История, конечно, не терпит сослагательного наклонения. Но, если бы в ХХ веке события сложились иначе, то Югославия, вероятнее всего, так и не обрела бы своего единственного Нобелевского лауреата в области литературы.
Иво Андрич имел все шансы стать блестящим дипломатом. Карьера его развивалась весьма успешно: поработав в Париже, Марселе, Мадриде и Женеве, к 1939 году он получил должность чрезвычайного представителя Югославского правительства в Берлине, при Третьем рейхе. К тому моменту Андрич уже довольно давно занимался литературным творчеством, но писал в основном рассказы. Вероятно, служба не оставляла времени на более масштабные задумки. Но весной 1941 года, сразу после первых бомбардировок Белграда, дипломат уходит в отставку и возвращается на родину. В оккупированной столице за четыре года он создает несколько крупных произведений, которые принесут ему мировую известность и Нобелевскую премию за силу эпического дарования, позволившую во всей полноте раскрыть человеческие судьбы и проблемы, связанные с историей его страны.
Парадоксально, но человек, находившийся в самом центре событий в один из наиболее трагичных моментов истории ХХ века, лично знакомый с Гитлером, выбрал для своих романов темы, далекие от современности.
В романе «Барышня», например, он создает весьма тонкий и достоверный портрет глубоко травмированной женщины. Все мы помним по школьным урокам литературы старуху-процентщицу из «Преступления и наказания» Достоевского. Эту злую, больную старушонку, старую ведьму, вечно кутающуюся в тряпьё и безжалостную к чужим страданиям. Именно такую процентщицу, старую, оборванную, озлобленную и мучимую паранойей, находят мертвой в самом начале романа «Барышня». Нет-нет, в Белград Раскольников не приезжал, старуха умерла своей смертью, от болезни сердца. Никакого криминала, детектива не будет. Хотя Андрич тоже проведет своего рода расследование – не физической смерти женщины, а гибели всего человеческого в ней. Ведь была же она, в конце концов, когда-то невинным ребенком….
А барышня Райка Радакович и правда когда-то была ребенком: счастливой девочкой, единственной дочерью богатого сараевского торговца. Отец вел дела с размахом, пользовался всеобщим уважением и души не чаял в дочери. А потом внезапно обанкротился и умер, оставив дочь на руках у слабой и неразумной матери. И, может, как-то все обошлось бы, друзья отца поддержали бы и вдову торговца, и его пятнадцатилетнюю сироту-дочь. Все-таки остались женщины не без гроша и не на улице. Только вот отец перед смертью дал дочери жуткое напутствие: единственная гарантия безопасности и независимости человека — деньги, ради них надо отказаться от всего, что считается человеческими добродетелями. Люди могут предать, а деньги – нет. Кто уважает себя и бережет свое, того все берегут и уважают; ни на что другое положиться нельзя.
Не было в начале ХХ века на Балканах книг по психологии для родителей, никто еще не изучал теорию травмы. Некому было рассказать умирающему торговцу, что подростку, для которого ты только что был равен богу, нельзя внушать подобные мысли.
Предсмертное предостережение отца начинает разъедать Райку, как кислота. Девица берет под контроль ведение домашнего хозяйства, выгоняет прислугу, ругает мать за то, что та пьет слишком много кофе. Начав с мелочей, Райка постепенно теряет человеческий облик. Постепенно вникает в финансовые дела, оставшиеся от отца. ХХ век набирает обороты, на Балканах идет передел территорий и сфер влияния, наука и искусство движутся вперед семимильными шагами, а барышне все страшнее и страшнее становится жить в этом стремительном мире. Кажется, здесь нужно иметь какие-то интересы и идеалы. А каковы идеалы у человека, все мировоззрение которого можно уместить в одну фразу: береги свое добро? Она бережет. Приумножает. Терпит ради денег лишения, отказывается от личной жизни, ссорится с родными и приятелями.
Первая мировая война становится для Райки настоящим ударом. Она тщетно силится понять, какой позиции выгоднее придерживаться. Ей кажется несправедливым, что ее интересы вдруг оказались в зависимости от каких-то событий, совершенно ей неподвластных. Обстоятельства вторгаются в ее маленький мирок, сколько бы она ни пыталась сказать себе, что ее это не касается. Набирает силу невроз, и лекарством от него вновь становятся накопление и приумножение. Понятное, простое, надежное средство от всех напастей: купить подешевле и продать подороже, тем более что военное время с его дефицитами и неопределенностью играет на руку. Рядом с барышней люди живут стремительно и бурно, геройствуют и страдают. Но и в ее жизни есть место подвигу. Ежедневному подвигу нездорового человека. Копить! Терпеть! Чинить! Это наслаждение. Но в то же время вечная борьба и ожесточенный поединок с сильным, невидимым противником. В этой борьбе есть томительные, тяжелые, казалось бы, безысходные моменты, есть поражения и спады, но есть – и их гораздо больше – светлые минуты самозабвенного святого служения и победного ликования.
Райка не скряга, поклоняющаяся золотому тельцу. Не чудовище, наживающее капитал на страданиях окружающих. Внутри нее живет травмированный ребенок, в одночасье лишившийся привычного, доброго и надежного мира, олицетворением которого был для нее отец. Какая страшная, какая хрупкая реальность окружает ее. Куда там войне, когда каждый день уходит впустую время, изнашиваются вещи, тратятся накопления. Каждый день неизбежно что-то отбирает. И стоит представить себе, как все вокруг постоянно и неприметно гибнет, исчезает, рвется, ветшает, ускользает и сколь малы, сколь слабы наши попытки и потуги что-то предпринять… сразу согласишься на любые муки и любые лишения, только бы устоять перед этой бедой, и неминуемо устыдишься каждой минуты отдыха как пустой траты времени и каждого проглоченного куска как мотовства и роскоши.
До конца своих дней Райка Радакович остается барышней, то есть незамужней женщиной. Умерший отец остается для нее на всю жизнь и главным мужчиной, и единственным соратником. Каждую неделю Райка ходит к нему на могилу рассказать о своих успехах и поделиться деловыми планами. Словно они вместе восстанавливают утраченное богатство, вместе возвращают жизни надежность и простоту. Отец! Отец! Отец! В переливах голоса, когда она произносит это простое слово, – все ступени нежности, сострадания и жалости, на какие только способна женщина в разных обстоятельствах и в разные периоды своей жизни. Маленькая несчастная женщина, положившая весь свой век на то, чтобы исправить ошибку, которую совершила не она.