Кто такие сербские дизелаши и почему это больше, чем просто субкультура
Цвет нации – это не только политические лидеры, деятели культуры и ученые, но и безымянные представители народных субкультур, без которых эта нация бесцветна и бескровна. В каждой более или менее уважаемой стране есть свои «реальные пацаны» — полукриминальные уличные элементы, аналоги российских гопников («со скидкой» на национальные особенности). В Англии — чавы (chavs), во Франции – ракаи (racailles), в Японии – «янки» (yanki), будущие члены якудза. Сербские дизелаши (dizelaši) совершенно незаслуженно известны гораздо меньше, и мы попробуем это исправить, ведь при ближайшем рассмотрении обнаруживается, что у них куда больше общего с родными нашему сердцу гопниками, нежели с «коллегами» из соседних европейских государств.
Субкультура дизелашей пережила свой расцвет в 90-е годы — в период распада Югославии — со всеми вытекающими. Для того чтобы получить базовое представление о дизелашах и научиться выделять их из толпы, достаточно расшифровать само название. Дизелашей стали так называть из-за их любви к итальянской марке одежды Diesel. Ровно так же архетипичный русский гопник немыслим без трех полосок Adidas, а французские ракаи — без Lacoste. Дизелаши тоже неравнодушны к спортивной одежде, выбирают они ее по принципу «чем ярче, тем лучше». Дело в том, что в 80-х мировые производители одежды перенесли свои производства в страны Восточной Европы. В частности, в Югославии начали отшивать Adidas. И здесь, с одной стороны, в силу своей стоимости, с другой стороны, — низкого уровня дохода населения, «фирмОвый» спортивный костюм стал, скорее, предметом роскоши, нежели утилитарной вещью для занятий. Во-вторых, спортивный костюм – идеальная униформа для любой криминальной активности: в нем удобно и драться и, в случае чего, убегать. А еще молодого человека с короткой стрижкой в спортивной костюме вряд ли можно охарактеризовать как имеющего особые приметы.
Британский социолог Эрик Горди, специализирующийся на Восточной Европе, в своей книге Culture of Power in Serbia: Nationalism and the Destruction of Alternatives, характеризует дизелашей как «молодых хулиганов, получивших свое название в честь любимого производителя одежды, вовлеченных в разного рода противозаконную деятельность, такую как, например, торговля на улицах контрабандным топливом».
Профессор Горди также отмечает особое пристрастие дизелашей к турбо-фолку. Турбо-фолк, как несложно догадаться, представляет собой сочетание электронной музыки и народной. Пик популярности турбо-фолка на Бакланах, как и субкультуры дизелашей, пришелся на последнее десятилетие XX века. Наиболее видные представители направления — Цеца, Стоянка Новакович, Миле Китич, Драгана Миркович.
Однажды мы посвятим турбо-фолку отдельное повествование на страницах «Балканиста», а пока рекомендуем послушать тематический плейлист на Яндекс.музыке и посмотреть клип Ивана Гавриловича Full Dizel Party (Dizel Mania)
Оговоримся сразу, что у тех, кто претендует на утонченный вкус, турбо-фолк и дизелаши вызывают чувство брезгливости и даже ужаса как нечто, олицетворяющее вульгарность и агрессию. В этом незамысловатом видео сербское представление о крутизне образца 90-х предстает в лучшем виде — дорогие машины и мотоциклы, красивые девушки, и, конечно, спортивные костюмы в сочетании с золотом.
Эстетика дизелашей и гангста-рэпа, на самом деле, имеет немало общего, а русские гопники, к слову, часто балуются не только шансоном с попсой, но и русским рэпом. А вот представителям других субкультур, таким как хиппи, рокеры, металлисты и рейверы (обобщено на сербском — padavičari) дизелаши традиционно себя противопоставляли.
Есть и культовое кино о дизелашах — фильм «Раны» (Rane) 1998 года. Эту ленту, которую можно сравнить с картинами Гая Ричи и фильмом «На игле» Дэнни Бойла, стоит посмотреть не только тем, кто интересуется культурой Балкан. Балансируя на грани комедии и драмы, фильм освещает события в жизни югославского общества с 1991 по 1997 годы — трагический период, на который пришлись несколько войн, торговое эмбарго ООН и рост межэтнических разногласий. Главные герои фильма, подростки Пинки и Шваба, ставшие преступниками по воле судьбы и не без помощи дяди Куре, их соседа и криминального элемента.
