Я разглядываю фотографии: родственники позируют на площади черногорского города Пераст. Красиво, конечно… Самой мне ехать в Пераст не хочется. Средневековый городок. Хотя и живописный, но маленький. Добираться туда специально нет смысла. Наверняка, там нет ничего интересного.
Бывает, мы ставим клеймо «неинтересно» и сильно ошибаемся. Пераст – очередное тому подтверждение. Город имеет богатую историю, и он тесно связан с нашей родиной. Понять это мне помог случай. Я отправилась на праздник мимозы в Герцег-Нови. Мероприятие, увы, не состоялось. Вот и возникла идея посмотреть Пераст.
Небольшой городок сразу же покоряет атмосферой средневековья. Трехсотлетние каменные дома смотрят в воды Которского залива. Узкие и крутые улочки-лестницы карабкаются вверх по склону. Этих лестниц меньше, чем в Герцег-Нови и они короче. Зато зимой здесь совсем безлюдно и можно лучше ощутить дух старины.
Конечно, я поднялась по всем ступенькам, которые только увидела. Одна лестница вывела меня из города на вершину холма, к крепости XVI века. К сожалению, она почти разрушена, но с ее стен открывается потрясающий вид на Которский залив. Вторая лестница, петляя по склону, вдруг уперлась в крошечную церковь Святого Креста. Возраст храма внушает почтение: он построен в IX веке. Еще несколько поворотов, и ступеньки подходят к католической церкви Богоматери Розария (Госпа од Розария) XVII века. Некоторые улочки-лестницы ведут в тупик. Я забрела на чью-то заброшенную террасу. В углу валялась старинная жаровня, кованая, на гнутых ножках. Она вполне могла бы украсить коллекцию антиквара, но ржавела без дела.
Поплутав по улочкам-лестницам, я снова спустилась на набережную. Пожалуй, это самое фотогеничное место Пераста. Я вспомнила фотографии, сделанные родственниками, а также другие снимки, увиденные в интернете. Сейчас Пераст выглядел по-другому, еще лучше. Секрет был в освещении. Город находится на севере Которского залива. Все здания города обращены на юг, к морю. Вечернее февральское солнце – низкое, лучи падают не сверху, а бьют прямо в стены домов. Это придает зимнему Перасту особенный колорит.
На набережной целый ряд старинных зданий. Дома в хорошем состоянии, они словно соревнуются друг с другом в роскоши. В прошлом их владельцы, богатые торговцы и моряки, действительно старались переплюнуть друг друга и возводили сказочные хоромы. Одно из таких зданий – дворец знатного горожанина Вицко Буйовича. Рассказывают, что он очень гордился своим домом и спросил строителя, может ли тот построить нечто более совершенное. Ответ был утвердительным. После чего беднягу немедленно сбросили в море. Сегодня во дворце Буйовичей разместился городской музей.
Однако самое любопытное ждало меня на площади перед храмом Святого Николая. Там стоят три каменных бюста на постаментах. На одном из них значится: «Матия Змаевич, 1680-1735». На стенде описана биография этого человека, удивительным образом связавшего Россию и Балканы.
Матия родился в Перасте в богатой и знатной семье. Очень скоро стало понятно, что парень – прирожденный моряк. В те годы в Перасте работала школа, где обучали морскому делу. Преподавал в ней известный мореплаватель, писатель и математик Марко Мартинович. Школа была настолько знаменита, что в 1698 году из далекой России туда прислали на обучение семнадцать боярских детей. Матия закончил эту школу, и уже в восемнадцать лет командовал торговыми кораблями, принадлежащими его семье. Его ждала хорошая карьера. Впрочем, вряд ли за пределами Венецианской республики, которая в то время владела Перастом.
Не было бы счастья, да несчастье помогло. В Перасте конкурировали (а точнее, враждовали) две богатые семьи — Змаевичи и Буйовичи. Когда в уличной драке погиб Вицко Буйович, обвинение пало на Матию. История умалчивает, был ли молодой Змаевич действительно виновен, но наказание ему грозило страшное — смертная казнь.
Матия бежал из родного Пераста, скитался и, в конце концов, оказался в Царьграде. Там он встретился с русским послом графом Петром Толстым. Есть мнение, что молодые люди уже были знакомы: оба якобы обучались в морской школе Марко Мартиновича. Есть и другое мнение: Змаевич и Толстой познакомились в турецком зиндане (темнице), где сидели в одной камере. Петра Толстого бросили туда во время очередного русско-турецкого конфликта именно из-за того, что он был русским послом. Вот такие были порядки. За что в зиндан попал Змаевич, неизвестно. Впрочем, говорят, что оказаться в турецкой тюрьме было просто, для этого даже не нужно было быть виновным. Как бы то ни было, именно Петр Толстой посоветовал Змаевичу поступить на службу Российской империи.
