Балканская литература в России — вещь иногда экзотическая, а уж албанская литература — экзотическая вдвойне. У нас известен разве что писатель Исмаил Кадаре, лауреат Букеровской премии 2006 года. Но проза Кадаре появилась в переводах на русский язык только в конце 1980-х. А вот с творчеством другого албанского писателя — Мичо Каламаты — советский читатель познакомился раньше.
Мичо Каламата (1922-2006) с молодых лет был членом компартии Албании, участвовал в антифашистском Сопротивлении, арестовывался оккупантами, а конец Второй мировой войны он встретил в звании майора Народно-освободительной армии Албании. После войны Каламата занялся литературным трудом.
Самое известное у нас произведение Каламаты — роман «Под властью пугала» (1973 год), опубликованный в СССР в 1977-м. В нём Каламата рассказывает о жизни Албании с 1928 по 1939 годы — периоде правления короля Зога I, ранее бывшего президентом Ахмедом Зогу, который, собственно, и является «пугалом». Этот роман написан в духе соцреализма с традиционным расставлением полюсов «хороший-плохой». Но одновременно он содержит огромную порцию политической сатиры и просто отменного народного юмора (иногда, кстати, совсем «на грани фола»).
Преданнейшие люди Ахмета Зогу обладали твёрдым идейным принципом: деля людей на волков и овец, они были убеждены, что лучше быть, разумеется, волком. Вот почему они и грызлись между собой, как волки, и сбивались в стаю, заслышав овечье блеянье.
Ахмед Зогу начинал свою политическую карьеру как разбойник с большой дороги: в годы Первой мировой войны он служил австрийцам и грабил итальянские обозы, а в 1920-е годы ворвался во власть в Тиране. В 1924 году Зогу пришлось бежать в Югославию в результате народного восстания под руководством «красного епископа» Фана Ноли. Призвав на помощь Югославию и получив в своё распоряжение отряд русских белоэмигрантов, Зогу в конце 1924 года вернулся в Албанию, сверг Ноли и захватил власть («Балканист» подробно писал о тех событиях).
-Дом оставил как есть, даже запирать не стал.
-Да ну? И воров не боишься?
-Да какие у нас воры. Они ж теперь все в Тиране собрались.
Первая часть романа выглядит как чисто сатирическое произведение: в покоях дворцов и красивых домов Тираны плетутся политические интриги, президент Ахмед Зогу становится королём и принимает титул «Его высокое величество», его приближённый Нуредин-бей любит цитировать Макиавелли. Другой приближённый — Гафур-бей — предпочитает говорить по-турецки, так как независимой Албании не исполнилось ещё и двух десятилетий, и большинству албанских пашей и беев турецкий язык и османские порядки до сих пор ближе, чем европейские (которые, кстати, безуспешно пытался установить Ахмед Зогу). Все эти паши и беи лебезят перед Зогу, хотя ещё недавно так же лебезили перед кратковременным князем Албании Вильгельмом Видом, а ещё раньше выслуживались перед турками.
«Смелость уже ни к чему. Нужны лишь девяносто девять знакомств да подхалимство. Такие времена настали, что и свинью дядей назовёшь», — рассуждает один из героев романа — Вехби Лику, толковый, но продажный журналист из Тираны.
После представления политической «элиты» Албании автор романа знакомит нас с простыми жителями страны — крестьянами, ремесленниками, учителями. Это, естественно, положительные герои, да и как иначе могло быть в романе, написанном в Албании времён Энвера Ходжи? Обычные албанцы живут бедно, их притесняют беи и королевские чиновники, управу на которых найти негде. Правда, есть кровная месть, но она чаще всего сводится к расправам одних бедняков над другими.
-Так, значит, в семье у твоего врага больше и мужчин не осталось?
-Да есть один — его внук. Он тогда был ещё в пелёнках, сейчас уж, наверно, подрос. Вот выйду отсюда, порешу и его.
В романе «Под властью пугала» вопросу кровной мести уделено много времени. Видно, что и сам автор сильно переживал из-за этого ужасного пережитка, сохранявшегося в Албании до середины ХХ века. И прогрессивные герои романа, конечно же, настроены на искоренение этого обычая и превращение личной борьбы с беями-самодурами в общенародную борьбу против королевской власти.
-Вот, к примеру, спроси меня раньше, что такое Албания, так я бы и ответить не смог. Я думал, родина — это только моя деревня.
Да, помимо кровной мести, Албания очень сильно отличалась регионально. На севере страны думали по-одному, на юге — по-другому. В конфессиональном плане разделение было ещё сильнее: мусульмане-сунниты, бекташи (последователи суфизма), православные, католики — все эти группы были (и до сих пор широко представлены) в Албании. Найти консенсус в таком разнообразии — задача действительно непростая.
Называя «пугалом» Ахмеда Зогу, показывая его опереточным «высоким величеством» и критикуя продажных министров, Мичо Каламата, конечно же, хочет показать читателю, как хорошо жить в социалистической Албании под руководством Энвера Ходжи. Все коммунисты и сочувствующие им в романе — положительные и прогрессивные герои, помощь они ждут только от Советского Союза. Правда, в романе нет никакого прямого прототипа самого Ходжи, не упоминаются и советские лидеры. Вообще странно, что Каламата осмелился в 1973 году хорошо высказываться о роли СССР в становлении Народной республики Албании, ведь в 1961 году советско-албанские отношения были разорваны на 30 лет.
Но автор не раз проходит в тексте по очень тонкой грани. Про чрезмерно острый юмор некоторых его героев уже упоминалось, теперь вот и похвала Советскому Союзу. Каламата осмелился даже посмеяться над гирокастрским диалектом албанского языка. Всё бы ничего, да только Энвер Ходжа родился как раз в Гирокастре, и ему могли не понравиться насмешки над его родным краем. Но, видимо, албанский диктатор был выше этого.
Не исключено, что под «пугалом» Мичо Каламата подразумевал не только Ахмеда Зогу, но и самого Ходжу — тем более, что к моменту написания романа культ личности Ходжи в Албании уже давно сложился. У режима Энвера Ходжи и его компартии (позднее ставшей Партией труда) были несомненные достижения: рост экономики Албании, улучшение инфраструктуры, почти поголовная грамотность населения. Но значительную роль в успехах ходжаистского режима играла иностранная помощь (сначала советская, затем китайская). Чем же Ходжа был лучше Ахмеда Зогу, который ориентировался сначала на Югославию, а позднее — на Италию, и получал помощь из обеих стран? И при Зогу тоже строились новые дороги, росла грамотность населения. Именно король-«пугало» начал отправлять албанскую молодёжь на учёбу в Европу, тогда как последние 10-15 лет жизни Энвера Ходжи Албания вообще была тотально изолирована от остального мира. И, конечно же, при Ахмете Зогу размах репрессий был значительно меньше. Да, сотни людей сидели в тюрьмах, но судебных и внесудебных казней было очень мало. А режим Энвера Ходжи уничтожил несколько десятков тысяч собственных граждан.
Некоторые проблемы Албании 1930-х годов вполне актуальны и для современного общества — и албанского, и европейского, и вообще мирового:
-Только что же получается? То у нас школ не было, и, естественно, было много безграмотных. Теперь школы есть, а безграмотных стало ещё больше. Возьмём книги. Раньше не читали, потому что нечего было читать, сейчас есть что читать, да не читают!