Македонский писатель Влада Урошевич в 2018 году опубликовал автобиографический роман «Маджун». Буквально через год (очень быстро для балканской литературы!) роман вышел и на русском языке в переводе Ольги Панькиной.
Что такое «маджун»? Это паста, сделанная из виноградного сока. Маджун пришёл на Балканы вместе с турками.
Маджун чёрный и густой, как мёд, в нём словно собраны все запахи лета. Бабушка говорит, что он слишком крепкий, и детям нельзя его есть помногу. Я люблю его, потому что он сладкий, но одновременно немного горчит; в его запахе есть нечто, что оглушает меня.
Этот маджун очень любит есть главный герой романа — маленький мальчик без имени, в котором Влада Урошевич изобразил себя, тогдашнего ребёнка. Место действия — какой-то город в предвоенной Югославии. Видимо, подразумевается Скопье, поскольку именно там родился и живёт Урошевич. Семья главного героя (как и самого Урошевича) точно не из бедных, ведь у них есть телефон.
У нас у одних во всём квартале есть такое чудесное устройство, и это придаёт дедушкиному дому некоторую исключительность. Бабушка чистит медные части аппарата мутно-белой жидкостью под названием «Сидол» с ужасным запахом.
Главный герой романа в силу обстоятельств живёт не с родителями, а с дедом, бабушкой, многочисленными тётками и дядьками. Все они заняты какими-то важными и не очень важными делами, а мальчик познаёт мир, бегает по большому дому и двору, запускает воздушного змея, льёт сок и воду в муравейники, и, конечно, путается под ногами у деда и остальных родственников.
Взрослые хотят, чтобы дети жили в узком младенческом мирке, как заключённые. Взрослые жестоки, и я стараюсь сделать так, чтобы они поменьше знали о моих интересах и уже приобретённых знаниях.
Наверняка семья мальчика пока ещё не знает слова «голод» — бабушка главного героя постоянно что-то готовит на кухне, и некоторые из рецептов Влада Урошевич приводит в книге. Все тётки мальчика — незамужние, им надо найти женихов, и потому основная их забота заключается в том, чтобы найти в журналах красивые модели платьев и сшить их.
Действие «Маджуна» происходит накануне прихода Второй мировой войны в Югославию и в первые дни оккупации страны. Урошевичу тогда шёл седьмой год, и все те трагические события разворачивались на его глазах.
Хотя мальчугана не воспринимают всерьёз, он внимательно слушает разговоры взрослых, замечает даже незначительные (казалось бы) детали и, конечно, потом задаёт вопросы.
— Пролетариат — это беднота. Что называется, голь перекатная, те, у кого ничего нет. А где ты это слово услышал?
Однако выводы у главного героя не всегда совпадают с выводами взрослых:
— А пролетариат?
— Это те, у кого сейчас нет прав, но которые когда-нибудь станут хозяевами.
— А дети — это пролетариат? — спрашиваю я, подумав.
— Ничего ты не понимаешь, — разочарованно говорит дядя Александр.
Приход в Югославию настоящий войны — летящие самолёты, бомбардировки, взрывы — автор описывает опять же глазами маленького ребёнка, но это делает описание даже более правдивым и каким-то осязаемым:
…Где-то совсем близко звучит взрыв. Мне хочется, чтобы меня вырвало, чтобы мне стало плохо, чтобы все увидели, что я не могу это вынести. Мне надо, чтобы меня освободили от этой глупой игры взрослых, перенесли в другое место, я не согласен играть по этим правилам.
Что называется, «устами младенца» Влада Урошевич проводит некую фиксацию эпохи. То, что бомбардировка города — это страшно, мы и так понимаем. То, что Вторая мировая война была самой ужасающей и кровопролитной, и так знаем. А вот чем жили, о чём думали, кого уважали или не уважали жители тогдашнего Скопье? Причём Урошевич ни разу не называет их по национальности — нет в «Маджуне» ни сербов, ни македонцев, ни болгар, в этом романе даже слово «Югославия» почти не звучит. Зато звучат имена людей и названия вещей, которые тогда, в начале 1940-х, были на слуху.
Дядя Александр — страстный поклонник чёрной танцовщицы по имени Жозефина Бейкер. Тётки любят актрису Ширли Темпл и фигуристку Соню Хени. Мне больше всего нравятся комиксы про Флэша Гордона и принца Вэлианта. Дедушка ценит клоуна Грока и русского дрессировщика Владимира Дурова, потому что он «не мучает животных».
Вот такой интересный набор — очень глобализованный, на самом деле. В кумирах сплошь иностранцы, настоящие или придуманные. Сменить их несколько фамилий на более современные, так вообще будет не отличить. И это 1940 или 1941 год, «всего лишь» Скопье, небольшой даже по сегодняшним меркам город. И всё это задолго до Интернета!
Флэш и Грок, «Сидол» и гуммиарабик, рецепты маджуна и розового варенья, увлечение гипнозом и спиритическими сеансами… Влада Урошевич в своём романе дал великолепную картину жизни взрослых перед Второй мировой глазами маленького ребёнка. После прочтения «Маджуна» сразу захотелось почитать кого-то из ровесников Урошевича, то есть таких же детей Второй мировой войны, но из других стран — скажем, Англии, Франции или Болгарии, чтобы сравнить впечатления. С советской литературой сравнивать бесполезно. У нас война была Отечественная, и отношение к войне, жизни и смерти было другое, в том числе и у детей.