Сербский Джокер
Прежде чем мы выполним своё обещание и перейдём к рассказу об эротике и сексе в сербских фильмах 50-х гг., необходимо закончить разбор картины Косты Новаковича «Грешница без греха». Мы её рассматривали исключительно с точки зрения сексуализации межвоенной сербской жизни, но в этом кино есть много заслуживающих внимания объектов и тем (помимо дихотомии чёрных фильдеперсовых чулок, символизирующих невинность, и белых шёлковых, символизирующих разврат). В частности, в предыдущей статье мы лишь по касательной прошлись по злодею Лайошу в исполнении Виктора Старчича и совсем ничего не написали о его банде. А на самом-то деле, лучшее, что есть в этом фильме, — это именно белградские делинквенты, выглядящие как герои кинокомиксов Тима Бёртона.
Вот сам Лайош, элегантно зловещий и зловеще элегантный. Образ его, сознательно или нет, выведен за грань реалистического изображения в плоскость сугубого гротеска. Это не реальный белградский бандит, это, как и было сказано в предыдущем материале, инфернальный клоун в смокинге. При этом гротескность образа нисколько не снижает его отрицательного обаяния, наоборот, Лайош — не просто злодей, а суперзлодей. Похожий на Джокера в исполнении Джека Николсона как родной брат, пусть и чёрно-белый. Сравнение абсолютно правомочно, поскольку и создатели сербского фильма, и авторы комиксов про Бэтмена вдохновлялись экранными образами немецкого актёра Конрада Фейдта.
Этот артист в фильмах Веймарской Германии был практически единолично ответственен за образы нервных и изломанных интеллектуалов-психопатов, с бледным ликом, горящими глазами и неотмирной улыбкой. Сомнабула-убийца Чезаре в «Кабинете доктора Каллигари» (1920), пианист-душитель Пауль Орлак в «Руках Орлака» (1924), Иван Грозный в «Музее восковых фигур» (1924), Распутин в одноимённом фильме 1932 г. Но наибольшее впечатление на зрителей произвёл «Человек, который смеётся» 1928 г., снятый в Голливуде немецким гастарбайтером Паулем Лени. Там Конрад Фейдт в кои-то веки играл не злодея, а наоборот — несчастного Гуинплена, лицо которого в детстве изувечили компрачикосы, торговцы ярмарочными уродами. Роман Виктора Гюго экранизировали многократно, но в анналы вошёл именно немецко-голливудский фильм 1928 г. благодаря воистину устрашающей улыбке Конрада Фейдта. В частности, создатели американского комикса «Бэтмен» Билл Фингер и Боб Кейн (запомните эти имена) никогда не скрывали, что на образ Джокера, впервые явленный публике в 1940 году, их вдохновил именно демонический оскал Конрада Фейдта, преследовавший их в детских кошмарах (оба 1914 г.р.).
За Косту Новаковича мы поручиться не можем, констатируем, однако, что к съёмкам «Грешницы без греха» он приступил именно в 1928 г., хотя фильм был представлен публике только два года спустя. То есть улыбка Гуинплена была у него буквально пред глазами, на афишах белградских кинотеатров, в том числе трёх заведений, принадлежавших самому Новаковичу. Здесь история делает удивительный кульбит: развратного мерзавца Лайоша сыграл загребский актёр Виктор Старчич, отец которого был хорватским железнодорожным инженером, а мать — француженкой неустановленных занятий. Сына она назвала в честь своего любимого писателя, и вы не будете неправы, предположив, что это Виктор Гюго. А любимым романом матушки Старчича был… да, вы правильно догадались — «Человек, который смеется».
Конечно, улыбаться, как фейдтовский Гуинплен, Старчич не может — здесь нужен сложный грим, который в Сербии делать не умели. Но он честно пытается, растягивая рот в улыбке на пределе человеческих способностей. В принципе перед нами пастиш из всех злодеев, сыгранных Конрадом Фейдтом, — Лайош влезает в окно к невинной девушке, как сомнамбула Чезаре, пытается удушить непокорную Любицу, весь изогнувшись и искривившись, подобно пианисту-маньяку Орлоку.
Старчич и похож на Фейдта, и в принципе актёр хороший. Жалко, что в королевской Югославии снималось так мало фильмов, и играть ему было особо нечего. Он, впрочем, не остался без работы при социализме, хорошо и убедительно изображая негодяев, например советского диверсанта-подрывника в фильме «Озеро» 1950 г. А последняя его роль — в фильме «Бестии» Живко Николича 1977 г., где Виктор Старчич играет умирающего судового магната, искушаемого на смертном одре суккубами и фантомами.
