«Мы были едины как никогда»: что думают сербы о бомбардировках 1999-го?

24 марта исполняется ровно четверть века с того дня, как блок НАТО начал воздушную операцию против Югославии. Почти три месяца натовские бомбы и ракеты падали на сербскую землю, разрушая военные и гражданские объекты: казармы и школы, почтовые отделения и нефтеперерабатывающие заводы, радары и жилые дома…

Прошло уже 25 лет. В России тема натовских бомбёжек Югославии всегда вызывала большой интерес. Написано много книг, сняты фильмы. Но всё это, как правило, взгляд со стороны. А что о тех тяжёлых месяцах могут рассказать сами сербы? Что скажут их соседи из Болгарии, Боснии, Северной Македонии и Румынии?

Неманя, Белград, 42 года:

— Из событий весны 1999 года я хорошо помню, как мы сидели в барах, в парках и на улицах и смотрели, как наша ПВО стреляет по самолётам. Многие записывались в армию добровольцами, но брали только тех, кто раньше служил в ПВО.

Я не любил Слободана Милошевича, участвовал в митингах против него. Но во время бомбардировок мы молчали и ждали, когда всё кончится, чтобы потом поменять власть. Весной 1999-го мы все были как один.

Милошевич не был хорошим правителем, но после него были ещё хуже. Да и сейчас в нашем правительстве много воров и предателей.

Николай, Разград (Болгария), 44 года:

— Наш позор, что воздушное пространство над Болгарией было отдано американским бомбардировщикам. Я весной 1999 года учился в университете в Велико-Тырново, и наш вуз, как и все остальные университеты Болгарии, подали петиции с осуждением этого варварства. В университете в то время работало несколько преподавателей из Америки, им было очень стыдно из-за истребления мирных людей.

Несмотря на историю, сербы и болгары всегда были братьями. Я не знаю ни одного болгарина, который поддерживал бы агрессию НАТО. Мой дед иногда смотрел бомбёжки в прямом эфире на канале CNN и проклинал американцев.

Игор, Белград, 33 года:

— Во время бомбардировок я был ещё маленьким, но хорошо помню их начало. По телевизору шёл какой-то испанский мультфильм, он вдруг прервался, и диктор передал, что воздушная атака то ли уже началась, то ли вот-вот начнётся.

Мы с родителями, бабушкой и дедушкой жили на Кумодраже, это район на юге Белграда. Как-то в один из дней во время бомбардировки я даже увидел летевшую ракету, это вроде бы был «Томагавк». Безмерно жалко наших погибших солдат и мирное население. Мы стали жертвами изначально гораздо более сильного противника. Сначала они отняли у нас большую страну, выгнали сербов из Хорватии, не дали отделиться сербам в Боснии, но зато помогли отделиться албанцам в Косово.

Владимир, Нови-Сад, 39 лет:

— Моему городу сильно досталось во время бомбёжек. Один за другим были разрушены мосты на Дунае. Несколько месяцев переправа была возможна только на лодках или на пароме. Я тогда учился в школе, но на время бомбардировок занятия были отменены. Мы сидели по домам, а в школе разместились военные.

Мы все тогда ненавидели Америку и Запад (и сейчас ненавидим). Ждали, пока они вторгнутся в Сербию по суше, чтобы показать им, как надо воевать по-настоящему. Но они не вторглись — знали, что наша опытная армия и взбешённый народ устроят им такое, чего они ещё не видели.

Ненад, 36 лет, Баня-Лука (Республика Сербская):

— Во время бомбардировок я учился в школе в Восточном Сараево. Мы, как и многие в Сербии, тоже надевали на себя изображения мишеней с надписями «Target» либо прикрепляли их к школьным ранцам. В Баня-Луке возмущённый народ поджёг представительства США и Великобритании. Все очень боялись, что война перекинется и на Боснию — ведь совсем незадолго до этого был подписан мир в Дейтоне. Многие жители Республики Сербской уезжали добровольцами в Сербию. И все люди были разочарованы Россией. Даже возникла поговорка: «Не дай Бог, чтоб тебя Россия защищала».

