поздно: слова Тудосе именно в упомянутой выше формулировке сразу же облетели не только румынские и венгерские, но и мировые СМИ, вызвав довольно бурную реакцию. 15 января Тудосе вынужден был уйти в отставку.
Очевидно, что конфликт с политиками, представляющими венгерское меньшинство, был лишь одним из поводов для этой отставки. Социал-демократы, которые имеют большинство в обеих палатах парламента Румынии, находятся под жёстким прессингом как Запада, который поддержал организованные в 2017-м структурами Сороса массовые протесты оппозиции, так и президента Румынии Клауса Йоханиса, явно симпатизирующего оппозиционерам и публично оппонирующего премьеру Виорике Дэнчилэ. В декабре 2018 года глава Еврокомиссии Юнкер публично высказал сомнение в способности правительства Румынии стать предводителем Европейского Союза (Бухарест возглавил ЕС на шесть месяцев с 1 января 2019-го).
Как отмечает в январском выпуске проамериканского издания «New Eastern Europe» журналист Пауль Габриеэль Санду, ещё никогда в современной истории румынское общество не было так разделено. «В течение последнего десятилетия политическая риторика стала более жестокой и поляризующей. Фактически, за последние несколько лет политический дискурс радикально изменился, и сложно точно определить момент, когда он начал ухудшаться — когда переход на личности и демонизация своих политических противников и их сторонников стал нормой», — пишет Санду.
Большинство аналитиков сходится во мнении, что грядущие в мае выборы в Европарламент внутриполитический раскол Румынии лишь усилят. По прогнозу портала Politico, правящие социал-демократы наберут на них 27,48% голосов, правые из Национал-Либеральной партии — 23,51%, а вот организаторы протестов против правительства, даже объединившись, могут претендовать на 18% голосов избирателей. При этом 5% барьер, скорее всего, преодолеет Демократический союз венгров Румынии, который и ныне имеет своих представителей в ЕП.
Отдельные румынские аналитики считают, что объединить большинство политических элит страны мог бы своеобразный «молдавский консенсус» (по образцу «крымского консенсуса» в России). Ведь если после февральских выборов в этой стране большинство в парламенте Молдовы сохранят политические силы, ориентирующиеся на воссоединение с Румынией, не исключено обращение властей Кишинёва к Бухаресту об «углублении интеграции» двух стран.
Напомню, Румыния уже достигла немало успехов в своеобразном «дружественном поглощении» Молдовы. Если поначалу в Бухаресте обсуждались фантастические идеи присоединения всей территории Республики Молдова, включая Приднестровье (собственно, именно поэтому Румыния не признала Косово, опасаясь признания ПМР со стороны Москвы), то с конца 2000-х возобладали прагматики, которые говорят об «объединении всех румынских земель на правом берегу Днестра». Формально под эту формулировку попадают также Черновицкая и юго-западная часть Одесской области Украины, но экспансия сюда явно отложена на будущее.
Очевидно, что столь радикальное изменение границ в Европе потребует согласия «старших братьев» Бухареста из Брюсселя и Вашингтона. И если ЕС явно останется сторонником статус-кво, чтобы не запускать по «принципу домино» процесс провозглашения независимости Каталонии, Шотландии и других бунтующих регионов, то США вполне могут закрыть глаза на аннексию Молдовы со стороны Румынии — но выставить условием этого признание Бухарестом государственности Косово и поддержку его вступления в НАТО. Что при этом окажется для официального Бухареста сильнее — стремление к «воссоединению всего румынского народа в едином государстве» или вероятность получить собственную неподконтрольную территорию в Трансильвании — покажет время.
Олег Хавич