Что в Советском Союзе и постсоветской России считалось символами югославской (и сербской) культуры? Джордже Марьянович, Радмила Караклайич и Гойко Митич. Это если не принимать в расчет югославские мебельные гарнитуры, обувь и прочую продукцию легкой промышленности.
Насколько эта большая тройка репрезентативна, насколько она совпадает со вкусами самих сербов? Скажем так: совпадает не вполне. Караклайич всегда была более популярна в Советском Союзе, чем на родине, возможно, благодаря ее безупречному русскому языку (она филолог по образованию).
Гойко Митича в принципе знали, но того культового статуса, который был у него в СССР и ГДР, на родине у него не было никогда: в Югославии свободно демонстрировались американские и итальянские вестерны, на фоне которых «индейцы и ковбойцы» восточно-немецкой киностудии «Дефа» выглядели довольно бледно.
«Но Марьянович-то, Марьянович!» – может здесь воскликнуть уязвленный в лучших чувствах (пост)советский югофил. Марьянович-то не мог не быть популярен в Югославии! Да, любезный читатель, Марьяновича одинаково сильно любили и в СССР, и в Югославии. При том, что на югославской эстраде у него было довольно много конкурентов, назовем хотя бы Властимира-Джузу Стоильковича, Арсена Дедича, Мики Евремовича. Но только Марьянович чуть не стал причиной народного восстания: в 1961 году на общеюгославском конкурсе «Золотой микрофон» Марьянович остался без призов и наград, и 7 тысяч его поклонников устроили беспорядки в центре Белграда. Дело кончилось тем, что толпа несла на руках его автомобиль от Дворца профсоюзов до отеля «Москва». Успокоить разбушевавшихся «джокистов» (так себя называли поклонники Марьяновича) удалось, только когда певец влез на крышу автомобиля и спел без микрофона и сопровождения несколько хитов. Считается, что бунт «джокистов» предвосхитил студенческие волнения в Белграде летом 1968 года.
Джордже происходил из очень непростой семьи. Его прадед был успешным торговцем и депутатом сербского парламента первого созыва, дед преумножил семейное состояние и тоже депутатствовал. Отец певца получил образование в Великобритании, привезя оттуда любовь к джазу и английскому мюзик-холлу. Отцовским влиянием, по всей видимости, объясняется музыкальная всеядность Марьяновича – в его репертуаре были песни французских шансонье, итальянских эстрадников, каверы «Битлз» и «Энималз», Боба Дилана и Пола Анки. Во время своих последних гастролей в Советском Союзе он исполнял русскоязычную версию хита сербских рокеров «Рибля чорба» — «Посмотри на дом свой, ангел». Но и работа с фольклорным материалом для Марьяновича никогда не была проблемой, причем ему одинаково хорошо давались и традиционные сербские мотивы, и, скажем, далматинские клапе.
При этом, нельзя сказать, что Марьянович обладал сильным голосом или какой-то особо выдающейся вокальной техникой. Он и сам охотно признавал, что в его поколении есть гораздо более одаренные с точки зрения вокальных возможностей исполнители. Марьянович цеплял не исключительным вокалом, а удивительным сочетанием образа хорошего парня и, при этом, абсолютной внутренней свободой. С внешностью ему, прямо скажем, повезло: Марьянович выиграл в генетическую лотерею щеки с ямочками и улыбку, как у Гагарина. Невозможно, глядя на светлый образ Гагарина, представить, что он ругается матом, пьёт горькую или бьёт жену – не липнет к нему никакая грязь, и всё тут. Также и Марьянович, человек с такой улыбкой (и такими ямочками) просто не мог сделать что-то плохое, вредное, антиобщественное. Причем он не только казался хорошим парнем, он таким и был. Джордже помнил в лицо и по имени наиболее активных «джокистов», всегда пытался наставить их на путь истинный – спрашивал, выучили ли они уроки, а то и требовал показать дневник или зачётку. Фанатов (в основном, конечно, фанаток) с плохой успеваемостью грозился не пускать на концерты. Но наиболее показательна история, случившаяся с ним в Ростове в 1972 году. После концерта к нему подошла пожилая женщина, попросившая помочь с поиском могилы своего единственного сына, рядового Петра Перебейнова, погибшего при освобождении Белграда в 1944 году. Джордже не только помог найти могилу красноармейца, но и на свои деньги привез женщину в Белград. В итоге они так сблизились, что Марьянович ее называл своей «русской мамой», она регулярно приезжала к нему в Югославию, а также на концерты Джордже в Москву. Искренность Марьяновича не подлежит сомнению, особенно с учетом того, что сам он лишился матери во младенчестве.
