Последнюю неделю всё внимание интересующихся Балканами специалистов было приковано к Сербии, где в ходе массового протеста в Белграде должна была разрешиться драма противостояния власти и оппозиции, взявшая своё начало в ноябре прошлого года после трагедии на железнодорожном вокзале в Нови-Саде. Однако, вопреки всем ожиданиям, протесты закончились безрезультатно для обеих сторон, с заявкой на «вторую серию». Особенности сербских протестов 2025 года и их возможные последствия прокомментировала для проекта «Балканист» Екатерина Энтина, доктор политических наук, директор Центра средиземноморских исследований НИУ ВШЭ.
Как вы оцениваете результат массового протеста 15 марта? Можно ли сказать, что какая-то из сторон вышла из этого противостояния победителем?
– Я исхожу из того, что на сегодняшний день в противостоянии протестующих и президента Вучича счёт 0:0. Почему так. С одной стороны, абсолютно очевидно, что это были самые большие массовые протесты за последние годы, кто-то даже говорит, что со времён падения режима Слободана Милошевича. Несмотря на то что движущей силой этих протестов являются студенты, на улицах Белграда были представлены абсолютно все социальные и возрастные группы. Если это и начиналось как бунт молодёжи, то на сегодняшний день это уже бунт даже не только среднего класса, но и существенно шире. К нему присоединяются и слои населения, традиционно поддерживающие любые власти, в данном случае представленные командой Александра Вучича.
С другой стороны, то, что протестующие не кристаллизуют и не показывают лидера или лидеров своего движения, которых у них на сегодняшний день, скорее всего, действительно нет, вызывает разочарование в широких слоях протестующих, создававших основную толпу: у среднего класса, людей среднего возраста, которые на протесты приходили семьями с детьми, старшего поколения. Им явно не достаточно демонстрации своего единства в недовольстве и шумового эффекта, который создают студенты. Они хотели бы видеть классический сценарий развития внутриполитических событий, где рано или поздно должны появиться фигуры, вокруг которых эти люди либо объединятся, либо разделятся по своим политическим предпочтениям. И, насколько мне известно, многие из тех, кто в субботу сознательно выходил на протесты, ждали, что в процессе или по их итогам появятся конкретные люди, вокруг которых уже можно выстраивать оппозиционную активность. Этих людей нет, а для меня это свидетельство того, что если они не появятся в ближайшие месяц-полтора, то существенная часть вот этого массового протестного движения будет от него постепенно откалываться, оставляя ядро активистов — студенчество и молодёжь.
В этом смысле, конечно, неспособность или нежелание протестующих выдвигать вперёд политические фигуры играет на руку Александру Вучичу. И сам факт того, что протесты с обеих сторон прошли мирно, выравнивает ситуацию и обеспечивает фундамент для того, чтобы при хорошем стечении обстоятельств Вучич смог развернуть диалог с основной массой протестующих.
Почему, по-вашему, не дошло до кровопролития, которое случалось на гораздо меньших по численности протестах? Это заслуга оппозиции или власти?
– Для меня очевидно, что протесты были очень хорошо организованы теми, кто их инициировал. Принципиальным элементом их концепции является ненасильственный протест. Люди, которые выходили на протесты, и волонтёры, которых, вероятно, было очень много, судя по скоординированности, максимально стремились показать Сербию высокой политической культуры. Это было важным моментом противопоставления себя «чациленду» (лагерь сторонников власти — прим.ред.), внутри которого — и это потом было показано на кадрах после протестов, когда «чациленд» разобрали, и намеренно демонстрируют сейчас по всем возможным каналам, — настолько грязно и потрепано по итогу сидения нескольких дней в палатках. Протест тех, кто был на улицах, был направлен на то, чтобы показать, насколько они культурны и аккуратны. Несмотря на то что пиво и ракия лились рекой, с учётом плохой погоды и того, что протест в субботу был пиком (а на самом деле народ собирался там два дня, и люди прибывали постоянно), к часу ночи возле урн стоял аккуратно завёрнутый в пакеты мусор. Это свидетельствует о том, что такая ненасильственность и аккуратность были сознательной содержательной основой этих протестов.
Отсутствие стремления к кровопролитию со стороны протестующих наложилось на то, что Александр Вучич, и это известно, дал команду полиции и жандармерии применять силовой фактор только в самых крайних ситуациях, и это было одним из требований представителей Квинты, которые встречались с ним накануне. Проправительственные силы и силовой блок должны были обеспечить максимальную бескровность данных протестов, что, собственно, и было сделано. А небольшие провокации, которые явно имели место благодаря установке на ненасильственность с обеих сторон, не развернулись. Я имею в виду провокацию со «звуковой пушкой», а также когда в толпу с обеих сторон полетели бутылки.
