Рождение Черноморского флота, как правило, ассоциируется с именем Федора Федоровича Ушакова. Личность его столь масштабна, что затмила других моряков: их заслуги оказались в тени побед выдающегося русского адмирала. Прежде всего, несправедливо отодвинутыми на второй план оказались двое уроженцев Балкан. Речь идет о греке Панагиотти Алексиано и сербе Марко Войновиче. Что интересно, они были связаны между собой родственными узами.
Марко Войнович 
Панагиотти Алексиано
Восходящий к XIV веку род Войновичей переселился в Черногорию из Герцеговины в 1692 году, после очередного антитурецкого восстания. Осели они на берегах Которского залива — в городке Герцег-Нови. В 1697 году в этих местах появились 17 российских дворян, отправленных Петром I обучаться морскому делу. А в 1770 году в Петербург из Герцег-Нови прибыл граф Марко Иванович Войнович, поступивший на Балтийский флот в чине мичмана.
Пожалуй, ключевой вопрос в биографии Войновича – это год его рождения. Документы довольно четко указывают на 1750-й, но косвенные данные допускают и более ранние даты: вплоть до 1732-го. В таком случае получается, представитель не просто известного, а графского рода был принят на службу в 38 лет — и лишь мичманом (что несколько абсурдно). Тем не менее все последующие чины он «проскакивает» достаточно быстро, так что Войновичу, возможно, в действительности было 25 лет (а не 38). А мичмана ему дали, чтобы соблюсти порядок прохождения службы, пообещав, что отставание он наверстает. Возможности отличиться представились очень быстро.
В 1768 году началась русско-турецкая война. Годом позже стартует и Первая Архипелагская экспедиция: с Балтики в Средиземное море отправляется эскадра, в ее состав входит линейный корабль «Святой Георгий Победоносец», на котором служил Войнович. Задачей экспедиции было атаковать Османскую империю «с тыла»: ведь на Черном море у русских не было флота, и отвоевать у противника побережье еще только предстояло.
Эскадра под командованием Алексея Орлова орудовала с размахом и дерзостью, заметно превышавшей ее реальную силу. После сокрушительного разгрома турецкого флота в Чесменском сражении в июле 1770 года русские корабли приступили к завоеванию островов Эгейского моря. Местные греки – сами по себе превосходные моряки – активно содействовали им в боевых операциях.
К числу таких помощников относилось и семейство Алексиано. Его глава Павлос Алексиано организовывал госпитали для русских моряков и ремонтировал их суда в своих доках. Шестеро его сыновей записались в эскадру Орлова мичманами. Один из них, 24-летний Панагиотти, служил на «Ростиславе» и вместе с братом отличился при Чесме, где они захватил турецкую полугалеру.
Подробнее: Восстание Орлофика: Как русские научили греческих корсаров бороться с турками
Орлов назначил способного греческого офицера командиром новоприобретенного фрегата «Святой Павел» и выпустил его в свободное плавание, ограниченное лишь рамочными приказами.
Панагиотти доверие оправдал: он захватил полтора десятка вражеских военных и торговых судов, а также четыре небольших островных крепости с хорошими трофеями.
Вершиной его успеха стал налет на египетский порт Дамиета в октябре 1772 года. Здесь грек устроил разгром флотилии, снаряжаемой турками против русских. На несколько месяцев Алексиано стал настоящим хозяином в прибрежных водах Египта и Сирии.
Марко Войнович примерно с такой же лихостью действовал у берегов Греции, командуя сначала 12-пушечной полакрой «Ауза», а затем 16-пушечным фрегатом «Слава». Как рейдер, он уничтожил и захватил 13 вражеских кораблей и участвовал в бомбардировке крепости Митилена. В Патрасском сражении (октябрь 1772 года) «Слава» сожгла вражеский фрегат и две шебеки.
Пути Войновича и Алексиано пересеклись в июне 1773 года, когда оба приняли участие во взятии Бейрута. Эта операция наглядно продемонстрировала, что при наличии сильного русского флота контролировать Восточное Средиземноморье турки не в состоянии.
Но война завершилась, и оба офицера — ровесники и георгиевские кавалеры — покинули родные южные моря и оказались на Балтике.
Панагиотти последовательно командовал кораблями «Святой Александр Невский», «Исидор» и «Константин», а в 1777 году получил «припозднившийся» орден св. Георгия 3-й степени.
