Олег Голубович: «В Кремле бились за то, чтобы успеть занести Ельцину письма Караджича между третьей и четвёртой рюмками»

Усыпанная ржавыми иглами сосен дорога петляет между изгибами горного хребта Дивчибаре. По его взгоркам и пригоркам рассыпаны уютные шале. Дивчибаре — это горнолыжный курорт, который, впрочем, популярен и в тёплое время года. Именно здесь уединился Олег Голубович — «серый кардинал сербской политики», зять маршала Тито и советник первого президента Республики Сербской Радована Караджича. Пока в стране бушевала эпидемия и люди изолировались в своих домах, Олег наслаждался покоем «внутренней эмиграции». 

Хозяина я заприметила еще издалека: он ждал нас, разминая плечи, а под ногами у него путались две собаки. Немецкая овчарка Рекс крутил ободранным в боях носом, а маленькая дворняжка Блэки в нетерпении подпрыгивала, учуяв капустный пирог, который я испекла для Олега. 

Подробнее: Как серый кардинал сербской политики стал дивчибарским крестьянином

— Ну, пойдёмте в гости. Мне тут привезли пять литров муншайна (moonshine — американский самогон, прим. авт.), сделанного в Сербии по сибирскому рецепту. Сейчас пробовать будем, — позвал Олег. 

Дивчибаре — это заповедник, и заборы между домами тут ставить запрещено. Деревенька выглядит совершенно по-европейски, несмотря на глушь. У соседних домов припаркованы современные автомобили, мимо пронесся всадник на модном квадроцикле. А я смотрю на лежащие вокруг деревья. 

— Ураганом повалило, — объяснил Олег. В апреле в Сербии бушевали бури и, судя по лесоповалу, в Дивчибаре пережили настоящий разгул стихии. 

Мы поднялись в горку и оказались перед его домом, сложенным из огромных камней. Рядом домик поменьше — коптильня с вертелом для жарки поросёнка. Вокруг растут березы: пара белоствольных красавиц в любом месте Европы может создать неповторимую атмосферу русской подмосковной дачи, далеко не чуждую хозяину (Олег жил в Москве и учился в МГУ). Замечаю и рябину: на её тонкой ветви качается толстая кукушка, чьё оперение напоминает тельняшку десантника. 

Собаки улеглись в траве, а мы зашли в дом. Олег гостеприимно расставил хрустальные стаканы и торжественно вынес литровую банку из-под сока, наполненную янтарной жидкостью. 

— Сладковат, как по мне. Ближе к бурбону, но пить можно, да? — спросил он. 

— Ещё как можно, очень вкусно, — согласились мы, смакуя обжигающий домашний виски с тёплым хлебным послевкусием. 

Посреди комнаты стоит старинная металлическая печь с необычными длинными отверстиями на передней панели. Она похожа на мотор космолета: при желании в этих трубах можно печь кукурузу, картошку или хранить пиво, хотя на самом деле трубы предназначены для циркуляции тёплого воздуха. 

— Австро-Венгерская печка, древняя. Таких уже не делают. Очень быстро нагревает дом, — объяснил Олег, отпивая самогон. 

— Так вот, значит, как тут у вас все устроено. Вот, куда приезжают первые лица России в гости к серому кардиналу сербской политики, — оглядываюсь я. 

— Да, — смеётся Олег.

— Константин Никифоров собирался приехать, да из-за эпидемии отменилась у него поездка, — с сожалением заметил он. 

Константин Никифоров — советский и российский историк-славист, доктор исторических наук, директор Института славяноведения РАН, действительный государственный советник Российской Федерации 3 класса. Вице-президент Международной ассоциации и председатель Национальной ассоциации по изучению стран Юго-Восточной Европы, сопредседатель российской части Комиссии историков России и Сербии и Комиссии историков России и Румынии.  

— Константин же не только учёный. В 90-е он был советником Ельцина и его спичрайтером. И так как он всю жизнь занимался Сербией, то стал помогать нам. Я его со многими нашими известными людьми свел. С Радованом Караджичем, например, с которым я тогда работал. В первый раз мы поехали вместе к Караджичу на Пале, там я их и познакомил. Караджич прекрасно понимал, в каком тяжёлом состоянии находится Россия, и вёл себя умно. А после Караджича, помню, мы поехали к Ратко Младичу на машине генерала Здравко Толимира, — вспоминает Олег. 

