16 февраля 2022 глава МИД Боснии и Герцеговины (БиГ) Бисера Туркович разослала во все диппредставительства инструкцию с требованием к послам и генеральным консулам организовать 1 марта празднование 30-й годовщины так называемого «Дня независимости БиГ». Дипломаты, являющиеся этническими сербами, отказались выполнять её указание и отмечать этот несуществующий национальный праздник. Для сербов 1 марта 1992 года — это день начала трагического конфликта в БиГ, когда мусульманские боевики расстреляли сербскую свадебную процессию в центре Сараево.
Несмотря на то, что в Югославии (СФРЮ) социалистическая республика Босния и Герцеговина (СР БиГ) была самой пёстрой в национальном смысле, распад страны начался с практически мононациональной Словении: эта республика провозгласила независимость 25 июня 1991 года и в ходе «Десятидневной войны» добилась вывода частей Югославской народной армии (ЮНА) со своей территории.
Соседняя Хорватия в это время лишь готовилась к полномасштабной войне, причём не только против союзного центра, но и против местных сербов, которых там было 10%. Все дело в том, что 17 августа 1990 года те районы Хорватии, где большинство населения составляли сербы, провозгласили создание Республики Сербская Краина (РСК). На сторону РСК перешли все подразделения полиции, имевшиеся на территории этой республики.
Поначалу оружие с обеих сторон лишь «висело на стене», но уже в марте 1991 года начались первые вооружённые столкновения между сербскими отрядами и подразделениями сначала МВД, а потом и вновь созданных Национальной гвардии и Вооружённых сил Хорватии. Согласно законам СФРЮ, они считались нелегальными вооружёнными формированиями. Оружие и оборудование для этих структур поступало из-за рубежа, главным образом — из Венгрии. При этом ЮНА долгое время не вмешивалась в столкновения, создавая лишь отдельные зоны разграничения между конфликтующими сторонами в самых горячих точках.
Части армии не спешили противодействовать сепаратистским вооружённым подразделениям даже после формального провозглашения независимости Хорватии и Словении. Скорее всего — из-за нерешительности Белграда и проигранной «Десятидневной войны». Хорватским вооружённым формированиям это дало возможность консолидировать силы и наладить общее управление, чему помогали и иностранные военные. Уже 19 сентября 1991 года хорватские вооружённые подразделения совершили массированное нападение на казармы ЮНА. За месяц те были полностью захвачены.
Вот, что про эти времена говорит отец Дарко Джого — профессор теологии Университета в Восточном Сараево. Тогда он с родителями жил в главном городе БиГ.
«Мой отец Ристо Джого был журналистом и был хорошо знаком с политическими процессами. Мать работала экономистом в Национальном банке СР БиГ. Когда война переместилась из Словении в Хорватию, отец забеспокоился. Да и матери стало ясно, что дела идут неважно. Родители приходили домой с работы задумчивые и говорили о стене, которая потихоньку вырастала между ними и их сослуживцами-мусульманами. Когда они — или другие сербы — заходили в кабинет коллег, разговор прекращался, и тема менялась на ”нейтральную”. Когда началась кампания за ”независимую и суверенную” Боснию и Герцеговину за пределами СФРЮ, им стало ясно, что дело зашло слишком далеко. По телевидению, где работал мой отец, начали транслировать пропагандистские ролики в поддержку отделения БиГ от Югославии», – рассказал Дарко Джого.
В октябре 1991-го мусульманские и хорватские депутаты в парламенте СР БиГ фактически совершили переворот. Ранее Конституция этой союзной республики гласила, что она является «суверенным демократическим государством народов Боснии и Герцеговины – мусульман, сербов, хорватов и представителей других наций». 14 октября 1991 года депутаты от мусульманской Партии демократического действия (ПДД) и Хорватского демократического содружества (ХДС) в отсутствие сербских коллег приняли «Меморандум о суверенитете Боснии и Герцеговины», в котором мусульмане и хорваты были представлены как государствообразующие народы, а сербы – как меньшинство, фактически сведённое к этнически-культурной группе. При этом сербы составляли треть населения БиГ: их было почти вдвое больше, чем хорватов. Естественно, политические представители этого народа не согласились, и в Боснии и Герцеговине началась «война референдумов».
24 октября 1991-го в городе Пале рядом с Сараево депутаты парламента БиГ от сербских партий провозгласили создание Скупщины сербского народа Боснии и Герцеговины и объявили переход под власть этого органа всех сербских автономных областей республики. Также парламентарии приняли «Декларацию о сохранении сербского народа в едином государстве Югославия». На референдуме 9-10 ноября 1991 года проживающие в БиГ сербы поддержали эту декларацию подавляющим большинством: участие в плебисците приняли 85%, и 98% из них проголосовали за то, чтобы сербская часть Боснии и Герцеговины осталась в составе Югославии. Именно на основании этого волеизъявления 9 января 1992 года была провозглашена Республика Сербская, ныне – один из двух энтитетов БиГ.
