Мало кто знает, но Белград в четыре с лишним раза круче Рима, ведь, в отличие от итальянской, сербская столица заложена не на семи, а на тридцати холмах (и даже эта цифра приблизительна). Конечно, в данном случае мы имеем в виду Старый Белград, очаровательный и древний, как сама история. Белград, где отметились и угрюмый кельт, и римский легионер. Уютный и разномастный Белград, наполненный до краев той густой этнографией, которая многие годы вдохновляет художников, писателей и составителей путеводителей. Но стоит только перемахнуть через Саву, как нам открывается совсем иной Белград. Новый.
Новый Белград начисто лишен рельефа. Ровное, как стол, бывшее болото. Простор и размах, спальные районы типовой застройки, не претендующие на изысканность и оригинальность высотки, зонирование и планирование. Словом, все то, что мы привыкли считать городом. Городом вообще, без лица и характера.
У Нового Белграда есть свой певец, имя его – Михайло Пантич. Прозаик, критик, литературовед, Пантич прожил в Новом Белграде несколько десятилетий и посвятил ему несчетное количество рассказов. Литературный архитектор этой части города, заслуженный творец новобелградского мифа, этот сербский писатель твердо убежден, что письмо легитимизирует жизнь и фиксирует пространство. Пантич настолько прочно зафиксировал Новый Белград на литературной карте мира, что получил за это звание его почетного гражданина. Выбор автором именно этого района легко объясним:
Мне повезло, или так просто сложились обстоятельства, что я помню Новый Белград еще с того момента, когда он был большой песчаной территорией… этого огромного города не существовало, когда я мальчишкой переехал в Блок 21.
Новый Белград бессовестно молод: ему нет еще и ста лет, по меркам городов это совершеннейшее детство. Он лишен истории и, следовательно, какой-либо экзотики. Зато гораздо больше отвечает своему назначению, являясь просто местом, где живут люди. Иногда даже не живут, а только спят. Это понятный и универсальный «спальник», попадая в который, не сразу угадаешь страну, где находишься. Всего лишь безлюдная пустыня, с высотками, сложенными из тысяч безбожных монашеских келий, в которых вместо икон мерцают экраны.
Новому Белграду нечем поразить воображение путешественника. Здесь нет ничего блистательного и удивительного, это просто не-деревня. Здесь ходят в кино, в магазин и в гости. Прямые улицы заполнены киосками с фаст-фудом, общественным транспортом и торговыми центрами. Пустоватые квартиры – барахлящими душами и сломанными холодильниками. Обычные квартиры в обычных домах, окруженные со всех сторон другими домами и окнами других квартир. Такой Белград близок каждому.
Кто из нас не видел подобного места? Кто тот счастливчик, которому ни разу не доводилось в подобном месте пожить? Призрачные крепостные строения, переполненные одинокими людьми. Разве что близость реки накладывает некоторый отпечаток индивидуальности на происходящее: можно пройтись по берегу, предаваясь размышлениям, можно посетить для разнообразия плавучий ресторан. Такие вот характерные особенности: река да еще, пожалуй, вездесущие белградские граффити.
Люди оказываются здесь по разным причинам. Кто-то, как сам Михайло Пантич, прожил в Новом Белграде всю жизнь, заселился в новостройки еще в детстве, с родителями, и вырос вместе с деревьями у подъезда. Кто-то разменял квартиру после смерти родственников и пока только привыкает к неуютному однообразию и одиночеству. Нельзя сказать, чтобы персонажи рассказов Пантича были влюблены в свой город. Новый Белград ощущается скорее не очень благоприятным местом, ни в каком времени года его жители не чувствуют себя уютно. Зима им кажется такой бесчеловечно холодной, будто весь район внезапно перенесся в Сибирь. Лето, напротив, превращает город в раскаленную пустыню, безлюдную и безжизненную. Межсезонье невыносимо своей неопределенностью. Но отсутствие трепетной любви к городу не мешает жителям ревниво оберегать его от нападок посторонних:
Конечно, ты фигура, ничего не скажешь, это всеми признано, но после всего, что было, не тебе нас в Белграде поучать. Таков этот город: когда любит – слепо обожает, а если не любит, то становится болезненно циничным.
Новый Белград Пантича – это не персонаж и не личность. Это идеальный ровный фон, на котором отчетливее видны заурядные люди и их истории. Истории о неприкаянности, городском одиночестве и поиске любви. Врачи, машинистки, водители, спортсмены и официанты, разнорабочие и профессора – все они жаждут смысла существования и человека рядом. Молодые и старые, красивые и не очень, зато очень понятные герои рассказов пытаются найти свою любовь где-то между автобусной остановкой и жилконторой.
Что она такое, эта ваша любовь? Можно любить ребенка, которого соседка родила от мужчины твоей мечты. А можно любить сводную сестру, пугаясь и ненавидя самого себя. Чья-то любовь чиста и непорочна, чья-то – преступна и болезненна, одна мимолетна, а другая длится десятилетиями. Любовь может пережить своих носителей, а может не пережить даже первого года брака.
Любовь всех сортов прячется где-то в Новом Белграде. Очень обычная любовь в очень обычном, небольшом городе. Разная, как все люди. Невообразимая. Отдающая рутиной. Порожденная ежедневной борьбой с одиночеством и бессмысленностью существования. Каждый запертый в клетке типовой квартиры находит свой выход: принимает крещение, занимается танцами, заводит любовников или обезглавливает кур на балконе.
Жизнь в Новом Белграде нелегка. Потому что жизнь вообще нелегка, даже если она полна любви.
Нелегко быть деревом в Новом Белграде. Что же касается людей – кто-то прыгает с высотки, кто-то предпочитает с моста. Оставшиеся в живых копошатся, думая только о том, как выжить. А деревья стоят и молча на нас смотрят.