Сербский полковник о начале бомбардировок 1999 года: «Натовские снаряды вошли в наш ракетный склад как нож в масло»

Сегодня, 24 марта, в Сербии вспоминают начало варварских бомбардировок Югославии силами НАТО. Накануне трагической годовщины «Балканист» побеседовал с полковником Золтаном Дани — командиром легендарной 3-я батареи 250-й бригады ПВО BВС Сербии, которая той весной сбила американский самолет-«невидимку». Полковник рассказал Катарине Лане, как сербские военные ровно 22 года назад готовились к нападению НАТО. 

Мы с полковником Дани сидим на террасе во дворе его дома, затерянного в полях Воеводины. 

— Март я люблю. Для меня этот месяц знаменует начало весны. Не выношу зиму и снег: в Сибири я не смог бы жить, — смеётся отставной полковник. 

Он замечает, что я мёрзну, и приносит мне свою военную жилетку, подбитую овчиной.

Сегодня свежо и мирно, а 22 года назад в воздухе звенели тревога и нервное ожидание. 

— Март 99-го был очень напряжённым. Мы готовились к военным действиям, так как получили информацию, что НАТО стягивает силы вокруг Сербии. Мы знали, что будут бомбить, но не имели понятия, когда точно это начнется. Готовились заранее, тренировались на аппаратуре «Aккорд» ракетной системы С-125 «Нева», отрабатывали ее приведение из боевого положения в маршевое: когда надо было оперативно разобрать всю систему, разложить по грузовикам и «маршем» отправляться на другую позицию. Мы тренировались весь март и в принципе были готовы к началу войны. 

20 марта у нас состоялось совещание всех командиров. Один полковник из командования ВВС и ПВО, доложив о военно-политической ситуации, заявил, что руководство ждёт от нас исполнения военного приказа любой ценой — ценой жизни людей и не щадя техники. Я был поражён. Как это — выполнить задачу ценой жизни людей? А перед этим он говорил о том, что ситуация тяжёлая, мы окружены силами НАТО, и союзников у нас нет. Россия выражает поддержку только на словах, конкретной помощи от неё ждать не стоит. Там управлял Борис Ельцин, который был на связи с Биллом Клинтоном. А обычные люди… Да, они желали помочь нам, но сделать ничего не могли.

Мы следили за тем, как авиация НАТО начинает базироваться вокруг нас. Наша разведка оповещала нас о том, что происходит. В какой-то момент ты видишь предельную концентрацию натовской авиации: вокруг постоянно летают АВАКСы-разведчики. Я получил информацию о том, что международное авиасообщение налажено в обход Югославии. Тогда и понял, что скоро начнётся агрессия.

Полковник Золтан Дани

После той встречи я весь в думах вернулся в расположение нашей части и утром, 21 марта, разговаривал со своим заместителем. Между нами состоялся такой диалог.

— Золтан, что ты думаешь, когда начнётся?
— Дня через три, — говорю ему. 
А он не верит и предлагает мне странное пари:
— Давай поспорим. Я думаю, что в апреле начнут бомбить, а ты говоришь, что 24 марта. Я тебе ставлю ящик пива, ты мне — шоколад. 

Два дня в военных приготовлениях прошли быстро. Наступило 24 марта. 

— Он ходит за мной, смеётся, готовь, говорит, шоколад. Я ему: «Погоди до вечера». Утром в тот день у нас была тревога: «готовность номер один» на нашей основной позиции возле села Яково. Около десяти утра её отменили. Потом в 12 часов дня снова объявляют готовность номер один. Я, видя, что мы тут надолго, отпустил часть ребят на обед около часу дня. В полвторого мне звонит командир и спрашивает: «Дани, сколько времени тебе надо, чтобы собраться и сняться с этой позиции?» Я говорю: «Часа два-три». — «Собирайтесь и уходите». 

В 18.30 последняя наша машина выехала из этого расположения. В бункере остались шесть человек, потому что на позиции у нас находились ракеты — 180 штук, и мы не могли просто так бросить их без присмотра. Кроме того, мы положили там и радары-обманки. Примерно в восемь вечера добрались до центра села Яково. 

В 20.05 начались бомбардировки позиции, которую мы оставили. НАТО сбросило пять бомб. Они пробили два метра земли над ракетным складом, пробили и бетонный потолок толщиной в метр и вошли в него как нож в масло. Началась детонация. Обломки летели во все стороны. Они разбомбили все ложные радары, которые мы оставили. Так что в НАТО были прекрасно осведомлены о нашей позиции. Это было начало бомбардировок 1999 года: первый их день, — рассказывает сербский зенитчик. 

