Каждый из нас выводит гулять свою мысль впереди себя, как обезьяну на поводке. Когда читаешь, имеешь дело с двумя такими обезьянами: одной своей и одной чужой. Или, что еще хуже, с одной обезьяной и одной гиеной. Вот и смотри, чем кого накормить. Ведь вкусы у них разные…
Дебютный роман Милорада Павича «Хазарский словарь» с подзаголовком «Роман-лексикон в 100 000 слов» в 1984 г. стал литературной сенсацией. Сначала на родине, в Югославии (признан лучшим романом года), а в 1988 г. «New York Times» причислила его к семи лучшим литературным произведениям, опубликованным в США (номинация «выбор редактора»). Роман тут же перевели на французский, английский и немецкий, теперь же его читают на более чем 20 языках. Это визитная карточка Павича, положившая начало его невероятной славе.
Я подумал, что дома больше всего похожи на книги: столько их вокруг, а лишь в некоторые из них заглянешь; и еще меньше тех, куда зайдешь в гости или остановишься в них надолго. Чаще всего тебе предназначена какая-нибудь корчма или постоялый двор, чужой шатер, в котором проведешь одну ночь, или подвал. И редко, очень редко случается так, что непогода занесет в дом, где ты уже бывал, и ты переночуешь там снова, вспоминая о том, где ложился в прошлый раз и как все было совсем другим, хотя вместе с тем и таким же, и в каком окне видел весенние зори, а через какую дверь уходил в осень…
Это роман об исчезнувшем народе. И тем не менее это не роман в привычном понимании этого слова (впрочем, разговор о любом павичевском романе должен предваряться именно таким предложением). Работа над текстом была продолжительной, с 1968 по 1984 год, и напоминала скорее научное исследование: Павич, литературовед по образованию, изучал летописи, записки путешественников, исторические труды — словом, все, что так или иначе касалось хазарской темы. А после этого он творил магию: в один котел с историческими данными добавлял излюбленные сюжеты легенд, цитаты из чужих произведений, переписывал заново жития святых, приправляя все это толикой иронии и подавая под густым соусом непознаваемых метафор.
Я хотел еще немного продлить век романа, о котором все говорят, что он находится в кризисном состоянии; я так не думал: я думаю, что любая литература и любое искусство постоянно, с начала времен, находятся в кризисе и спасаются из такого кризиса в борьбе… Я считаю, что наш метод чтения переживает кризис, и стараюсь его поменять.
«Хазарский словарь» – это по сути три взаимосвязанные мини-энциклопедии. В «Красной книге» приведены данные из христианских источников, во второй, «Зеленой», – исламских и в третьей, «Желтой книге», – еврейских. Реальные данные о хазарах, измененные и перемешанные с вымышленными, поданы в виде словарных статей, расположенных в алфавитном порядке (что, кстати, соблюдается и при издании переводов). В центре сюжета исторический факт – «хазарская полемика», суть которой заключалась в интеллектуальном споре мусульманина, иудея и христианина, пытающихся убедить хазарского кагана, выбиравшего веру для своего народа, остановить выбор на одной из предложенных религий. И каждая «книга» – свидетельство победы своего представителя. Интересно, что внутри каждой из мини-энциклопедий полемика показана по несколько раз: с позиции кагана, его дочери принцессы Атех и одного из участников, с позиции ученого, изучающего средневековые документы. И все эти версии сильно отличаются друг от друга. Каждый видит, воспринимает и трактует одни и те же события по-разному. Правда у каждого своя, а истина непознаваема.
Разница между двумя «да» может быть большей, чем между «да» и «нет».
Павич приглашает читателя сыграть с ним в игру, приманивает его, давая возможность поучаствовать в создании произведения: структура романа такова, что вы можете читать его в любого места (книгу за книгой или перескакивать между словарными статьями как по ссылкам в Википедии). Таким образом каждый раз вы читаете новое произведение, что-то, наверняка, пропускаете, к чему-то, напротив, не раз возвращаетесь.
Павич считал, что у чтения две цели: это средство общения с написанным, возможность его интерпретации — и процесс взаимодействия с ним, его постижение.
…это открытая книга, а когда ее закроешь, можно продолжать писать ее; так же как она имеет своих лексикографов в прошлом и настоящем, и в будущем могут появиться те, кто будет ее переписывать, продолжать и дополнять.
Язык романа витиеватый, терпкий, непривычный, как будто перенасыщенный деталями, но если его распробовать, то «Хазарский словарь» может стать вашим спутником на долгие годы, бесконечной книгой, которую можно читать с любого места, главное – подгадать момент.
Поступки в человеческой жизни похожи на еду, а мысли и чувства – на приправы. Плохо придется тому, кто посолит черешню или польет уксусом пирожное…
Мне кажется, люди делятся на два типа: для одних тексты Павича излишне вычурны и тяжеловесны — настолько, что почти бессмысленны, для других они становятся чем-то вроде бутылочки хереса на случай особого настроения.
Если кто-нибудь сейчас спросит меня, к чему столько игры, отвечу: я пытаюсь родиться заново, но только так, чтобы получилось лучше…