В последнее время мир постигли серьёзные геополитические потрясения, уже запустившие необратимый процесс переустройства с изменением границ и географических зон влияния основных участников данного процесса. И пока широкая общественность следит за ситуацией на Украине или в Газе и Сирии, эксперты по Балканам и Ближнему Востоку отмечают опасность растущих амбиций Турции, прослеживаемых в стремлении выстроить новую Османскую империю, далеко превосходящую прежнюю по территории и могуществу.
Ещё одним королём или, правильнее сказать, султаном на мультишахматной доске современной геополитики выступает президент Турецкой Республики Реджеп Тайип Эрдоган, продвигающий идею «неоосманизма» как основу для трансформации Турции в один из управляющих центров многополярного мира. Не последнюю роль в реализации планов Эрдогана играет инструмент и проводник «мягкой силы» Турции в мире — Организация тюркских государств (ОТГ).
Организация тюркских государств, ранее называвшаяся Тюркским советом, — это международная организация, состоящая из независимых тюркских стран, которые сообща работают над укреплением взаимоотношений. В её состав входят Турция, Азербайджан, Казахстан, Киргизия и Узбекистан, а Венгрия, Туркменистан и Турецкая Республика Северного Кипра имеют статус наблюдателей. Многие эксперты, особенно на Западе, не без оснований видят в этом с виду культурно-экономическом союзе угрозу, связанную с распространением исламизма и неоосманизма, попыткой возрождения Османской империи, простирающейся от Балкан до Средней Азии и Восточной Сибири.
Откуда же взялся неоосманизм XXI века?
После распада Османской империи и прихода к власти Мустафы Кемаля Ататюрка главной идеологией в Турции стал кемализм, предполагающий построение современного и светского общества, а также отказ от прежних традиций и османской политики.
С середины XX века Турция ставила своей целью сближение с различными европейскими интеграционными объединениями. Европейский союз с момента своего появления был в числе приоритетных целей Анкары. Любая попытка распространения в обществе исламизма, несовместимого с европейскими ценностями, эффективно подавлялась силовыми методами.
И всё же с 1990-х годов Турция, разочаровавшись в открытости европейского пути «не только лишь для всех», обратила внимание на другие направления, рассматривая вступление в иные геополитические союзы.
В Европе остался один регион, с которого Анкара не спускала глаз, — Босния и Герцеговина, концепция «маленькой славянской Турции» легла в основу укрепления зародившейся идеи неоосманизма. Начало гражданской войны в БиГ заставило Турцию действовать решительнее для укрепления своего влияния на Балканах. Активничать турки начали и на российском Кавказе, а также в Средней Азии.
Важно не забывать, что с 1993 года Турцией управлял Сулейман Демирель, который сделал немало, чтобы примирить боснийских мусульман и хорватов. Турецкий президент считал, что бошняков-мусульман защитить необходимо, но не в ущерб другим народам БиГ. Его политику можно было назвать взвешенной, считает боснийский политолог и эксперт по отношениям Балкан с исламским миром Джевад Галияшевич.
С приходом к власти Партии справедливости и развития в 2002 году политика Турции начала постепенно радикализироваться. Первоначально Эрдоган, как один из её основателей, сосредоточился исключительно на экономических и социальных реформах. Но уже скоро занялся укреплением своей власти, одновременно предпринимая более жёсткие шаги по изменению внешней политики Анкары. Среди нарративов Эрдогана стала всё чаще появляться Османская империя — безусловно, положительный пример для турецкого лидера, к которому должна стремиться страна в своём развитии. Европейский вектор расширения империи турки направили на Балканы.
Как писал в своей книге «Стратегическая глубина: международное положение Турции» ещё один архитектор политики неоосманизма Ахмет Давутоглу, бывший соратник и однопартиец Эрдогана, занимавший когда-то посты премьер-министра и министра иностранных дел Турции, бошняки-мусульмане и албанцы должны стать основой турецкой политики на территориях их компактного проживания. В зону влияния попала и Хорватия, которой автор отвёл роль страны внешнего круга интересов.
«Мы хотим новые Балканы, основанные на политических ценностях, экономической взаимозависимости, сотрудничестве и культурной гармонии. Такими были османские Балканы. Мы возродим эти Балканы… Столетия османского присутствия на Балканах — это история успеха, и теперь пришло время эту историю возродить», — заявил Давутоглу в 2009 году, серьёзно насторожив хорватов и сербов.
Как отмечает тот же Галияшевич, влияние Турции на Западных Балканах заметно проявляется на всех уровнях. В качестве примеров эксперт приводит открытие филиала информационного агентства «Анадолу», финансовые спонсорские программы агентства TiKA (Турецкое агентство по сотрудничеству и координации) и деятельность фонда IHH (Фонд защиты прав и свобод человека и гуманитарной помощи, работающий в более 100 странах мира). Кроме того, турки открывают различные предприятия, школы, социальные и культурные объекты, обещают построить новые заводы и автомагистрали между Сараево и Белградом.
Общие исторические и, что важнее, религиозные корни являются мостом для проникновения Турции в Боснию конкретно и на Балканы в целом. Радикализируя в религиозном плане местных мусульман, неоосманисты ставят их в положение народа, нуждающегося в более сильном покровителе, способном защитить их от коварных соседей и подарить экономическое процветание. Таким благодетелем представляется, конечно же, сама Турция.
Неоосманизм стремительно принимает реальные черты. Создаются новые политические и иные инструменты, необходимые для ренессанса Османской империи, и новейшей структурой, обещающей стать основным проводником политики неоосманизма в мире, становится упомянутая в начале статьи Организация тюркских государств, истинные цели и методы работы которой требуют отдельного рассмотрения.