Марио, Румыния, 33 года:

— Я вырос в Италии, но моя мама — румынка, а отец — серб. Он живёт в Гроцке, что под Белградом. Бомбардировки он помнит очень хорошо. Рассказывал, что во время налётов жители Гроцки отводили женщин, детей и стариков в подвалы домов, а сами ждали возможный натовский десант. Многие были вооружены — кто-то покупал оружие у бандитов, кому-то достались автоматы со складов бывшей югославской Территориальной обороны. В итоге десанта не случилось, саму Гроцку тоже почти не бомбили, но рядом взрывов было немало.

Миодраг, Белград, 58 лет:

— Весной 1999 года я работал химиком в Институте «Торлак», а жил на Звездаре (район на востоке Белграда — В.Б.). Периодически взрывалось что-то рядом с нами, иногда — совсем близко. Однажды американская ракета ударила по казарме нашего спецназа как раз где-то на Звездаре, и эта ракета пробила асфальт и ушла в землю на пару десятков метров. Я слышал, что она так до сих пор и лежит там, неразорвавшаяся.

Я ненавидел американцев в тот момент и сейчас не люблю. К европейцам отношусь лучше, но всё равно не могу понять — за что они нас так?

Мария, Бачка-Паланка, 42 года:

— Бачка-Паланку американцы тоже бомбили — повредили пограничный мост через Дунай, который шёл в сторону хорватского Илока. Мост восстановили только через три года. Было тяжело, но мы к тому времени уже привыкли к плохому. Скажу, возможно, плохую мысль, но то время мне кажется самым лучшим в жизни Сербии. Мы тогда все были едины, а потом снова отдалились друг от друга. Во время бомбардировок мы выручали друг друга продуктами, деньгами, могли приютить семьи из повреждённых или разрушенных домов.

От илокских хорватов я в то время не видела и не слышала никаких злорадных криков или, допустим, надписей. Мы всё-таки соседи — буквально через мост проехать, по которому и ударили натовцы.

Александр, Белград, 48 лет:

— Я успел отслужить в югославской армии ещё до начала войны в Косово, мне повезло. Весной 1999 года жизнь в Белграде, на самом деле, мало чем отличалась от предыдущих лет. Люди так же сидели в кафанах, пили пиво, вино и ракию. Мы знали, что бомбы в основном падают на военные объекты и предприятия. Но я с тех лет и до сегодняшнего дня не переношу американцев. Работаю в отеле, мне приходится пересекаться с ними, но стараюсь общаться по минимуму. Даже турок и албанцев уважаю больше, хотя мы с ними много раз воевали.

Стефан, Ниш, 37 лет:

— События 25-летней давности я помню, как сейчас. Город Ниш постоянно был на прицеле натовских агрессоров — он имеет очень важное стратегическое значение, здесь большой транспортный узел, тут находилось множество казарм и штабов. Мой отец в то время как раз служил в армии, воевал в Косово. Я же всё время был дома, в Нише. Мы редко общались в тот период — в основном, когда папа приезжал на отдых. Мама работала врачом, и я потом тоже решил стать доктором.

Весна 1999 года была одновременно и тяжёлым, и хорошим периодом. Сербы были едины и сильны. Мы, школьники, были освобождены от занятий. Иногда собирали остатки от кассетных бомб, дружили, общались, даже веселились. Мы были едины, как никогда. Нас Бог хранил в то время.

Отец до сих пор почти не говорит о войне в Косово.

Здравко, 41 год, Скопье (Северная Македония):

— У нас весной 1999 года были протесты против натовской операции в Югославии, люди возмущались, кто-то из демонстрантов даже жёг и бросал файеры. Но кто тогда (и сейчас) о чём-то спрашивал Македонию? Македонцы как будто догадывались, что будут следующими (имеются в виду боестолкновения между албанскими боевиками и македонскими силовиками в 2001 году — В.Б.).

© 2018-2025 Балканист. Все что нужно знать о Балканах.

Наверх