Если говорить про «звуковую пушку», то, на мой взгляд, поскольку я сама на тот момент находилась недалеко от места её якобы применения, это, возможно, было срежиссировано главным ядром протестующих, которые стремятся отказаться от какого-либо диалога с Вучичем и спровоцировать ситуацию, при которой он будет реально нелегитимен, то есть усилить эффект, вызванный падением козырька на железнодорожном вокзале в Нови-Саде, ещё какими-то бесчеловечными акциями. Вучичу и силовикам применение подобного устройства вообще не было нужно: и сам протест проходил мирно, и это были последние мгновения 15-минутки молчания [в память о жертвах трагедии в Нови-Саде — прим.ред], — я не вижу ни одной реальной причины. Соответственно, если это действительно случилось, то говорит о том, что в кругах президента есть «крыса» и использовать такое приспособление могли люди, заинтересованные в расшатывании власти президента изнутри.
Стоит ли ждать окончания протестов в обозримом будущем? Какими, по вашему мнению, будут следующими шаги правительства и оппозиции?
– Я исхожу из того, что, конечно же, после отставки [премьер-министра Милоша] Вучевича 19 марта, протесты не закончатся. Пошёл отсчёт 30 дней для формирования нового кабинета министров. Шансов на это немного, но они, с моей точки зрения, увеличиваются тем, что у сегодняшней оппозиции, которая находится в парламенте, нет вообще никаких шансов оседлать волну протестов. То есть для протестующих она настолько же нелегитимна и настолько же неприемлема, как и сам Вучич, что в какой-то степени их с Вучичем объединяет и увеличивает возможность нахождения компромиссного решения по кабинету министров. При этом мы прекрасно понимаем, что если такой компромисс и будет найден, то кабинет министров этот долго не проживёт, поскольку он нелегитимен для улицы. Значит, уличные протесты, конечно же, продолжатся. Их волны будут спадать и усиливаться в соответствии с теми процедурными шагами, которые будет предпринимать правительство. Соответственно, если кабинет министров не будет сформирован, то будут назначены очередные внеочередные выборы, которые увеличат протестную волну. Я не ожидаю столь же массовых протестов в ближайшее время, поскольку количество народа, какое было консолидировано 15 марта, включая города по всей Сербии, собирать с завидной регулярностью организационно не возможно, это очень сложно. Для этого нужны либо ещё какие-то несчастные случаи, либо выдающиеся «косяки» со стороны Александра Вучича, которые вновь всколыхнут общество, и протестующие не преминут этим воспользоваться.
Ваш прогноз: кто одержит верх, на чью победу сделать ставку в букмекерской конторе?
– Я исхожу из того, что сегодня не так важно, кто одержит верх. Важны две вещи. Первая — в разрезе национальном, вторая — в разрезе российских интересов. В национальном разрезе принципиально важно, чтобы власть, которая будет сформирована, не важно под чьим руководством, действительно отвечала хоть в какой-то мере чаяниям сербов и стабилизировала ситуацию в первую очередь в психоэмоциональном плане. Второй момент. Мы понимаем, что за частью студенческого ядра протеста стоят западные НКО — все видели перформанс у гостиницы «Москва», напоминавший киевский Евромайдан. Я убеждена, что эта картинка была именно для России и российских Telegram-каналов, чтобы преподнести происходящее как цветную революцию и тем самым разобщить характерную для данных протестов национально-патриотическую ориентацию, которая в Сербии всегда фактически равна русофильской ориентации. То есть это нанесение стратегического удара по российским связям с сербским народом, сербским обществом.
Мы, к сожалению, сегодня попались на крючок этой провокации, и очень важно, как будем дальше себя позиционировать. Конечно, элементы внешних сил присутствуют, но, по моему мнению, они не играют центральной роли и в значительной степени от нашей позиции, в том числе чисто нарративной и дискурсивной, зависит, будет ли это западное влияние расширяться и станет ли в конечном итоге центральным в этой волне изменений внутриполитической жизни в Сербии или останется таким же маргинализованным, каким является сейчас.
Как изменятся и изменятся ли вообще отношения Москвы и Белграда по окончании политического кризиса в Сербии?
– Ответ на этот вопрос проистекает из предыдущего комментария. На сегодняшний день положение России принципиально зависит от того, как мы характеризуем происходящее на сербских улицах, насколько сильно цепляемся за существующее политическое руководство и по каким соображениям это делаем. Возможно развитие самых разных сценариев. Я не исключаю, что в результате внутриполитических и партийных трансформаций влияние России может укрепиться. Но оно может и существенно ослабиться, и тогда мы неизбежно будем говорить, что изначально видели в протестах цветную революцию. Хотя была ли она антироссийской, совершенно не понятно. Или негативный для нас сценарий реализуется в результате в серии непродуманных действий и характеристик. При реализации любого сценария, как оптимистичного, так и пессимистичного, для нас центральным вопросом является, кто наши потенциальные контрагенты в существующем политическом пространстве Сербии. По-моему, пока ответа на него нет.
Фото: REUTERS/Igor Pavicevic