Накануне резонансного убийства сербской королевской четы — Александра Обреновича и его жены Драги Машин, совершенного в 1903 году (событие вошло в историю как Майский переворот), российский дипломат Константин Аркадьевич Губастов отмечал:
«В Сербии недовольные не могут и не умеют выражать только устно или печатно свое недовольствие против правительства. Как только они заметят, что их довольно значительно, они сейчас же приступают к составлению заговора».
Поводов для недовольства, как показывали предшествовавшие события, было достаточно, при этом сам монарх проявлял удивительную неосмотрительность, игнорируя как недвусмысленные сигналы со стороны оппозиции, так и вопросы собственной безопасности.
Тем временем оппозиционные газеты прекрасно отражали рейтинг правящего режима, и делали они это довольно креативно. Так, например, ”Odjek” выпустил специальный номер, содержащий исключительно тексты Священного Писания — «обличения пророков против беззакония иудейских царей».
Ну а российский посланник Николай Валерьевич Чарыков высказывался о политике молодого сербского монарха безо всяких аллегорических сравнений:
«Так как известно, что этот образ действий внушен королю не каким-либо сербским политическим деятелем и не каким-либо иностранным правительством, а составляет его личное изобретение, то вся ответственность за его последствия рано или поздно падет исключительно на самого короля».
Стоит отметить, что в свое время, при проведении реформ после 1878 года отец Александра Милан Обренович брал во внимание такой фактор стабильности своей власти, как военные круги. Он считал, что современные и хорошо вооруженные воинские формирования должны быть в том числе и опорой режима, а офицерская корпорация должна была стать лично преданной ему силой. Достигнув на ниве военного строительства немалых успехов, к началу ХХ века король Милан создал структуру, которая по темпам роста и развития стала опережать формирование политической системы страны в целом. В этом смысле молодые сербские офицеры чувствовали, что могут взять на себя ответственность за будущее страны.
Однако собственной политической платформы и программы (это произойдет несколько позже) у офицерства не было, в результате чего оппозиция — противники режима Александра Обреновича — использовала их как преторианскую силу. Тем более, что король Александр стал уделять проблемам армии намного меньше внимания чем его отец: материальное положение офицеров резко ухудшилось, с 1902 года им регулярно задерживалась выплата жалования.
Первый план убийства королевской четы был разработан в августе 1901 года. Убийство предполагалось совершить на балу в ресторане Коларац, а во главе заговора встал поручик Антоние Антич.
Отметим, кстати, что после переворота европейские газеты перепечатывали самые разнообразные слухи о попытках убийства королевской четы. Так, по сведениям прессы, в апреле 1903 года была сделана попытка отравить короля и королеву через подкупленного поваренка, подсыпавшего яд в приготовленное им кушанье: «Однако он не заметил, что старший повар внимательно следил за всеми его манипуляциями, хотя и не показывал вида, что наблюдает за своим подручным. Старший повар сообщил королю о своих подозрениях. Произвели обыск у поваренка и нашли остатки порошка. Во избежание огласки этого случая поваренка застрелили без суда и следствия, а в газетах, с вынужденного угрозами согласия родителей его, пущено было известие, что он покончил с собою самоубийством из-за несчастной любви». Однако это были все газетные утки, а настоящая угроза была куда серьезнее.
Вскоре офицеры установили первые контакты с политическими лидерами Сербии, особенно с видным деятелем либеральной партии страны Джордже Генчичем. Непосредственно он уже привлек к заговору известного белградского адвоката Алексу Новаковича. Вскоре был обозначен основной круг политиков, вовлеченных в подготовку переворота. Среди них оказались представитель партии напредняков Драгомир Райович, известный либерал Йован Авакумович, банкир Никола Хаджи-Тома, а также находящийся в то время в столице Австро-Венгерской монархии родственник Петра Карагеоргиевича Яков Ненадович. Он был сыном капитана Младена Ненадовича, расстрелянного за соучастие в убийстве в 1868 году князя Михаила Обреновича.
В элитном венском отеле «Империал» Яков Ненадович имел свой постоянный стол, за которым вел переговоры со своими агентами. Он договорился с сыном шабацкого адвоката Раде Алавантичем, чтобы тот, переодевшись в генеральскую форму, перешел сербско-австрийскую границу и поднял военный мятеж в Шабце. Алавантич совершил эту попытку в феврале 1902 года, однако был быстро разоблачен и застрелен.
