И в России, и в Сербии есть просторы, на которых происходили судьбоносные для истории всей страны сражения. В 1380 году состоялась битва на Куликовом поле, а в 1389 году — на Косовом. Оба боя легли в основу национальных мифов. В Сербии сложился так называемый Косовский цикл народных песен и легенд, проповедовавших идею земной жертвы ради Царства небесного. К этим песням, как к источнику вдохновения, часто обращались сербские писатели и художники. В России же мифы базировались на письменных памятниках — «Задонщине» и «Сказании о Мамаевом побоище», но до середины XIX века Куликовская битва редко упоминалась. В исторический и литературный обиход ее ввел Николай Карамзин.
Один из крупнейших сербских поэтов начала ХХ века Милан Ракич (1876-1938) посвятил Косовской битве «Косовски циклус», работа над которым велась с 1905 по 1912 годы.
Написав за свою жизнь чуть более пятидесяти стихотворений, Ракич стал классиком сербской литературы, открыв для нее новый язык и образность. Будучи патриотом, глубоко погруженным в историю страны, он одновременно являлся и проводником современных тенденций, в первую очередь — французского символизма. Как и другие крупные поэты своего времени (серб Йован Дучич, французы Поль Клодель и Сен-Жон Перс), Ракич посвятил жизнь дипломатической службе, сочетая работу на чужбине с поэтической тоской по родине. Попутно заметим, что в России после Тютчева крупных поэтов-дипломатов больше не было.
В годы написания цикла стихотворений Ракич трижды находился в длительных дипломатических командировках в Косово, будучи приписанным к сербскому консульству в Приштине. Так что стихи создавались, можно сказать, «на месте». В 1912 году, во время Первой Балканской войны, Ракич служил добровольцем в одной из сербских чет и участвовал в освобождении Косово.
В это же самое время, в 1908 году, Александр Блок (1880-1921) создает свой цикл «На поле Куликовом», состоящий из пяти стихотворений (у Ракича — семь). По объему они невелики: сто двадцать строк у Блока, сто тридцать — у Ракича. Так неожиданно пересеклись — и хронологически, и тематически — два крупнейших поэта-современника, русский и сербский. Потому любопытно сопоставить стихи авторов, занимающих видное место в пантеонах национальных литератур.
Лирический герой Блока — очевидец событий. Три первых стихотворения написаны от имени участника битвы (точнее человека, отправляющегося на нее) и отражают предчувствия и мысли, одолевающие дружинника. Последние два вынесены в неопределенное время-пространство, где прошлое сливается с настоящим. Отметим, что сам Блок не посещал Куликова поля, в его стихах место действия обрисовано по воображению.
Стихотворения Ракича (их русскую аннотацию составил по моей просьбе Илия Вукелич) написаны «здесь и сейчас». Их лирический герой — сам поэт. Он бродит по Косову полю, осматривает старинные памятники, и увиденное порождает в его душе разнообразные мысли и чувства. Вот коротко их содержание:
«Пион» (Божур)
По всему Косову полю проросли из крови, некогда здесь обильно пролившейся, пионы.
«Симонида»
На фреске в церкви, изображающей сербскую царицу, красавицу Симониду, албанец соскоблил глаза, но даже изуродованная картина полна прелести и красоты.
«На Газиместане» (На Гази-Местану)
Поэт вспоминает павших в битве героев и заверяет, что готов и сегодня отдать жизнь за отечество.
«Наследие» (Наслеђе)
Автор ощущает, что в его венах течет кровь предков, «отважных и грубых», молча умиравших, когда их казнили, сажая на кол.
«Ефимия» (Јефимија)
Ракич пишет о сербской монахине Ефимии, жившей на рубеже XIV-XV веков, вдове деспота Углеши Мрнявчевича, знаменитой своими вышиваниями, в которые она вставляла свои стихи-плачи по погибшим.
«Покинутая церковь» (Напуштена црква)
В пустой церкви изображение распятого Христа, «в вечном ожидании паствы, которой нет».
«Минарет» (Минаре)
Белый минарет в ночи как символ вечности.
Напомним содержание стихотворений Блока:
— Ночная степь, образы кровавого заката и степной кобылицы как предчувствие грядущей битвы.
— Продолжение размышлений перед битвой, образы лебедей и светлой жены.
— Разговор с Женой, мистически представляющей образ вечной женственности.
— Смутная картина битвы перерастает в картину святой Руси.
— Поэт ощущает преемственность с предками, сражавшимися на Куликовом поле.
Очевидно, что оба цикла перекликаются и тематически, и образно. В них есть обращение к легендарной славе прошлого, мистические видения, неясные намеки на настоящее. Если же обратиться к историческому материалу, послужившему толчком к созданию циклов, то в нем переплетены как сходства, так и различия. И сербы, и русские — православные. Их противники — иноверцы. Битвы разделяет лишь девять лет, но исход сражений разный. Гибнет князь Лазарь, и сербы, потерпев поражение, попадают под османское иго на пятьсот лет. Князь Дмитрий Донской возвращается победителем, до падения ордынского ига остается сто лет. Русь начала подниматься с колен, добившись первой военной победы над врагом.
По стихам Блока и Ракича (особенно первого) трудно понять исход сражений: все слишком завуалированно и неопределенно. Грядущая победа русского воинства не радует Блока, он полон тревожных предчувствий. А Ракич не впадает в отчаяние, зная о неминуемом поражении. Оба великих символиста слишком «надмирны», чтобы погружаться в реальность, для них она — лишь повод для космологических и историософских картин.
Через несколько лет после того, как Блок написал
Не может сердце жить покоем,
Недаром тучи собрались.
Доспех тяжел, как перед боем.
Теперь твой час настал. — Молись!
началась Первая мировая война. В России она привела к катастрофе революции и Гражданской войны, на которую Блок еще успел откликнуться, быть может, лучшими своими стихами. Но началась Первая мировая на Балканах, с выстрела великосербского патриота Гаврило Принципа. Для Сербии война развивалась так же катастрофически, как и для России: страна была полностью оккупирована на три года, но в итоге была спасена, Белград стал столицей Югославии, великосербская мечта реализовалась. Милан Ракич умер рано, не успев застать новую катастрофу своей родины в 1941-м. И конечно, он не мог дожить до того момента, когда Сербия потеряет Косово.
Катастрофичность и мистицизм тревожного мышления обоих поэтов не обманули их. И России, и Сербии было суждено пройти в XX веке через тяжелейшие испытания. При этом историческая память играла зачастую негативную роль. Косовский миф никак не помог сербам. Скорее он вовлек их в новые бедствия.
Куликовская битва, имеющая куда меньшее значение в национальной памяти, использовалась пропагандистски, больше в литературе и культуре, чем в политике: в романе Сергея Бородина «Дмитрий Донской» или в картине Александра Бубнова «Утро на Куликовом поле». Она была не совсем «удобной» победой. Нужно было учитывать, во-первых, дружбу с Монголией (хоть она относилась к Золотой орде весьма опосредованно, штамп «татаро-монголы» свое воздействие оказывал), во-вторых, наличие республик — в первую очередь Татарстана. После довольно сдержанного празднования 600-летней годовщины битвы в 1980 году про нее на официальном уровне почти не вспоминали.
Впрочем, от обоих мифов остались прекрасные стихотворения великих поэтов, которые ценны уже сами по себе.