У Джокера в комиксах была банда уродов и психопатов, разделяющих патологическое чувство юмора своего босса. Есть своя «бригада» и у Лайоша. Здесь режиссёр Новакович опять демонстрирует любовь к уродству и гротеску, позволяющую сравнивать его с Тимом Бёртоном. Первый раз нам показывают Лайоша в компании двух подельников, из которых один просто громила с квадратной челюстью, а вот второй… как бы его назвать корректно?.. В общем, тоже громила, но со страшной травмой лица, которая может быть последствием ранения, но скорее, всё-таки, является врождённой. Человек этот, очевидно, хорошо знает, какое впечатление его внешность производит на окружающих, и наслаждается этим. Надо сказать, что показывать людей с реальными физическими дефектами в фильмах того времени было не принято, взять хотя бы американского режиссёра Тода Браунинга, который в 20-е гг. делал кино про одноглазых бандитов, одноногих пиратов и безруких циркачей, но играл их всех вполне физически полноценный актёр Лон Чейни, «человек с тысячей лиц». И только в 1932 г. Браунинг сподобился снять свой скандальный фильм «Уроды», для которого по всей Америке собирал карликов, бородатых женщин и людей с тяжёлыми увечьями. То есть Новакович опередил Браунинга на четыре года.
По совокупности «нечестивая троица» из фильма Новаковича заставляет вспомнить не Тима Бёртона даже, а странный киноэксперимент 1990 г. «Дик Трейси». В отличие от фильмов Бёртона, где режиссёр вдохновенно мазал белилами и тушью всех — и Джокера, и Бэтмена, и Женщину-кошку — в «Дике Трейси» кто-то играет без специального грима (Мадонна, Уоррен Битти), кто-то сильно размалёванный, но узнаваемый (Аль Пачино), а кого-то под слоями силикона опознать вообще невозможно (Дастин Хоффман). «Дик Трейси» провалился в прокате, несмотря на звёздный состав и песенки девушки с богохульным псевдонимом, именно потому что зритель к такому подходу готов не был — недовольные посетители кинотеатров жаловались, что у них впечатление, будто на съёмочной площадке встретились персонажи трёх разных фильмов. А Новакович, изволите ли видеть, использовал этот же приём ещё в 1928 г., совмещая в одном кадре чудовищного мордоворота-гаргулью, избыточно накрашенного, но всё-таки человекоподобного Виктора Старчича и ещё одного громилу, которого для съёмок особо не гримировали.
Если бы только Коста Новакович отбросил мелодраматическую историю ветреной Любицы и преданного ей Николы, если бы он сосредоточился на Лайоше и его банде… какой удивительный и во многом опережающий своё время фильм у него мог бы получиться! Но в истории о Лайоше, «сербском Джокере», не было бы такого простора для демонстрации женских ножек: в чёрных чулках, в белых чулках, в деревенских чарапах, да хоть бы и вовсе без чулок. А для Новаковича кино — это прежде всего способ восславить Дианы грудь, ланиты Флоры и, конечно же, ножку Терпсихоры. Бандитские разборки, как и любые проявления грубой мужской силы, сентименталисту и эротоману Новаковичу чужды, поэтому и ограбление банка бандой Лайоша у него воплотить не получилось. Но не отчаивайтесь, в 1943 г. в оккупированной Сербии был снят фильм, являющий собой триумф маскулинности и бравурного всепобеждающего мачизма.
Сербский Бэтмен
В заглавии статьи читателю, помимо «сербского Джокера», был обещан и «сербский Бэтмен». «На же, лови его скорей!» (А.С. Пушкин). Вот он, сербский Бэтмен, герой и в жизни, и на экране, воздушный гимнаст Драголюб Алексич. Человек, которому суждено было стать режиссёром и исполнителем главной роли в первом сербском звуковом художественном фильме, причём фильм был снят полуподпольным образом под нацистской оккупацией. Что характерно — обращение Алексича к кино вообще ничто не предвещало. Он родился в 1910 г. в селе Вина недалеко от Княжеваца в Восточной Сербии. Отец погиб на войне, лет с двенадцати Алексичу пришлось самому зарабатывать на жизнь, он устроился подмастерьем кузнеца, потом учеником в механическую мастерскую и начал посещать гимнастический зал спортивного общества «Сокол».
В 1928 г. Алексич становится артистом бродячего цирка, тогда же у него обнаружилось уникальное врождённое чувство баланса и полное отсутствие страха: по легенде, посмотрев несколько раз, как выступают профессиональные канатоходцы, он со словами «Да ерунда, ничего особенного» легко прошёлся по канату на высоте пяти метров без страховки. В 1932 г. Алексич открывает в Белграде собственное дело, заводит бухгалтера и рекламщика, привлекает в качестве партнёрши для выступлений свою сестру Катинку, тоже отличавшуюся абсолютным бесстрашием и нечувствительностью к боли — их любимой «фишкой» стал номер, где Драголюб держит сестру за волосы на высоте десяти метров, а та демонстрирует акробатические фигуры… Воистину, не оскудеет сербский хартленд талантами.