После обстрела Золтан Дани принял решение вернуться за оставшимися в бункере товарищами. 

— Мы уже добрались до резервной позиции в районе села Шимановци, но две машины из колонны повернули обратно, чтобы спасать оставленную группу. Они укрылись в бункере и, слава Богу, не пострадали. Мы забрали оттуда всех, потому что ракет больше не было и не имело смысла там оставлять охрану, — говорит Золтан Дани.

Той весной сербское военное командование находилось в условиях тяжелейшей ответственности за бойцов, в постоянной тревоге и беспокойстве за то, чтобы старая техника не подвела. С родными они общались редко.

Я представила себе, каково это — жить и не знать, что с твоим близким человеком, пока по телевизору транслируют жуткие картины разбомбленного Белграда, а на улице воют сирены. 

Золтан молча курил, вспоминая те дни. 

— Утром 25 марта я позвонил семье, сообщил, что с нами все нормально. Мы все время находились в состоянии боевой готовности номер один или готовились к запускам ракет. Ни на что другое не было времени. Ты сидишь в этой машине, она максимально замаскирована, вокруг никого нет, потому что когда ракетная система в состоянии готовности, убирают все боевые машины вокруг и даже в туалет можно отойти всего на пару шагов. Еду привозили нам только по ночам, в темноте. 

Вне режима боевой готовности мы постоянно перемещались с одной позиции на другую. Обманывая натовскую разведку, уезжали в противоположном направлении, выжидали до ночи в лесу, потом добирались на свою позицию. Все свои передвижения мы скрывали, и это возымело эффект. У нас было 23 позиции: никто не передвигался чаще нас. Скажем, добрались мы на одну, поставили систему в боевую готовность, в 23 часа получаем приказ сниматься и в четыре утра прибываем на другую. Бывало и такое. 

Примерно через месяц мы смогли посменно на короткое время — на одну ночь — приезжать домой, чтоб сменить одежду и увидеть родных. Я организовал и бойцам такую возможность, а тем срочникам, кто издалека, разрешали посещения родственников, чтобы люди могли поговорить, обняться, расцеловать детей и жену. Но все это было не на позиции, а в соседнем селе — ради безопасности гражданских, — рассказывает полковник.

Впоследствии Золтан Дани и его 3-я батарея 250 дивизиона ПВО стали национальными героями. Они сбили американские истребители F-117 и B-2.

Однако главной наградой на той войне для Золтана стали сохранённые жизни товарищей. 

— Помимо того успеха — сбитых самолётов противника, — главным достижением я считаю то, что все мои подчинённые остались живы. Никто не погиб, никто не был ранен. На своих машинах мы прошли более ста километров в условиях военного времени — по темноте, с минимальным освещением или вовсе без него — и без единой аварии. Перед нами стояла задача выполнять приказы ценой жизни, не щадя технику. Люди были отлично подготовлены, мотивированы, берегли и друг друга, и вооружение. Наша ракетная дивизия стала единственной на территории Югославии, не получившей повреждений во время налетов. Она оставалась невредимой все время войны — все 78 дней. И к тому же сбила два натовских самолёта. Я горжусь этим.

Что интересно, рядом с нашими позициями не погиб и никто из гражданских. Интересная ситуация произошла 29 апреля. Мы тогда находились в селении Петровчич, а наша система ПВО стояла на краю деревни. В полдень приходят мои сменщики, я иду отсыпаться, потом в 12 ночи возвращаюсь назад. Прохожу по центральной улице деревни, там стоит магазин, возле пятнадцать мужиков пьют пиво. Спрашиваю: «Что вы тут делаете?» Они отвечают: «Мы ждём фейерверк». А я знаю, что НАТО бомбит такие цели, где есть толпа людей. А вдобавок у нас рядом, в пятиста метрах, установка. Я им посоветовал разойтись, а они не слушают. Не стал с ними спорить, сообщил нашему военному полицейскому, чтобы тот их отправил по домам. Разошлись они где-то в полвторого ночи. А мой заместитель увидел в небе цель и попробовал поймать ее радаром. Не успел переключиться на ручное управление, все сразу выключил, но тот, что в небе, моментально среагировал и выпустил противорадарную ракету. Она попала в столб возле того магазина, где немногим ранее собирались жители деревни. Столб рухнул прямо на постройку и полностью ее уничтожил. 

