На воеводинской равнине (немного не доезжая до заповедника Фрушка-Гора) расположился уютный городок Сремски Карловцы. Красивые узенькие улочки и низкие крыши со старой черепицей создали ему славу одного из самых кинематографичных мест бывшей Югославии. Отсюда рукой подать до университетской столицы Сербии — ее второго по величине города Нови-Сад, до фрушкогорских монастырей (самый известный из которых — Врдник) и виноделен с вкуснейшим сербским вином «Ковачевич».
Так сложилось, что городок с населением 8 тыс. человек несколько раз за свою историю становился центром принятия важнейших решений. Тут был подписал «карловачки мир» между Австрией и Османской империей (по условиям этого договора 1699 года Австрии отошла вся Венгрия и часть сегодняшней Румынии). Также Сремски Карловцы стали местом создания Сербского Патриархата. А еще он был первой признанной столицей Сербской Воеводины в составе Австро-Венгрии. В ХХ веке в городе располагалась ставка Русского Общевоинского Союза во главе с бароном Петром Николаевичем Врангелем и резиденция Архиерейского Синода Русской Православной Церкви за рубежом, где появилась Зарубежная РПЦ.
В этом приятно-провинциальном городке вполне могло происходить действие фильма «Соломенная шляпка», равно как и многих других советских «западных» лент. По крайней мере, выдуманная Франция была бы гораздо убедительнее в этих краях, чем в советской Прибалтике.
Так опять же сложилось, что, довольно часто наведываясь в Сербию, я стараюсь поскорее выбраться из Белграда и попадаю в подобные милые своим умиротворением места. Как-то раз, вечером накануне Рождества (по-сербски — Божича) я взял машину и поехал один в Сремски Карловцы. Там была назначена встреча, но это было скорее поводом еще раз посетить этот прекрасный городок. На центральной площади, рядом с историческим зданием первой сербской семинарии, готовились жечь бадняк — ветки дуба, что символизирует очищение перед рождением Бога. А я оказался в близлежащей народняцкой кафане, где с моим русским приятелем мы угощались зимними сербскими яствами.
Вдруг товарищ предложил пройтись по карловачким местам генерала Врангеля, памятник которому неизвестные меценаты поставили здесь несколько лет назад. Было еще светло, и мне запомнилось, что угол дома, в котором барон Врангель четыре года снимал правый флигель, выходил на улицу Горького. Такая вот шутка истории.
Музея там никакого нет. Здание разрушается буквально на глазах. И только скромная табличка напоминает о том, кто здесь жил с 1922 по 1926 год.
Приехав в это место спустя несколько месяцев с кумом, я обнаружил дверь дома открытой, и мы поспешили заглянуть внутрь. Каково же было наше удивление, когда мы увидели подъезд, вернее, настоящую парадную барона Врангеля, нисколько не изменившуюся с того времени. Разве что штукатурка обсыпалась с потолка да велосипед прислонили к двери. А в остальном все, как было: закрученные перила и лестницы определенно помнят прикосновения и шаги «черного барона».
Женщина, встретившая нас во дворе, поведала изумительную историю. Дело в том, что домом владело семейство Маринкович, занимавшееся популярным в здешних местах виноделием. Можно только представить, сколько бочек вина выпил генеральный штаб РОВСа в эмиграции: винные погреба находились прямо под домом. Продукция семьи (по-сербски — породицы) Маринкович пользовалась большим успехом. По словам ее соседей, десертное вино «Бермет» производства Маринкович поставляли на «Титаник» накануне его злополучного путешествия! И этот же «Бермет» спустя 10 лет пил генерал Врангель. После войны семью «раскулачили», отобрав первый этаж. Но если вы сейчас надумаете посетить дом Врангеля в Сремских Карловцах, можете смело подниматься на второй этаж и спрашивать семейство Маринкович, до сих пор проживающее в тех исторических комнатах. Они вам откроют и с удовольствием расскажут о своем именитом постояльце. Адрес простой — Главная улица, дом с табличкой Врангеля.
Я уезжал из Сремских Карловцев, когда началась вьюга: снег застилал путь, и обратная дорога до Белграда на стареньком «Фиате» показалась бесконечно долгой, а один раз чудом не съехал в кювет. Жаль, что тогда мы не застали никого дома: было бы о чем поговорить. Но уверен, что теперь уж точно кто-нибудь из новых сербофилов не обойдет это место и поделится с нами рассказами семейства Маринкович.
Олег Бондаренко