Шел 1712 год. В России настало время перемен. Царь Петр Первый выводил страну к Балтийскому морю. В то время на Балтике безраздельно господствовали шведы. Вот уже двенадцать лет шла Северная война. Противопоставить шведам Петру по большому счету было нечего: Россия только начала строить боеспособный флот. Очень не хватало специалистов. Мореходы и судостроители были буквально на вес золота. Русский царь приветливо встретил моряка из Пераста. Но экзамен ему все же устроил: задавал вопросы больше двух часов. Матия Змаевич настолько понравился Петру, что после беседы был сразу принят на службу в российский флот. Матия получил чин капитана первого ранга и даже разрешение самому выбрать корабль под свою команду. А вот имя пришлось сменить: Матия, сын Кристо, превратился в Матвея Христофоровича.
Звездный час русского флота наступил в июле 1714 года, в битве при Гангуте. Змаевич командовал группой из 20 галер, которые совершили прорыв, зашли неприятелю в тыл и заблокировали вражеские корабли. Семь из них Змаевичу удалось захватить, в том числе фрегат шведского команданта. Шведы не ожидали такого маневра и несколько растерялись. А тут пошла на прорыв и вторая группа галер, а потом и корабли адмирала Апраксина. Шведская оборона посыпалась. Их эскадра была окружена и уничтожена. Битва при Гангуте стала первой в истории победой российского флота, она переломила ход русско-шведской войны. Царь Петр праздновал успех. Не забыл он и про верного соратника: Матвей Христофорович получил звание контр-адмирала, а вскоре и вице-адмирала. Русский царь даже отправил письмо в Венецианскую республику с просьбой отменить изгнание Змаевича и вернуть ему конфискованное имущество. Непонятно, что ответили венецианцы. Наверное, ничего не ответили. Или не написали ничего хорошего, потому что Матвей Христофорович так и не уехал в родной Пераст, а остался в России.
Карьера адмирала шла в гору. Он отличился в битве при Гренгаме, последнем крупном морском сражении Северной войны, где русский флот снова одержал победу. После войны Матвей Христофорович заведовал строительством гавани в Санкт-Петербурге, преподавал и консультировал российских судостроителей.
В 1725 году умирает Петр Первый. Змаевичу доверено нести корону Романовых на погребальном шествии. Вдова Петра, императрица Екатерина, также благоволила моряку: наградила его орденом Александра Невского и присвоила высшее звание полного адмирала флота. Увы, белая полоса в жизни сменилась черной. После смерти царицы в 1727 году Матвей Христофорович был обвинен в растрате и злоупотреблениях, понижен в звании и отправлен на юг России – строить флот для войны с Турцией. Повоевать с султаном Змаевич не успел: скончался в Воронеже в 1735 году. Спустя почти триста лет, в 2017 году, в этом городе была открыта мемориальная доска адмиралу М. Х. Змаевичу.
Теперь я смотрела на Пераст совсем другими глазами. Город соединил в себе Россию и Черногорию. Недаром адмирал Змаевич до последних дней вспоминал Пераст, переписывался с родственниками и завещал передать родному городу ценные вещи, награды и боевые знамена, подаренные ему Петром Первым. Его воля была исполнена, но, к сожалению, многие ценности пропали во время наполеоновских войн. Те, что сохранились, сейчас выставлены в черногорских музеях.
Я еще раз прошлась по улицам Пераста. Пыталась представить, как по этим камням триста лет назад ходили венецианские купцы, черногорские моряки и молодые русские бояре. Представить было несложно. Казалось, дома и улочки совсем не изменились с тех далеких времен.
Мимо меня в направлении экскурсионного автобуса прошла группа хорватов. Я вспомнила информационный стенд, который видела в Баня-Луке возле католического монастыря. Стенд призывал «лиц хорватской национальности» путешествовать по «родному краю». Была приведена и схема «родного края», в который вошла значительная часть Республики Сербской.
Пераст долгое время находился под властью венецианцев. Здесь много католических церквей. Вероятно, его тоже относят к «хорватскому родному краю» (в 19 веке регион входил в состав Королевства Далмация, бывшего частью Австро-Венгрии — прим. ред.). На Балканах я неоднократно видела турецких туристов, путешествующих по «местам боевой славы Османской империи». Но турки хотя бы стенды со схемами не устанавливают. Печально все это наблюдать (особенно тем, кто вырос в Советском Союзе и был воспитан в духе интернационализма).
Личность знаменитого адмирала Змаевича вызывает горячие споры. Кем он был по национальности? Сербы считают, что семья Змаевичей имеет сербское происхождение. Хорваты аппелируют к вероисповеданию: адмирал действительно был католиком, в детстве учился во францисканской школе, похоронен в Москве в католическом храме Святого Людовика. Жители Черногории говорят, что адмирал принадлежит их истории. Народы могли бы вместе гордиться славными страницами общего прошлого. Вместо этого они спорят и ссорятся.
В солнечный зимний день в прекрасном городе не хотелось думать о грустном. Я снова вернулась на крепостные стены. Вышла к автостраде и посмотрела вниз. Город купался в лучах заходящего солнца. Пераст соединил в себе истории многих народов и стран. Как соседних, так и очень далеких. Если все мы имеем общее прошлое, то почему бы нам не иметь и общего будущего?…