Генерал Здравко Толимир курировал вопросы безопасности в Генштабе Республики Сербской и был помощником генерала Ратко Младича во время войны в Боснии и Герцеговине. Свободно говорил по-русски и по-английски, участвовал в Дейтонских переговорах в ноябре 1995-го. В 2012 году он был осуждён Гаагским трибуналом «за военные преступления в Сребренице и Жепе» и был приговорён к пожизненному заключению. Умер в тюрьме Схевенингена в 2016 году. 

— Толимир говорит Константину по дороге: «Мой дед был участником Октябрьской революции». А Никифоров ему отвечает: «А мой дед убежал от твоего деда из России в Сербию!». Приезжаем в Хан-Пьесак, Младич организовывает нам ужин и обращается к Косте «товарищ Никифоров», а тот смеется: «Подожди, генерал, мы тут с Толимиром выяснили, что его дед-революционер моего деда из России выгнал. Так что товарищей тут у нас нет!» — вспоминает Олег Голубович. 

WHATSAPP IMAGE 2020 05 06 AT 11.15.39 2

— Мы с помощью Никифорова организовали визит Караджича в Москву в 1993 году, на вручение ему литературной премии имени Шолохова. Тогда же мы познакомили его с Юрием Батуриным, который потом несколько раз приезжал в Республику Сербскую. Слободана Милошевича Батурин не любил, скептически к нему относился. Однажды даже не поехал в Белград, когда Милошевич ему сказал: «Ты можешь приехать в Белград, а в Республику Сербскую не можешь!». Юрий тогда был на пути в Шереметьево, а после этих слов развернул машину и отказался от поездки к Милошевичу, — говорит Олег Голубович и затягивается сигаретой. 

Юрий Батурин — российский политик, лётчик-космонавт, Герой Российской Федерации. Доктор юридических наук, профессор. С 1993 года по 1994 год работал помощником Президента РФ по правовым вопросам. В 1994—1996 гг. был помощником Президента России по национальной безопасности.

— А вот Караджича в Кремле любили именно благодаря Константину Никифирову и Юрию Батурину. Они же обеспечили учёбу в России сербских офицеров, которые воевали в Республике Сербской, и тех, кто потом работал в службах безопасности. Караджич был настоящим сербским патриотом, националистом в лучшем смысле этого слова, и в Кремле это ценили. Многие не знают, но тогда в Москве было две линии по отношению к Югославии. В Кремле были люди, которые болели за нас — Юрий Батурин, Александр Руцкой, Александр Лифшиц. Вся российская армия в лице генерала Ивашова поддерживала сербов, когда Запад раздирал Югославию. А с другой стороны был Андрей Козырев, министр иностранных дел РФ, — говорит Олег Голубович.

— В своей книге «Между Кремлём и Республикой Сербской» Константин Никифоров рассказывал о том, как много он делал для того, чтобы письма Караджича попадали на стол к Ельцину. Я их оперативно отсылал в Москву, а Константин их принимал, и тут начиналась борьба: кто успеет войти к Ельцину между третьей и четвёртой рюмкой, тот пробивает свою сербскую линию. Иногда очень необычные решения Ельцина были в нашу пользу. Но если прежде Никифорова или Батурина к Ельцину успевал заскочить Козырев, то ничего хорошего для нас это не означало, — объясняет он. 

Олег рассказывает, как россияне все же ухитрялись помогать сербам в условиях неоднозначной внешней политики Ельцина. 

— Однажды Андрей Козырев вылетел в Белград к Слободану Милошевичу. Хотел надавить на него, уговорить покориться Западу. А российские военные успели тайно нагрузить его самолёт оружием для сербов! Тогда Югославия была под санкциями, перелётов не было, но русские проявили смекалку и нагрузили дипломатический борт оружием так, что он еле взлетел. Козырев и сам не знал, что он привёз. А оружие потом перебросили в Республику Сербскую, где шла гражданская война. 

