«Дом памяти и забвения» Филипа Давида: на русском языке вышел роман выдающегося сербского автора

На русском языке вышел «Дом памяти и забвения» выдающегося современного сербского писателя Филипа Давида. Почему этот роман так актуален сегодня, хотя рассказывает о событиях прошлого — Холокосте в оккупированной немцами Югославии? Как автору всё-таки удалось создать светлую, внушающую надежду книгу несмотря на то, что он описывает мрачные страницы истории?

Большой бестселлер

Русский стал четырнадцатым языком, на который переведён «Дом памяти и забвения» (Kuća sećanja i zaborava). Роман уже опубликован на английском, немецком, французском и других языках, готовится и пятнадцатый перевод — на испанский. В 2014 году роман выиграл престижную сербскую литературную премию NIN. В тот год он разошёлся в Сербии тиражом 44 000 экземпляров, что без всяких натяжек — большой бестселлер.

Банально ли зло

Главный герой — Альберт Вайс. Ему удалось выжить во время Холокоста. Он сам, его младший брат и родители уже оказались внутри товарного вагона, направлявшегося в Аушвиц, но отец чудом проковырял в старых досках щель, в которую смог выпихнуть самого Альберта и его младшего братика. Альберт должен был найти брата среди ночных сугробов, тянущихся вдоль железной дороги, спасти его, но, как ни старался, не смог этого сделать. И теперь всю жизнь его преследуют воспоминания о поезде и звук стука колёс. Много лет спустя, гуляя по Нью-Йорку, Альберт натыкается на Дом памяти и забвения — там можно навсегда забыть всё, что так долго его терзает. Но готов ли он на самом деле отказаться от этих мучительных воспоминаний?

Действие романа разворачивается в двух временных пластах — во время Второй мировой войны и в наши дни, когда Альберт Вайс вместе с друзьями, также выжившими в Холокосте, пытается понять — какой же всё-таки был смысл во всём случившемся? Откуда приходит в наш мир зло? Какова его природа? И возможно ли, если не остановить его, то спастись, спрятаться, увернуться? 

Кажущаяся фрагментарной, словно лоскутное одеяло, ткань текста в конце концов складывается в мощную, глубоко трогательную историю о потере, о том, каково это — быть запертым между травматическими воспоминаниями и страхом забвения. Роман иллюстрирует теорию Ханны Арендт о банальности зла и коллективной ответственности за содеянное и одновременно опровергает её.

Полуавтобиографический роман

«Дом памяти и забвения» — полуавтобиографический роман. Автор поделился с главным героем многими обстоятельствами своей собственной жизни.

Филип Давид родился в 1940 году в городе Крагуевац, в центральной Сербии — за год до того, как Королевство Югославия было оккупировано нацистской Германией при поддержке фашистской Италии. Его мать, так же, как и мать героя романа Альберта Вайса, была из сефардов — ветви еврейского народа, происходящей из Испании, откуда их изгнали ещё в XV веке. Тогда они нашли спасение в Османской империи, частью которой в то время была Сербия. Сефарды хранили свои еврейские традиции и говорили на ладино — еврейско-испанском языке.

Отец Филипа Давида (так же, как и Альберта Вайса) происходил из другой группы еврейского народа — ашкеназов, говоривших на идише и селившихся на подконтрольных Габсбургам европейских территориях, в том числе в Вене. И венский психотерапевт Зигмунд Фрейд, упомянутый в романе как дальний родственник Альберта Вайса, на самом деле в родстве с Филипом Давидом.

Перед лицом дьявола

До вторжения нацистов Сербия была спокойной страной для евреев — здесь практически не было антисемитизма, вообще не было погромов (в отличие от Польши, России и Центральной Европы). После принятия в 30-е годы во многих странах антиеврейских законов сербы предложили помощь евреям — так же, как до этого поддержали эмигрантов из революционной России. Через Югославию был организован транзит около 55 000 еврейских беженцев из Центральной Европы, направлявшихся в Палестину. Здесь они ждали от Британии разрешения продолжить свой путь. Когда в Югославию вторглись нацисты, примерно тысяча из них всё ещё оставалась в стране, ожидая оформления документов. Почти все они, как и большинство местных евреев, погибли. По разным оценкам, до войны в Югославии жило от 70 000 до 80 0000 евреев, спаслись из них лишь 12, 5-15 тысяч. Две трети тех, кому удалось выжить, эмигрировали в Израиль, но родители Филипа Давида оставались в стране.

Убийства начались сразу после оккупации, как часть политики по подавлению сопротивления. Большинство родственников Филипа Давида со стороны матери было убито в печально известной массовой резне в Крагуеваце в октябре 1941 года, когда за короткий срок немцы уничтожили около 2800 сербов, евреев и цыган. Примерно в то же время в Сараево усташи убили сорок пять родственников Филипа Давида со стороны отца.

Родителей писателя оккупация застала в Сремской Митровице, где они спаслись благодаря тому, что отец ушёл в партизаны, а мать вместе с двумя сыновьями укрыли крестьяне одной из деревень и выдали их за сербов. Там Филип Давид жил под именем Фича Калинич. Примечательно, что никто так и не проговорился нацистам о том, что на самом деле «Калиничи» — евреи.

Сложные вопросы

Таким образом, тема Холокоста — глубоко личная для Филипа Давида. Он осмысляет её не только в своих художественных произведениях, но и в публицистике, писатель принимал участие в международных конференциях, подобных той, что описывается в начале романа. Можно предположить, что он сам слишком хорошо знаком с призраками прошлого, преследующими его персонажа. Что и его, так же, как героев «Дома памяти и забвения», мучают неразрешимые вопросы, заданные в романе:

«Почему было столько несчастий в человеческой судьбе, каково это — из спокойной и упорядоченной жизни входить в неспокойные, беспорядочные времена, где жизнь теряет всякую ценность. Откуда приходит, где скрывается то зло, которое всё выворачивает наизнанку, а потом отступает, оставляя после себя пустыню в людях и вокруг них?»

К огромному сожалению, вопросы эти не потеряли своей актуальности. Наоборот, они звучат особенно остро сегодня, когда то, что некогда казалось безумным, неприемлемым, невозможным, стало и возможным, и приемлемым, стало нашей реальностью, из которой нет бегства. Или всё-таки есть? Роман «Дом памяти и забвения» парадоксальным образом даёт надежду и пытается указать, где свет в этом тоннеле.

Книга вышла в издательстве «Лайвбук» в переводе замечательного мастера Ларисы Савельевой, которая ранее работала над русскими изданиями таких сербских звёзд литературы, как Милорад Павич и Горан Петрович.

Фото: Издательство «Лайвбук»