В полпятого утра меня будят товарищи: «Дани, к тебе женщины пришли». Я в недоумении. Какие еще женщины? Выхожу, а там жены и матери пришли благодарить за то, что я их мужей и сыновей по домам отправил и тем самым спас. Принесли нам домашней еды. Никто в селе тогда не пострадал, хотя во всех домах вокруг того магазина лопнули стекла. 

Золтан Дани вспоминает и послевоенное время, когда с подписанием военно-технического соглашения в Куманово бомбардировки были остановлены. 

— После подписания Кумановского соглашения мы ещё месяц оставались на позиции. В казармы вернулись самыми последними, 4 июля. Лично для меня тот день подписания договора стал днем нашего поражения. Потому что, согласно этому соглашению, Сербия выводила с территории Косово армию и суды. Фактически это означало потерю контроля над территорией края. 

А ведь на деле уже в мае в НАТО начался раскол. Во Франции поняли, что стали жертвой медиапропаганды, и Париж отказался от бомбардировок Сербии. Сюда прилетали только англичане и американцы. Мы же видели, что альянс распадается! Не надо было тогда ничего подписывать, мы могли воевать и дальше! Они израсходовали достаточно много ресурсов, так как не ожидали, что придётся воевать так долго.  Использовали они и тактику нанесения удара на расстоянии; планировали проникнуть через район Кошаре, но и там проиграли. У них не было никакого решения, что ещё можно сделать. Мы должны были и дальше там оставаться. Но тогда в Белград приезжал Виктор Черномырдин из ельциновского окружения. Вероятно, они там с американцами договорились, что Россия инициирует мирные переговоры. Если бы  на тот момент главнокомандующим был, я, то войну бы не прекратил. Они нам заявляли, что в Белграде бомбить мосты не будут: бомбили только в Нови Саде. Да и пусть бы бомбили мосты в Белграде. НАТО пребывало в ещё худшем положении, чем мы, альянс катился под откос. 

Уже тогда люди выходили защищать мосты, в Белград приезжали жители Запада, чтобы поддержать сербов и осудить агрессию. НАТО ничего бы не добился. Когда мы сбили B-2 и F-117, они их сразу отозвали эти самолеты. У них оставались FA-18, F-15, «Tорнадо», — но и его отозвали, когда Германия отказалась воевать. Внутри альянса начался кризис, система стала распадаться, а могли воспользоваться этим моментом. Но тут появился Черномырдин, а Слободан Милошевич верил своему брату Бориславу, который служил послом Сербии в Москве….

Если бы тогда во главе России был Владимир Путин, он бы не упустил момент кризиса в НАТО, поднял бы авиацию, помог бы нам. Я верю, что, если бы мы тогда продолжили воевать, сейчас у нас бы не было косовской проблемы в ее нынешнем виде.

Полковник Золтан Дани

— Когда я узнал о броске на Приштину, то сказал: наконец-то Россия предприняла конкретные шаги! А потом у нас сменилась власть. Президентом стал прозападный политик Воислав Коштуница, который заявил, что «нет надобности российским войскам там [в Косово] оставаться». После под контролем Запада начался развал Югославии, а затем и Государственного союза Сербии и Черногории. 

— На Западе давно планировали это. Немецкие парламентарии ещё в 80-е годы проговорились о том, что намерены разрушить Югославию. Уже тогда были компьютерные игры, где сербов выставляли врагами. В 1981 году на заседании НАТО в Ватикане был принят план, согласно которому нашу страну намеревались поделить по границам республик и автономий. От Сербии они хотели оторвать Косово и Воеводину. Так что, можно сказать, до конца свои намерения они ещё не претворили в жизнь. 

Я думаю, что очень правильно, что Сербия сейчас много вкладывается в вооружение: закупает технику, укрепляет свою обороноспособность. Считаю, что это лучшее решение руководства страны. Страна, которая хочет добиться уважения на международном уровне, должна продемонстрировать свою силу. Если нечем защищаться, тебе любой может влепить пощёчину. И из России после прихода к власти Владимира Путина братская помощь прибывает все чаще. Мы тут, на Балканах, остались единственным островком в окружении стран НАТО, из наших соседей только Босния и Герцеговина пока ещё не стала членом альянса. Но, быть может, это лишь вопрос времени, — говорит сербский военный. 

Мы молча поднимаем рюмки с домашней ракией, вспоминая пылающий март 1999 года.