В 1780 году грек участвовал в экспедиции, посланной в Средиземное море для противодействия британским каперам. В то время англичане захватывали корабли, торговавшие с восставшими американскими колониями, и Россия, чтобы защитить нейтральную торговлю, инициировала «Декларацию о вооруженном нейтралитете». Впрочем, до боев дело не дошло: англичане угомонились.
Алексиано произвели в капитаны 2-го ранга и отправили на Черное море, где в Севастополе и Херсоне со стапелей спускали первые корабли будущего флота. Командуя одним из них – 40-пушечным фрегатом «Перун», — Панагиотти в 1783 году крейсировал вдоль берегов Крыма на случай, если турки придумают какую-нибудь «диверсию», чтобы помешать окончательному присоединению полуострова. Но турки не сунулись.
В Ахтиярской бухте Алексиано выделили участок под хутор. Он привез сюда жену Марию и дочь Анну и быстро обжился при содействии местных греков. Хозяйка и подтянувшиеся родственники разбили фруктовый сад, высадили виноградник.
Войнович тоже прибыл в строящийся Севастополь, но его жизненный путь оказался более извилистым. Еще в 1777 году Екатерина II доверила ему командование флотилией, состоящей из парусно-гребного фрегата «Евангелист Марк», яхты «Св. Екатерина» и катера «Диспач», которая встречала в Финском заливе шведскую флотилию из пяти галер. Речь, правда, шла не о битве, а о визите шведского короля Густава III. Войнович исполнил поручение идеально, после чего стал капитаном императорской шлюпки и командиром придворной флотилии.
Затем последовал крутой поворот. Императрица поручила Марко Ивановичу отправиться на Кавказ, и, сформировав Каспийскую флотилию, организовать для нее базу на Персидском побережье.
Опалы для Войновича это не означало. Скорее наоборот: русская политика в Закавказье активизировалась, и бравому капитану предоставили возможность показать себя.
Ему действительно удалось договориться с персидским шахом Ага-Мохаммедом, пообещав тому, что русские окажут помощь в отражении туркменских набегов. Но потом настроение шаха переменилось… Чтобы заставить новых союзников убраться с Кавказа, тот пригласил Войновича с офицерами на праздник, где захватил их в заложники. За освобождение из плена базу пришлось ликвидировать.
Екатерине II такой поворот не понравился, но шах принес извинения и разрешил основать торговую факторию. К тому же,кавказские дела снова отошли на второй план, уступив место черноморским.
Войновича отправили в Херсон, где он принял командование первым построенным на местных верфях линейным кораблем «Слава Екатерины». Когда в августе 1787 года началась очередная русско-турецкая война, серб командовал уже целой эскадрой.
Вторая же эскадра Черноморского флота (пока еще сильно «недопостроенного») располагалась в Севастополе, руководил ею Николай Мордвинов.
Вскоре Войновичу поступило задание. Главная армия Потемкина вела осаду Очакова, расположенного в Днепровско-Бугском лимане. Понимая, что без блокировки крепости с моря осада обречена на неудачу, светлейший князь приказал сербу покинуть Херсон и атаковать врага «где завидите, во что бы то ни стало, хотя б всем пропасть».
Херсонская эскадра отправилась на помощь… но выполнить ей удалось только вторую часть приказа («хотя бы всем пропасть»). В жестокую бурю фрегат «Крым» пропал без вести, а занесенный в Босфор линейный корабль «Мария Магдалина» стал турецким трофеем. Оставшиеся на плаву суда кое-как добрались до Севастополя, где Войнович принялся приводить их в порядок.
Тем временем под Очаковом из кораблей Мордвинова сформировали Днепровскую флотилию. Та сильно уступала турецкому флоту, а сам Мордвинов, как флотоводец, был безнадежен, поэтому командование Потемкин поручил капитану 1-го ранга Алексиано.
Все бы хорошо, но вскоре под Очаков прибыли аж два иностранных кондотьера с чинами контр-адмирала. Принц Нассау-Зиген ранее служил в испанской армии, а Джон Пол Джонс (по-русски — Павел Джонес) прославился как капер во время войны американцев за независимость. Принцу поручили командовать действовавшими на мелководье галерами, Джонсу – парусными кораблями и фрегатами. Два контр-адмирала соперничали и предпринятую турецким флотом атаку отбили лишь потому, что в общей суматохе фактическое командование взял на себя Алексиано.
