Хорватский писатель боснийского происхождения, как его определяет Википедия, «человек ниоткуда», как себя определяет он сам, Миленко Ергович пишет об обычных людях, незначительных событиях, о повседневности… Все это становится поводом поговорить или просто задуматься о чем-то большем, важном, универсальном.
«Сараевское Мальборо» (1994) – сборник рассказов о жизни, людях и их взаимоотношениях, а война, увы, – привычный фон.
В рассказе «Слободан» психически нездоровый человек в военные годы остается один, без крова над головой. Он становится символом осажденного Сараева.
Один из первых военных репортажей CNN из Сараево показывал, как Слободан абсолютно спокойно и беззаботно бродит по городу, пока вокруг падают снаряды. Камера сняла, как он прошел метров семьдесят:журналист, вероятно, ожидал, что поймает момент, когда взрыв разорвет сараевца. Слободан прогулочным шагом из глубины кадра дошел до оператора, улыбнулся ему, кивнул <…>. За его огромной спиной продолжали падать снаряды, а репортер тем вечером немного разочарованно сообщил зрительской аудитории, что среди сараевцев еще есть храбрые люди.
В рассказе «Могила» герой-босниец разговаривает с американским журналистом:
Он меня спрашивает, не жалею ли я, что после того, как трижды объехал мир, остался в осажденном Сараеве. А я ему говорю, что я тут не остался, я тут родился.
Босниец предлагает журналисту смотреть не на людей (раз он их не понимает), а на вещи, как он сам, будучи в Америке, рассматривал вывески, рекламу, полки в магазинах. Он приводит в пример пачку сигарет: в осажденном городе не хватало материалов, поэтому пачки были без опознавательных знаков, белые, а внутри упаковки можно было обнаружить киноафишу или рекламу. Герой выворачивает свою пачку, но в этот раз внутри оказывается обертка именно «Мальборо».
Что бы я ему ни сказал, он, такой, какой есть, подумает: «Сумасшедший народ, выворачивают сигаретную пачку, чтобы увидеть, какие сигареты купили. Как сигаретные пачки у них наизнанку, так и всё наизнанку: и что говорят, и что думают, и что делают».
«Чужие» не всегда настолько далеки от «своих» — сараевский многонациональный и мультирелигиозный «котел» принимает всех. В рассказе «Дворянин» главный персонаж – «свой чужой» хорват Иво. Соседи всегда считали его отстраненным и надменным. Когда в общих колодцах пропадает вода, он разрешает всем соседям пользоваться своим. Каждый день с 10 до 12 часов перед его домом очередь — Сараево в миниатюре, — объединяющая сербов, хорватов и мусульман. За день до Рождества он повесил объявление, что в праздник не будет работать.
В праздничный день водоносы принесли дары. Пироги, пахлаву, кувшины с простоквашей, небольшие свертки с молотым кофе, а один парнишка где-то заказал пачку сигарет «Croatia» с фильтром, что особо тронуло Иво.
Положение в городе стирает все различия, сближает людей.
А в рассказе «Боснийский котел» Сараево довоенный. Хорватку Елену, приехавшую в Сараево учиться, нервировали водители трамвая, не на остановке выбегавшие купить бурек на Башчаршии, ее выводили из себя громко разговаривающие люди с их жесткими шутками, ей мешали слишком сильные и незнакомые запахи, парни, при первой встрече рассказывающие всю свою жизнь, а при второй позволяющие себе крепкое словцо. Но так как это был город, который не требует, чтобы ты менялся, и который перенесет и чужое презрение, Елена смогла к нему привыкнуть.
Ее возлюбленный, босниец Злая, спасаясь от войны, на некоторое время переедет к ней в Загреб. Там он, будто в поисках утраченного дома, станет искать боснийский котел, необходимый для приготовления одноименного блюда, что невозможно во всех этих глупых цептерах и кастрюлях, на которых еще лет сто будет написано Made in Yugoslavia. Ему нужна глиняная посуда, каких в Загребе нет. Их и в сараевских магазинах нет, но их можно было найти во всех сараевских домах.
«Склонение» — еще одна история переезда и попытки адаптироваться. Это рассказ о мальчике Дино, которого мать перевезла в Загреб.
Отчим, конечно, католик. Мальчик, конечно, нет. Он рассказывает, как девочка, которая учится с ним в одном классе и в которую он влюблен, его поправляет.
Отдушиной для него становятся письма деду в боснийскую Зеницу. От войны можно убежать, но она от этого не исчезает. Она отбирает у человека не только дом, но и саму возможность обрести его в другом месте.
Война в деталях: гуманитарная помощь, неработающие светофоры, дефицит сигарет и др. И в звуках: греметь стало синкопами, взрывы размеренными волнами переходили из одного района города в другой; выстрелы раздавались нежно и близко, как напоминание, что этой ночью еще остались бодрствующие, еще остались люди с сумасшествием, горестями и заботами в голове.
Самое пугающее, пожалуй, то, насколько нормальным и обыденным становится для жителей Сараево происходящее.
Точное время — двадцать один час. Вы слушаете новости; сегодня с официальным визитом уехал; семнадцать мертвых и восемьдесят пять раненых под артиллерийским обстрелом агрессора, отступающего в панике; министр по гуманитарным вопросам Республики Франции поклонился жертвам; нам написал наш постоянный слушатель с территории свободы; новое преступление агрессора; на мировом чемпионате по парусному спорту каяк в диких водах; нашим аплодировали стоя; люди плакали; погода ожидается дождливая и ветреная.
Именно так — просто через запятую — и сегодня сараевцы рассказывают об осаде.
И это страшно.
Некоторые рассказы