В дискредитацию короля активно был вовлечен и бывший премьер-министр страны Владан Джорджевич, который также был вынужден ее покинуть. С его отъездом совпало начало газетной травли сербской четы, особенно усилившееся в конце 1901 — начале 1902 года. Причем, как прозрачно намекнул в одном из своих донесений в январе 1902 года Чарыков, «теперешний поход австро-венгерской прессы был предсказан здесь месяц тому назад сыном бывшего сербского министра-президента Владана Джорджевича».
К слову, и российские дипломаты в Вене высказывались вполне определенно. Посол граф Капнист на вопрос Генчича, кем могла бы быть заменена династия Обреновичей, ответил: «У вас одна династия внутри, а другая снаружи. Если останетесь без той, которая внутри, возьмите ту, что снаружи» (речь о династии Карагеоргиевичей — прим. ред.). Генчич тогда спросил, говорил ли он как граф Капнист или как русский посол, на что последний ответил, что это его мнение как русского посла.
Заметим, что российское правительство следило за событиями в Сербии не только через своих официальных дипломатических представителей. В 1886 году в Бухаресте была создана балканская агентура департамента полиции. Первоначально ее возглавлял А.Е. Мищенко, в 1890 году его сменил полковник А.И. Будзилович, известный под псевдонимом Грабо. После его смерти в 1901 году агентуру возглавил Владимир Валерьянович Тржецяк, имевший псевдоним Цитовский. В функции балканской агентуры входила слежка за российскими политическими эмигрантами и перлюстрация их почты. В ее ведении находились Румыния, Болгария и Сербия, а среди осведомителей Тржецяка было немало известных балканских политических фигур. Так, например, агентами Тржецяка были комиссар бухарестской полиции Гаспар, помощник градоначальника Белграда Гнедич, известный политик, соратник Н. Пашича, министр сербской полиции Йован Джайа, который после отставки стал редактором и издателем сербской газеты «Народ». Как отмечал Тржецяк, Джайа сам предложил «свои полные услуги в качестве политического или полицейского сотрудника России». Деятельным агентом этого отдела был и авантюрист Александр Вейсман (личность которого требует отдельного рассказа).
При этом с 1900 года сотрудники российской политической полиции осуществляли негласную агентурную охрану сербского монарха, а ее организатором (естественно, на коммерческой основе) и стал Александр Вейсман. На ее содержание король выплачивал вначале около 70 тыс франков в год, но после смерти короля Милана эта сумма была уменьшена. Впрочем, львиную долю этих денег (12 тыс. франков в год) получал лично Вейсман, который стал главным распорядителем охранной службы при короле. После смерти Будзиловича король был заинтересован в продолжении подобного сотрудничества. Он встречался по этому вопросу с Вейсманом, причем старался публично не афишировать свои связи с балканской агентурой и особенно стремился скрыть их от российского посланника Чарыкова, учитывая непростой характер взаимоотношений. При этом, как доносил Тржецяк, «сербский король просит учредить наблюдение за его политическими деятелями и за происками Австрии. В случае согласия будут сделаны официальные шаги, но не через Чарыкова».
Впрочем, смена руководства в балканской агентуре привела к прекращению этого сотрудничества. С января 1903 года российский балканский сыск окончательно прекратил обеспечивать личную охрану короля.
«Насколько своевременным был этот шаг, показали последующие кровавые события в Белграде», — заключал Владимир Тржецяк.
Перед замыслом заговорщиков исчезли последние препятствия, а сербское офицерство стало силой, способной осуществить государственный переворот. Он произошел в ночь на 29 мая (11 июня) 1903 года: событие случайно оказалось приурочено к годовщине убийства Михаила Обреновича в 1868 году. Как заметил российский военный агент Н.В. Сысоев, «вся организация переворота была как бы рассчитана на быстроту и нечаянность нападения на дворец, причем решения были приняты самые радикальные: если встретятся материальные преграды — взорвать их динамитом; если розыски короля будут безуспешны — разнести дворец артиллерией. Артиллерийская батарея стояла близ самого дворца наготове двинуться к нему».
Продолжение следует
Начало — здесь