Аналогичным образом развивались события и в решающем сражении, которое произошло 17 июня и закончилось разгромом турецкого флота в лимане. Главным героем признали практически не знавшего русского языка Нассау-Зигена, хотя за принца всем распоряжался Алексиано. Об этом прямо говорится в рапорте капитана корабля «Святой Владимир» бригадира Корсакова: «Алексиано в обоих сражениях, не будучи командиром, всем командовал, по его совету во всем поступали; где он, там и Бог нам помогает, и вся наша надежда была на него».
В своем дневнике Джонс отмечает, что после разгрома турок Нассау-Зиген и Алексиано вместе отправились в штаб Потемкина с победными рапортами и попали под проливной дождь, вследствие которого промокший насквозь Алексиано и пал жертвой смертельной болезни.
Отважного грека произвели, наконец, в контр-адмиралы, но о своем повышении он узнал уже тяжелобольным — за день до кончины. Умер Алексиано 8 июля на борту «Святого Владимира».
Через шесть дней у острова Фидониси Войнович одержал победу, которую — словно забыв о триумфе Алексиано в Днепровском лимане — обычно называют «первой победой Черноморского флота», ассоциируя ее именно с Ушаковым. Речь идет о битве, когда 36 кораблей русской эскадры вышли против 47-ми турецкого флота Хассана-паши.
Классическая трактовка этого сражения фактически сводила его только к одному действию – маневру командующего авангардом Федора Ушакова, который на линейном корабле «Святой Павел» прорезал линию вражеского флота и совместно с двумя фрегатами «взял в два огня» османский флагман. Из-за полученных тяжелых повреждений Хассану-паше пришлось выводить свой корабль из боя. Всему турецкому флоту была дана команда отступать.
В советском фильме «Адмирал Ушаков» (1953) перепуганный Войнович – мужчина пожилой и довольно упитанной комплекции – отказывается помочь своему слишком инициативному подчиненному, заявляя, что «будет за него молиться». Авторы данного фильма как-то проигнорировали, что по возрасту Войнович, скорее всего, был на пять лет моложе Ушакова, а комплекцию имел обычную. Но, что главное, одними молитвами в битве он не ограничился. Именно флагман Войновича «Преображение Господне» выдержал бой с двумя сильнейшими кораблями вражеской эскадры, принудив их дважды выходить из линии огня для тушения пожаров. И единственное вражеское судно, уничтоженное в этом сражении, – тоже заслуга Войновича.
Ушаков получил за Фидониси орден св. Георгия 4-й степени, Войнович – 3-й.
А дальше между начальником и подчиненным разыгрался конфликт на почве соперничества. Главнокомандующий Потемкин принял сторону Ушакова, присвоив ему чин контр-адмирала, а Войновича отправил командовать Каспийской флотилией.
Марко Иванович подал в отставку, а незадолго до ухода со службы женился на дочери своего покойного товарища — Анне Алексиано.
Впрочем, уже в 1794 году он вернулся на службу, получив назначение членом черноморского Адмиралтейского правления.
В 1801 году Войнович произведен в адмиралы. В числе самых заметных его достижений называют руководство Черноморским штурманским училищем и основание Николаевского драматического театра. В 1805 году, из-за ухудшившегося здоровья, Марко Иванович вышел в отставку. Скончался он 11 ноября 1807 года в Витебске.
Наследник двух балканских контр-адмиралов Владимир Маркович Войнович служил в лейб-гвардии и Егерском полку и умер в 1813 году от ран, полученных в битве с французами при Кульме.
К числу потомков Войновича также принадлежит известный писатель Владимир Войнович, а его сын, историк и архитектор Павел Войнович посвятил своему знаменитому предку книгу «Воин под Андреевским флагом».
В Герцег-Нови, на здании, где родился флотоводец, висит мемориальная доска, а улица носит его имя. Тот факт, что Графская пристань, Графская бухта и Графский тоннель в Севастополе тоже названы в честь Марко Войновича, а не какого-нибудь другого графа, как-то забылось. А имя Панагиотти Алексиано сегодня известно, пожалуй, лишь специалистам.
Обложка: Черноморский флот в Феодосии накануне Крымской войны. Полотно Ивана Айвазовского