Однако Запад уже принял решение не допустить воссоединения сербского народа в одном государстве.
27 августа 1991 года Совет министров Европейского экономического сообщества – предтечи Евросоюза – создал Арбитражную комиссию Мирной конференции по Югославии (более известную как Арбитражная комиссия Бадинтера). В декабре 1991-го эта комиссия постановила, что сербское население имеет право исключительно на внутреннее самоопределение (автономию) в рамках тех республик, где оно проживает. Правом же на внешнее самоопределение обладают только шесть бывших югославских республик — в силу их конституционного статуса (то есть за Косово такого права в принципе не признавалось).
Арбитражная комиссия Бадинтера также специально отметила, что внутренние границы между Сербией и Хорватией и Сербией и БиГ являются нерушимыми независимо от любых обстоятельств. Поэтому право республик на самоопределение не может и не должно повлечь за собой изменения уже существующих границ.
Кроме того, хотя эта комиссия констатировала распад СФРЮ ещё в конце ноября 1991-го — вследствие выхода из федерации Словении, Хорватии, Македонии и Боснии и Герцеговины, — 11 января 1992 года она указала на необходимость воздержаться от признания независимости БиГ. Причина в том, что эта республика ещё не провела референдум о независимости. После этого Скупщина БиГ, где уже не было сербских депутатов, назначила референдум о независимости на 29 февраля и 1 марта 1992 года.
По закону референдум мог быть признан состоявшимся, если в нём приняло участие более 2/3 населения (то есть 66,6%). Мусульмане и хорваты, несмотря на все фальсификации, отчитались лишь о 64,3% участников, из которых 99,7% проголосовали «за». Естественно, местные сербы его результаты не признали: в сербских общинах голосования вообще не было. Но главной трагедией 1 марта 1992 года стали вовсе не результаты референдума.
В этот день в историческом центре Сараево – Башчаршии боевики паравоенного мусульманского формирования «Зелёные береты» под руководством криминальных авторитетов, в частности, Рамиза «Чело» Делалича, напали на сербскую свадебную процессию, которая направлялась на венчание в храм Святых Архангелов Михаила и Гавриила с флагом Сербской православной церкви. Нападавшие ранили священника и убили отца жениха – Николу Гардовича.
«Мы увидели колонну автомобилей, которая на большой скорости проследовала к Башчаршии. Мы погнались, чтобы узнать, что происходит, – рассказывал впоследствии Рамиз Делалич сараевскому телевидению. – Они вышли из машин и начали петь. Выставили напоказ какие-то свои сербские флаги. Мы остановились перед ними и спросили, куда они идут. Мы сказали им, что это не Сербия, что это – Сараево, это Башчаршия. Мы стреляли в людей, которые держали в руках флаги».
Делалич так и не понёс наказания за это преступление. Он был застрелен в криминальных разборках в 2007-м.
«Человек, убитый 1 марта 1992 года, был знакомым отца, мы жили относительно близко. И отец, и мать были в ужасе. ”Ристо, неужели будет война?” – спросила мать. Отец ответил: ”Пролилась кровь. Если Запад признает этот референдум без участия сербов, нас тоже может ждать такая судьба”. Это впечатление усилила реакция мусульман на произошедшее, – вспоминает Дарко Джого. – Мать пришла с работы не в себе, потому что коллега, которую она знала 15 лет, заявила ей: ”Ну, может, и не стоило убивать человека, но кто виноват, что он размахивал сербским флагом на Башчаршии?” Мы вернулись в школу после нескольких дней напряжения, и все чувствовали, что произошло что-то ужасное. Однако никто из нас не знал, что это означает начало войны».
Ныне в мусульмано-хорватской федерации (ФБиГ) — во втором энтитете БиГ — 1 марта отмечается «День независимости Боснии и Герцеговины». В Республике Сербской это считают кощунством. Да и в тех кантонах ФБиГ, где большинство населения составляют хорваты, к 1 марта относятся как к обычному выходному дню.
Однако в Сараево эту дату пытаются представить «как главный национальный праздник Боснии и Герцеговины», хотя в стране вообще нет закона о государственных праздниках. В связи с этим недавно вспыхнул большой скандал, когда послы и генеральные консулы БиГ в России, США, Канаде, Японии и многих европейских странах публично отказались выполнять инструкцию главы МИД БиГ Бисеры Туркович (естественно, члена ПДД) и отмечать этот день.
А лучше всех по поводу этой даты высказался Ненад Стевандич — лидер партии «Объединённая Республика Сербская» и руководитель Сербского клуба в Палате представителей парламента БиГ.
«Референдум о независимости БиГ, в основном, прошёл 29 февраля 1992 года, но они не отмечают свой праздник в этот день, иначе пришлось бы праздновать только в високосные годы. А 1 марта в Республике Сербской – День гражданской защиты, и так будет всегда», – иронично сказал политик.
Фото: Fabri, 123rf