Вразрез с нормами ЕС и здравым смыслом: Как косовары добиваются «энергетического суверенитета»
На севере Косово и Метохии напряженность не стихает. После кризиса с автомобильными номерами приштинские «власти» решили окончательно разобраться с энергетической обособленностью края от Сербии. Если ранее они пытались захватить контроль над гидроэлектростанцией «Газиводе», то теперь — и над трансформаторной подстанцией Валач. Данные объекты критически важны для косовских сербов, поскольку обеспечивают энергией районы с преимущественно сербским населением. Вместе с тем ГЭС «Газиводе» занимает важное место и в энергетической системе Косово, так как она снабжает водой крупнейшие угольные ТЭЦ края — «Косово А» и «Косово Б».
Намерения косовской стороны ясны: еще в 2017 году в энергетической стратегии Приштины на период с 2017 по 2026 год ясно говорилось (стр. 13) о том, что Косовская энергораспределительная компания (KEDS) должна покрывать всю территорию непризнанной республики и иметь доступ ко всем потребителям, проживающим в крае. Сербская сторона, в свою очередь, возражает против такой монополии.
Здесь время вспомнить о договоренностях сторон в области урегулирования вопросов энергетики. В материалах первого соглашения о принципах нормализации отношений между Белградом и Приштиной от 8 сентября 2013 года (т.н. «Брюссельские соглашения»), а также в заключении Евросоюза (как посредника на переговорах сторон) от 25 августа 2015 года ясно прописано, что Приштина взяла на себя обязательство оказать содействие в образовании двух сербских энергетических компаний на севере Косово: «ЕПС Трговина» — для торговли электроэнергией и «Електросевер», которая будет заниматься снабжением, распределением электроэнергии, подключением новых потребителей и выставлением счетов за электричество.
Сербская канцелярия по делам Косово и Метохии в своем ежегодном отчете о ходе диалога с Приштиной за 2020 год (стр. 18-20) указывает, что косовская сторона по сей день не исполнила обязательств по поддержке двух сербских энергетических компаний.
Вместе с тем 20 апреля 2020 года косовский оператор системы передачи и рынка электроэнергии (KOSTT) и Европейская сеть системных операторов передачи электроэнергии (ENTSO-E) заключили договор, согласно которому KOSTT получил статус отдельной контрольной зоны. Интересно что данный процесс должен был быть увязан с лицензированием компаний «ЕПС Трговина» и «Електросевер», однако в реальности этого — при молчаливом согласии ЕС — сделано так и не было.
Таким образом, Косово фактически стало энергетически независимым от Сербии. А Приштина, добившись своего, саботировала процесс лицензирования сербских энергетических компаний.
Все это весьма напоминает с ситуацию с образованием Союза сербских муниципалитетов. Его, согласно Брюссельским соглашениям, косовское «руководство» также обязалось учредить, но, естественно, ничего в этой части до сих пор сделано не было.
К концу 2021 года сложилась патовая ситуация. Косовский оператор электроэнергии терпит убытки в размере 17,7 млн. евро, связанные с затратами на электроснабжение северного Косово, которые нужно выплатить в приштинский бюджет до конца этого года. Решения, как собирать деньги за электричество с потребителей на севере, косовские «власти» до сих пор не нашли.
По-видимому, с этим и связаны повышенная активность «правительства» Альбина Курти вокруг «окончательного решения» энергетического кризиса на севере и активизация разговоров о полном контроле над ГЭС «Газиводе» и трансформаторной станцией «Валач».
Всего этого можно было бы избежать, если бы сербские энергетические компании все же включили в систему KOSTT. Однако законодательство Приштины предусматривает наличие только одного дистрибьютора электроэнергии для всей территории края, что, впрочем, противоречит общепринятым европейским нормам. Лицензия с 30-летним сроком действия была выдана только ранее упомянутой компании KEDS, которая принадлежит турецкому консорциуму Çalik Holding – Limak.
Белград вновь обратился к Евросоюзу с просьбой предпринять необходимые меры для выполнения всех положений Соглашения и заключений посредников ЕС, — в первую очередь, тех, которые касаются регистрации, создания и лицензирования сербских энергетических компаний. Сербия считает это ключевым условием для поддержания безопасности электроснабжения на севере Косово и Метохии после того, как KOSTT стал отдельной контрольной зоной.
Параллельно развивается еще один сюжет: с конца 2019 года Приштина ведет активные переговоры с Тираной о создании единой энергетической системы «Республики Косово» и Албании.
Широкую поддержку «развитию открытых и регионально интегрированных рынков электроэнергии [подразумевается общий рынок Косово и Албании – прим. авт.], построению устойчивых энергетических сетей и увеличению инвестиций в инфраструктуру возобновляемых источников энергии» оказывает Агентство США по международному развитию (USAID). За пять лет, с 2021 по 2026 год, американские партнеры рассчитывают на привлечение в косовскую энергетику инвестиций на 300 млн долларов, генерацию дополнительных 200 МВт с помощью возобновляемых источников энергии, создание ликвидной Албанской энергетической биржи и снижение убытков в северных муниципалитетах Косово. Ранее, в июле 2019 года, USAID выпустило доклад на 100 страниц о методах трансграничного обмена резервами электроэнергии между Косово и Албанией, что говорит о детальной проработке американцами региональной энергетической проблематики. А в октябре 2021 года Тирана и Приштина подписали рамочное соглашение о создании единого рынка электроэнергетики, который позволит «снизить цены и уменьшить количество отключений».
С одной стороны, мотивы Приштины и Тираны по части объединения энергосистем понять можно. В Косово 97% электричества генерируется технически устаревшими угольными электростанциями «Косово А» и «Косово Б», которые используются не более чем на 50% от установленной мощности и оказывают пагубное влияние на окружающую среду. Значительны и потери при распределении электроэнергии: по состоянию на 2018 год они составляли 28%. В Албании же ситуация обратная, 95% электроэнергии производится гидроэлектростанциями. Налицо желание Тираны диверсифицировать общий рынок. С другой стороны, в Албании, по сравнению с европейскими странами с аналогичным климатом, в зачаточном состоянии находится развитие рынка возобновляемой энергии и практически не используется природный газ. Как и во всех странах т.н. «Западных Балкан» здесь не развивается атомная энергетика. Форсированное же освоение Приштиной энергетических мощностей, основанных на добыче угля, может привести к серьезным проблемам. Рано или поздно ТЭС «Косово А» и «Косово Б» закроются, а перспективы новой угольной ТЭС «Косово е Ре» мощностью 500 МВт и стоимостью $2 млрд. стали весьма туманными после выхода американской компании ContourGlobal из проекта.
Учитывая вышесказанное, можно прийти к выводу, что даже наличие интереса со стороны турецких и американских «партнеров» к энергосистемам Косово и Албании вряд ли приведет к стопроцентной стабилизации рынка энергетики этих стран. Если бы «правительство» в Приштине действительно хотело улучшить ситуацию в сфере энергетики, а не зарабатывало дешевые политические очки, то ему следовало бы принимать более активное участие в межрегиональных проектах (в т.ч. в инициативе «Открытые Балканы», что предусмотрено Вашингтонским соглашением от 4 сентября 2020 г.) и решить с Белградом вопрос об электроснабжении сербских муниципалитетов. Тем более что Сербия более не склонна идти на односторонние уступки в угоду Западу и намерена действовать жестко в защите своих прав на имущество на севере края.
Обложка: RFE/RL