Вообще, Алексич был человеком невысокого роста, нешироким в плечах, в одежде совершенно не производившим впечатление силача. Его талант заключался не в силе как таковой, а в невероятной выносливости и пренебрежении ко всем существующим правилам. Он не использовал страховку даже после того, как во время выступления упал и сломал позвоночник (вылечил себя сам, по собственной методике, как советский воздушный гимнаст Валентин Дикуль 30 лет спустя). Драголюб гнул на спор подковы и рвал зубами цепи, но главные чудеса всё-таки творил в воздухе. Самый известный его номер, показанный и в кино: Алексич зубами хватается за какую-то фитюльку, подвешенную к самолёту, после чего самолёт вместе с Алексичем делает несколько кругов над центром Белграда (Рима, Лондона — он много где это шоу показывал). Другой его трюк — Алексича обвязывают динамитом, поджигают бикфордов шнур, и за то время, пока шнур тлеет, гимнаст должен пройти по канату с крыши отеля «Москва» на крышу отеля «Балкан» над собравшейся внизу толпой, снять с рук кандалы, отвязать динамит и спрятать его в несгораемый шкаф.
Именно пренебрежение к правилам и запретам привело Алексича в кино, причём в качестве режиссёра, сценариста, актёра и продюсера одновременно. Первый короткий фильм об Алексиче снял ещё в 1938 г. оператор Стеван Мишкович, в 1940 г. из съёмок разных лет был смонтирован двадцатиминутный фильм «Король воздуха» (есть ли здесь перекличка с «Королём чарльстона» Новаковича, или нам просто показалось?). Дело шло к полнометражному фильму, уже и деньги на него были отложены, но тут случилась Вторая мировая война и все планы спутала. Выступать, впрочем, оккупанты и их пособники Алексичу не запрещали, а его другу оператору Мишковичу не запрещали снимать (и более того, Мишкович, он же «Бая Джора», активно клепал для них всякую антисоветчину).
Дальше начинается буквально «кино и немцы». Алексич где-то достаёт киноплёнку, причём звуковую, а не «глухую» (после войны он неоднократно рассказывал, что выкрал её у немцев «из бункера», но, скорее, всё-таки, купил на чёрном рынке). Поскольку его собственные сбережения сильно обесценились, Алексич находит спонсора, им стал владелец автомастерской Иван Живкович, он же в фильме сыграл брата главного героя. Гимнаст-режиссёр нанимает четырёх профессиональных актёров, одну певицу и два танцевальных ансамбля. Да, в этом фильме все поют и танцуют, в частности сам Алексич исполняет две лирические песни о любви. Вообще, голос у него довольно писклявый, создающий незапланированный комический эффект, но поёт Алексич, как ни странно, вполне пристойным тенором. И все эти болливудские страсти происходят в оккупированном Белграде, где, на секундочку, людей на фонарных столбах для устрашения вешали. Но в кадре мы эти «плоды немецкого просвещения» не увидим.
А что увидим? Боюсь, читатель, что моего таланта не хватит, чтобы достоверно описать происходящее. Это всё равно что сюжет «Зиты и Гиты» или «Танцора диско» пересказывать. Мелодраматическая история о девушке Наде, которую мачеха хочет насильно выдать замуж за «господина директора», а она хранит под подушкой фото гимнаста Алексича (пикантная деталь — практически голого). Танцы, песни, мордобой, причём в ходе драки об голову Алексича разбивают столешницу и два стула, но ему это как слону дробина. Беготня по белградским крышам, фантастически замечательно снятая Мишковичем. Анимация и спецэффекты — то рисованный Алексич летит над Белградом, то он бросает лассо с крыши отеля «Балкан» на крышу соседнего дома (верёвка тоже анимированная), а затем влетает на канате в окно своей любимой, которую «господин директор» принуждает к нехорошему.
Самая кэмповая сцена: девушка Нада молится о том, чтобы очередной воздушный трюк Алексича прошёл успешно, при этом перед ней не икона, а фото самого гимнаста; следующий кадр — Алексич парит в небе Белграда, держась за трос одними зубами и расставив руки, как распятый Иисус Христос. Истинная феерия, поэма экстаза. Ваш любимый Кустурица после фильма Алексича кажется унылым, как польский режиссёр Кшиштов Зануджи. Чуть не забыли сказать, картина Алексича получила название «Невинность без защиты».
О последующей судьбе фильма мы расскажем как-нибудь в другой раз, это тоже эпической силы сюжет. В завершение статьи обозначим связь Драголюба Алексича и Бэтмена, хотя вдумчивый читатель уже и сам провёл эту аналогию. Персонаж, придуманный Биллом Фингером и Бобом Кейном (помните их?), не имел каких-то сверхчеловеческих способностей, в отличие от Супермена и Капитана Америка. Брюс Уэйн, он же Бэтмен, — мастер акробатических трюков типа прыжков с крыши на чердак и карабканья по фасадам, умело использующий всякие технические прибамбасы, лассо и верёвки с крючком. Но в его образе нет ничего паранормального и сверхъестественного, по сути, это такой американский Драголюб Алексич. Только очень богатый и получивший хорошее техническое образование. Если бы реальному Алексичу достались деньги и гаджеты фантазийного Бэтмена — оккупировавшие Белград нацисты были бы обречены. А так разбираться с ними пришлось советской армии и Иосипу Брозу Тито. Но это совсем другая история…