И при всём при этом, хороший парень из Сербии демонстрировал абсолютное пренебрежение к существующим в социалистическом обществе правилам исполнительского поведения. Он первым в Советском Союзе начал расхаживать по сцене с микрофоном – как это ни удивительно, до 1963 года в советской стране никто себе не мог такого позволить, даже заезжие гастролеры. Первым начал спускаться в зрительный зал и вытаскивать на сцену зрителей (в основном, конечно, зрительниц). Первым стал присаживаться на край сцены. Да что там присаживаться, он позволял себе и прилечь на сцену. Фирменным жестом Марьяновича стало бросание в зрительный зал пиджака (каковой возвращался потом владельцу далеко не всегда). Он первым начал обращаться к зрителям с вопросом, что дальше петь, и всегда шел навстречу пожеланиям публики. На памятном многим телемосте Москва-Белград, во время натовских бомбардировок 1999 года, очень проникновенные слова тяжело больному Джордже Марьяновичу сказал его друг Иосиф Кобзон: «Попадать в ноты меня научили в музыкальном училище, а всему остальному в профессии я научился у Марьяновича».
Перечислив основные достоинства Джордже Марьяновича, было бы несправедливо не упомянуть о том, что был он настоящим трудоголиком. Репетировал по десять часов в день ежедневно, на гастролях давал в день по два, а то и по три концерта. Причем не только в юности, а и в 80-е гг., на шестом десятке. Считается, что именно гастроли по СССР в 1989-90 гг. — когда он почти во всех городах выступал трижды в день — неизменно собирая полные залы, окончательно подорвали его здоровье. После Советского Союза он отправился в Австралию, поддержать своим участием турне звезды турбо-фолка Лепе Брене (Фихреты Яхач). Именно в Австралии, прямо на сцене, с Марьяновичем случился инсульт, надолго приковавший его к больничной койке. Память, речь и двигательные способности у Джордже со временем восстановились, но выступал он до конца жизни только под фонограмму.
Естественно, Джордже Марьянович был женат на русской – могло ли быть иначе? Супругу его звали Эля Николаевна Борисенко, по профессии — переводчик, уроженка Ставрополя. Почему-то советская власть очень противилась их союзу, Эле Николаевне разрешили сочетаться с Джордже законным браком и выехать в Югославию только через полгода после того, как у них родилась дочь Наташа. В этом браке — для Марьяновича втором и последнем — родились две дочери и сын. Излишне говорить, что Джордже был образцовым семьянином, любящим мужем и заботливым отцом.
В завершение несколько слов по поводу песни «Девойка мала», которая в нашей стране стала визитной карточкой Марьяновича.
В некрологах певцу вся русскоязычная пресса как под копирку пишет, что песня была впервые исполнена Марьяновичем в фильме «Любовь и мода» в 1963 году. Так вот. Фильм этот был снят в 1960-м, и Марьянович там не пел и не снимался. Легендарную песню в этом фильме исполняет главный конкурент Марьяновича, Властимир-Джуза Стоилькович. Марьянович впервые спел «Девойко мала» именно во время советских гастролей, и для советской-российской публики песня навсегда закрепилась именно за ним. В 1966 году появилась русскоязычная версия – «Ночным Белградом», на слова Георгия Фере, ее первым исполнил Эмиль Горовец, главный советский специалист по каверам. После чего и сам Марьянович стал петь эту песню с русским текстом.
Перечислить всех советских и российских артистов, исполнявших «Маленькую девочку/ Ночным Белградом», вряд ли возможно, разброс здесь буквально от «херсонского Тома Джонса» Александра Серова до эзотерика-телемита Георгия Осипова («графа Хортицы»). И, что характерно, все версии песни – хорошие.
Но ни одна не сравнится с исполнением Джордже Марьяновича.
Никита Бондарев,
историк, писатель, канд. ист.н., доцент РГГУ