Пинки родился 4 мая 1980 года, в день смерти президента Тито, в честь которого отец и хотел назвать сына. Однако местный муниципалитет отказал в регистрации новорожденного Тито, и тогда выбор пал на странное имя Пинки, которое носил представитель местного коммунистического сопротивления. У Швабы и вовсе нет родителей, только бабушка, которая бежала из Хорватии во время Второй мировой войны и хорошо помнит геноцид сербов, проводимый режимом усташей. Мать приятеля ребят Лидия ведет популярное телешоу «Пульс асфальта» (Puls Asfalta) — интервью с преступниками в прямом эфире. Однажды его героем становятся и сам Пинки.
В 90-е годы югославское телевидение действительно уделяло большое внимание жизни криминальных авторитетов, порой в комплиментарном ключе, а мыльные оперы, в свою очередь, навязывали определенное представление о беззаботной гламурной жизни.
Здесь стоит упомянуть еще один фильм, на этот раз документальный, помогающий лучше понять истоки субкультуры дизелашей и окружавшие их реалии, — «Увидимся в некрологе» (Vidimo se u čitulji) 1995 года, снятый Александром Кнежевичем и Воиславом Туфегджичем и основанный на их же книге «Криминал, который изменил Сербию».
Фильм включает в себя уникальные интервью с самыми известными представителями криминального мира и теми, кто им противостоял. Тот факт, что за время создания ленты три героя были убиты, говорит многое об откровенности и смелости авторов.
Одной из самых известных икон поколения дизелашей является Желько Ражнатович, легендарный командир Аркан — политик и боевик, бандит и бизнесмен. Аркан держал тигрят в качестве талисманов своей гвардии, воевал, грабил банки, исповедовал патриотические взгляды, был женат на звезде турбо-фолка Цеце (в миру Светлане Величкович). Роскошную свадьбу Аркана и Цецы в отеле «Интерконтиненталь» транслировал телеканал TV Pink.
Погиб командир как и полагается настоящему народному герою: став объектом до сих пор не раскрытого до конца заказного убийства.
В глазах простого народа Югославии преступники реализовывали некое представление о справедливости, тогда как со стороны правоохранителей или судебной системы расчитывать на нее не приходилось. И нет ничего удивительного в том, что молодежь стремилась именно к криминальному образу жизни, а сами «благородные разбойники» становились кумирами.
Еще одной чертой дизелашей является национализм, в целом отличающий неспокойные в социально-политическом плане времена. В случае дизелашей он часто приобретал довольно радикальные формы. Назвать толерантными этих товарищей язык вряд ли у кого мог повернуться.
Хотя мода неизбежно уходит, одно поколение сменяет другое, политические режимы рушатся, ни одна по-настоящему культовая субкультура не исчезает бесследно. Она возрождается в тех или иных формах, находит преемников и то и дело напоминает о себе.
Один мой знакомый, что живет в Сербии, на вопрос, встречал ли он дизелашей и есть ли они сейчас, ответил следующее: «Среди молодёжи каждый третий дизелаш, но не знает об этом. А вообще, мне кажется, из реальных бандитов и хулиганов девяностых мало кто выжил. А те, кто выжил, разъехались по свету. Спортивные фанаты остались, регбисты, например, но при мне дизелашем себя никто не называл».
Тот интерес, который сейчас возник к дизелашам и в самой Сербии, и за ее пределами, увы, лежит в русле стилизации или даже фольклоризации. Под фольклоризацией подразумеваем попытки превратить дизелашей в местную достопримечательность, под стилизацией — ставшие популярными в Белграде тематические ретровечеринки Dizel Mania c определенным дресс-кодом и музыкальным рядом, или лукбуки в духе Гоши Рубчинского.
Но одно дело — вдохновляться эстетикой 90-х и даже довольно точно ее воспроизводить, другое дело — хлебнуть с лихвой всего, что в эти годы случилось на Балканах.
Дизелаши – это не обозначение дресс-кода для мероприятия и не товар на экспорт, а совершенно особенное поколение, отразившее в себе все самое лучшее и худшее, все низменное и героическое, что было на пространстве бывшей Югославии в 90-е годы XX века.