Жизнь любого человека, если вдуматься, сопровождается своего рода саундтреком. У каждого, наверное, найдется поднимающая настроение мелодия из любимого фильма или музыка из особенно уютного кафе. Первая любовь и первое разочарование, беззаботный отпуск и ежедневная поездка на работу живут в нашей памяти не только картинками, но и звуками. Иногда песня приходит от человека и навсегда ассоциируется только с ним, пусть даже никакого другого следа он в вашей жизни не оставил.
В романе сербского писателя Момо Капора «Последний рейс на Сараево», входящем в «Сараевскую трилогию», нет сколько-нибудь убедительной сюжетной линии. Он составлен как саундтрек к прошлому главного героя — пятидесятилетнего стюарда международных авиалиний Боба Деспота.
Направляясь в ресторан белградского отеля «Югославия», Боб Деспот знал, что идет на встречу со своим прошлым. Его одноклассники собрались там, чтобы отметить тридцатилетие окончания школы. Эта встреча не обещала быть легкой, ведь предстояло увидеть, какие разрушения нанесли прожитые годы ровесникам, и задаться вопросом: неужели и я выгляжу так же, как они?
На любом праздновании тридцатилетия окончания школы в итоге оказывается, что мужчины растолстели и облысели, а хуже всех выглядит первая красавица выпуска.
Однако на эту встречу Боб шел с уверенностью человека, хорошо сохранившегося для своих лет: он подтянут, гибок, аккуратен, ухожен. Да, профессия стюарда с ее вынужденной бездомностью, постоянной сменой часовых поясов и климата, высоким уровнем ответственности и множеством нештатных ситуаций отнюдь не так проста, как представляется обывателю. Да, в середине 90-х годов ХХ века, когда имеют место описываемые события, Югославия находится под санкциями, и международные перелеты временно прекращены – Боб остался без работы и денег. Но даже теперь он уверен, что сможет держаться достойно. А судьба, меж тем, приготовила ему новое испытание.
Его встреча с прошлым оборачивается гораздо более сокрушительным ударом. В зале ресторана рядом с юбилярами празднуют свой выпускной молодые люди, только что окончившие школу. И в их числе – повзрослевшая дочь Деспота Бела, с которой его связывают непростые отношения.
Пока Боб «убивал время в лучших отелях мира и на пляжах, ел в китайских ресторанах и был загорелым уже в марте», Бела с матерью мерзли в холодной белградской квартире, потому что у них не хватало денег на отопление. Деспот, всеми силами пытавшийся сохранить отношения с взрослеющей дочерью после развода, пал жертвой собственноручно созданной иллюзии. Отец не рассказывал Беле, чего стоила ему работа на вывозных рейсах во время вооруженных конфликтов. Тщательно скрывал от нее следы падения и приближающейся нищеты, когда полеты прекратились. Тайком продавал вещи, чтобы сводить ее в кафе и дать денег на карманные расходы. Словом, молчал обо всем, о чем обычно и молчат родители, стараясь защитить своих детей от тревог и разочарований. Элегантный красивый мужчина, Боб был окружен вниманием множества женщин, но сердце его всегда было переполнено любовью только к этой девочке, которая в ответ с наслаждением бросает ему в лицо обвинения в предательстве и собственном сиротстве. «Придет смерть, и у нее будут твои глаза…», ― вспоминает он, глядя на дочь, строки Чезаре Павезе.
И вот Боб и Бела нечаянно оказываются втянутыми в танцевальное соревнование, проходящее в ресторане. Оркестр играет музыкальные композиции одну за другой, и каждая рождает в памяти Деспота череду ассоциаций. Снова и снова он встречается со своим прошлым, как будто этот вечер и без того не был достаточно странным и тяжелым.
Bésame mucho – это его первая семнадцатилетняя любовь: теплые летние ночи, шум моря, бетонные танцплощадки при гостиницах, скрип песка под ногами.
Ламбада – и Боб мысленно возвращается в Каракас, куда контрабандой привез две картины старого белградского художника. В благодарность внучка художника научила его новому танцу, который пришел в Белград лишь несколько месяцев спустя.
The green, green grass of my home – это воспоминания о том, как всеми правдами и неправдами выезжали из Сараево беженцы, а профессора академии живописи обыскивал в автобусе сын соседа.
Venti quatro mille baci – это они с пятнадцатилетней Белой едут в Венецию на зимние каникулы. Он вспоминает Багдад под иранскими ракетами и французские фильмы времен «железного занавеса», неудавшийся брак и попытки спасти престарелого отца от войны. Погружаясь в воспоминания, Деспот перелистывает свою память страница за страницей и невольно задумывается о конце жизни. Его жизнь была и сложна, и интересна, но что он оставит своему ребенку? Ничего!
А что вообще в этой стране может человек оставить потомству, кроме имени и цвета глаз?
Он не смог сохранить для нее семью, не смог в достаточной мере быть рядом с ней каждый день. Не смог скопить для нее имущества. Боб не доверяет стратегии накопительства: много раз семья Деспота теряла все нажитое, и в ходе новой войны — тоже.
Существует два типа летного состава, как объясняет нам Боб: те, кто экономит деньги, чтобы привезти их домой и вложить, и те, кто не может лишить себя за границей ни одного мало-мальски доступного удовольствия. Как два типа людей из всем известной басни о стрекозе и муравье. Но в условиях, когда построенный тобой дом может внезапно оказаться на территории другого государства, а иностранная валюта пропадет из банков в результате санкций, ты всегда рискуешь остаться ни с чем.
Сделав ставку на впечатления, а не материальную стабильность, Деспот внезапно оказался богаче своих бережливых коллег. У него, по крайней мере, остались воспоминания – целая жизнь волшебных воспоминаний, о которых напомнили ему мелодии танцевального марафона. Пока другие строили дом, он созидал Белу, оставлял ей в наследство память о любви и нежности, о других странах и других людях.
… Каждые зимние и летние каникулы он возил красавицу дочку в какую-нибудь страну, чтобы ребенок осознал, что он «живет не в самом лучшем из миров». Она танцевала рядом с Миком Джаггером в знаменитой дискотеке «Лавалбон» в Лондоне, отплясывала касапико в афинском «Диогенесе»… Разучивала шаги сиртаки в портовой корчме пирейской пристани Турколимани, вертелась под плач скрипки и аккордеона на улицах Парижа… Познакомилась с Нью-Йорком, когда ей еще не исполнилось пятнадцати…
По воле случая восемнадцатилетняя дочь Деспота обрела немалое богатство, значимость которого ей еще только предстоит осознать. Отец оставил ей в наследство весь мир – и музыку в придачу.