— Когда после подписания Дейтонского соглашения с Сербии сняли санкции, российская армия очень хотела помочь. Ельцин благодаря содействию Никифорова подписал указ об оказании военной помощи. Но Слободан Милошевич испугался, что его обвинят в наращивании вооружения, и сорвал эту договорённость. А если бы мы получили то, о чем договаривались, Сербию бы не посмели бомбить. Причём договорённость была о поставках оружия практически за треть от себестоимости. Я ездил в Тулу тогда, договорился о поставках очень эффективного оружия по тем временам… И российские военные, несмотря на очень тяжёлую ситуацию, были готовы пойти на это, были готовы работать по другим нормативам, чтобы помочь братьям… Я потом спрашивал Момира Булатовича, который тогда был президентом Югославии, почему не приняли оружие. Формально он должен был принять эту помощь, ведь Республика Сербская была под санкциями, и оружие должно было прийти через Сербию. А он ответил: «Ну, ты знаешь, кто не разрешил. Милошевич». Поэтому мне претит, когда говорят о патриотизме Милошевича. Он за что боролся, на то и напоролся. Он любой ценой хотел остаться при власти и при этом не мог принимать жёсткие решения. Отделывался полумерами, и это нам стоило государства, — жёстко говорит Олег Голубович. 

— Константин Никифоров в своей последней книге цитировал французского историка, который сказал, что «у Сербии никогда не было ясных границ». А я Косте на это сказал, что Сербия на протяжении всей своей истории создавала государства другим, а не себе. Как и Россия, к сожалению. «Союз нерушимый республик свободных» оказался «рушимым»… — констатирует Олег Голубович. 

— Перед тем как Сербия под давлением Евросоюза ввела в 1994 году санкции против Республики Сербской, был разработан план посредников из ООН по урегулированию отношений между Сербией и Республикой Сербской. Он назывался «Возьми или оставь». Американцы сербам тогда сказали: «Никаких ”но”, берете или оставляете». Тогда в Республику Сербскую приехал Юрий Батурин. Его готовил к переговорам как раз Константин Никифоров. Батурин приехал с формулировкой «Да, и…», и они с Радованом Караджичем обсуждали условия этой формулировки. С ней мы поехали в Белград к Слободану Милошевичу. Я прибыл в назначенное время. У забора стоит человек двадцать, меня не пускают. Так и сказали: «Вы будете представлять позицию Радована Караджича, мы не можем вас пустить». Потом, правда, Батурин решил эту проблему. Но проблему Республики Сербской ему решить не удалось, и после этого Слободан Милошевич ввёл санкции против Республики Сербской. Было невозможно даже канистру бензина перевезти через границу. Я оставлял её в кустах, чтобы можно было вернуться в Белград. Бензин в Республике Сербской достать было невозможно, — вспоминает Олег Голубович. 

— В России Милошевича видели насквозь. Перед подписанием Дейтонского соглашения мы сидели у меня в офисе с Алексой Бухой, министром иностранных дел Республики Сербской. Приехал Костя, мы начали обсуждать предстоящие переговоры. Никифоров говорит Бухе: «Милошевич все сольет в Дейтоне». Мы не поверили ушам, а так и вышло. Он переживал вместе с нами… Он пытался нам помочь. В Сербии и Республике Сербской Константина Никифорова очень хорошо воспринимали, хотя наши, конечно, любят Россию, но ничего в ней не понимают. Любовь сербов к России можно сравнить с чувствами Дона Кихота к Дульсинее Тобосской. Костя не был коммунистом, не любил Милошевича, он считал, что тот сдаёт Югославию из-за своих личных соображений, а не ради национальных интересов. Но он прекрасно понимал, что у нас тут происходит, болел за сербов всей душой, и они это чувствовали, и знали, и прислушивались к его мнению, — объясняет Олег Голубович. 

Он рассказал, что теперь его друг часто приезжает в Сербию уже не по политическим вопросам, а по научным — на конференции и симпозиумы. 

— Константину Никифорову у меня нравится. Мы с ним гуляем, обедаем в дивчибарских ресторанах, или я ему готовлю картошку. Рекс его очень любит. Костя его называет Алоизевич, он же «немец» у меня. Рекс, иди сюда! — позвал Олег собаку. 

Вместе с псом мы пошли на террасу к столу, куда поставили стаканы с налитым «на посошок» виски. Олег Голубович принёс пепельницу с надписью «Рекс». 

К сожалению, мне не удалось найти в Валево любимых сигар Олега. Впрочем, никаких не удалось: эпидемия коронавируса внесла коррективы в снабжение магазинов. В приоритете остались более насущные продукты. 

Мы договорились увидеться ещё, когда снимут режим чрезвычайного положения. Надеюсь, что к тому времени сигары привезут, и нам удастся сделать Олегу приятный сюрприз. Я пообещала налепить ему пельменей, а он заверил, что сохранит для нас литр муншайна. 

© 2018-2024 Балканист. Все что нужно знать о Балканах.

Наверх