В списке Народных Героев Югославии (аналог Героев Советского Союза) фигурируют 17 граждан CCCР. Трое из них – летчики, удостоенные этой высокой награды за спасение командующего Народно-Освободительной армией Югославии (НОАЮ) Иосипа Броз Тито. Совершенный ими рискованный ночной полет в боснийские горы обнулил результаты последней наступательной операции вермахта на Балканах.
Свой 52-й день рождения Тито отмечал в воскресенье 25 мая 1944 года в тогдашней партизанской столице Дрваре.
В этот же день в ходе операции «Ход конем» немцы десантировали, частично на парашютах, частично с планеров, 500-й парашютно-десантный батальон СС, усиленный диверсантами из других подразделений.
Самая большая группа «Пантера» (110 человек) должна была высадиться в районе холма Шобича-Главица, где, как предполагалось, находился Главный штаб Тито.
На самом деле штаб размешался в домах на правом берегу реки Унац, на 23 метра выше русла реки, в бараке, построенном на прикрытой скалой площадке пещеры. В Дрваре имелось немного точек, с которых было видно это сооружение, и немецкая разведка его просто не зафиксировала.
В половину шестого утра немцы отбомбили по городу, а около семи первые планеры плюхнулись на землю. На глазах маршала десантники смогли захватить большую часть Дрвара. Тито вспоминал: «Все жители Дрвара знали, где я нахожусь. А у каждого парашютиста была моя фотография. Они подходили то к одному, то к другому жителю города, показывали фотографию, спрашивали: «Тито, Тито, где Тито?» Но никто ничего не сказал им. Даже дети… Смотришь на все это и ощущаешь себя беспомощным. Я взял винтовку и хотел стрелять, но мне не дали».
Эпицентр кипевшего в городе боя постепенно смещался к зданию штаба. Чтобы эвакуироваться, в домике пришлось разобрать пол, спуститься с помощью каната по дну высохшего ручья, а потом подняться в обратном направлении вверх по склону.
Началось растянувшееся на девять дней отступление, в ходе которого партизанские отряды пытались отвлечь на себя преследователей, которые, словно собаки, гнались за главной добычей. Бои разворачивались на пространстве в десятки километров, а вся эпопея вошла в югославскую историографию под названием Седьмого антипартизанского наступления.
В эти дни с британской авиабазы в итальянском городе Бари периодически поднимались самолеты, наносившие удары по немцам. Вообще, внешне англичане и американцы прилагали максимум усилий для спасения маршала. Но все было не так просто.
На пути к лидерству в антифашистском движении Тито пришлось вести борьбу с югославскими монархистами, которые в политическом плане были англичанам гораздо ближе. Так что, бесспорно, были в британском лагере и те, кто желал немцам удачи в «охоте» на маршала.
Сталин же в гибели Тито на тот момент нисколько не был заинтересован. И главное, он имел возможность оказать ему конкретную помощь.
На аэродроме в Бари базировались и несколько советских самолетов, осуществлявших снабжение партизан боеприпасами и оружием. Сталин предложил использовать их для эвакуации партизанского руководства на освобожденную территорию Италии.
Тито колебался, указывая, что попадет в зависимость от британцев. Но потом согласился эвакуироваться на расположенный в Адриатическом море остров Вис, принадлежность которого Югославии никем не оспаривалась.
Вывозить Главный штаб решили на транспортнике Ли-2. Командующий дальней авиацией маршал Александр Голованов лично определил исполнителей: командира корабля майора А. С. Шорникова, второго пилота капитан Б. Т. Калинкина, штурмана лейтенанта П. Н. Якимова, радиста лейтенанта Н. С. Вердеревского и борттехника И. Г. Галактионова.
Командир экипажа Александр Сергеевич Шорников свой первый орден Боевого Красного знамени получил в период битвы за Москву. Второй – во время Сталинградского сражения. В январе 1943 года экипаж под его командованием осуществил перегонку первого из партии поставляемых в СССР бомбардировщиков «Албемарле». Маршрут пролегал над территорией дружественно-нейтральной к фашистам Швеции, оккупированной Норвегии и над водами Балтики, контролируемыми силами люфтваффе. В январе 1944 года экипаж майора Шорникова доставил к партизанам советскую военную миссию, возглавляемую генерал-лейтенантом Николаем Васильевичем Корнеевым.
Однако лететь за Тито предстояло не в хорошо знакомый Дрвар, а на какую-то пока еще неизвестную площадку. Согласовать, на какую и когда именно, было непросто. Единственная рация находилась в руках англичан. Те позволяли ее использовать и Тито, и генералу Корнееву, но, разумеется, знали о содержании посылаемых ими радиограмм.
Советскую ставку это нервировало. Экипажу другого базировавшегося в Бари самолета как минимум трижды предписывалось вылететь в район предполагаемого местонахождения штаба НОАЮ для сбрасывания на парашютах двух связистов с радиостанцией. Однако все три вылета сорвались, поскольку не удавалось определить, где именно проходит постоянно меняющаяся линия боестолкновений.
Штабисты Тито тем временем начали готовить взлетно-посадочную полосу в районе города Купрес на высокогорной плоской карстовой впадине под названием Купрешко Поле. Работы велись под контролем трех членов советской миссии, но без британцев. Видимо, Тито грыз червь сомнения, что англичане его подставят.
3 июня радист Шорникова получил радиограмму Корнеева о том, что ночью самолет должен прибыть на Капрешко Поле. Шорников отправился запрашивать разрешение на полет и с удивлением увидел другую радиограмму, где прибытие самолета назначалось на 5 июня.
Эта загадка осталась неразгаданной, поскольку англичане так и не дали пояснений, кто именно отправил второе сообщение с ошибочной датой. Скорее всего, отправителем был начальник британской военной миссии генерал Фицрой Маклин.
На счастье маршала Шорников решил руководствоваться указаниями собственного командования. И главное, не стал спорить с англичанами. У представителя союзников капитана Престона Александр Сергеевич просто запросил разрешение совершить вечером 3 июня разведывательный полет. Престон разрешение дал, хотя, вероятно, и понимал, что одним разведывательным полетом дело не ограничится.
Такую позицию можно признать мудрой, поскольку в случае гибели или пленения Тито разбирательства начались бы серьезные. И если позиция советской стороны выглядела в свете изложенных событий безупречно, то британцам пришлось бы объяснять путаницу с датами и найти «стрелочника». А Престону быть «стрелочником» не хотелось.
Поздно вечером Ли-2 поднялся с аэродрома в Бари. Трасса полета пролегала над Адриатикой и хребтами Динарских гор. Самая большая сложность заключалась в посадке на небольшой площадке, которая находилась настолько высоко, что ее пришлось расчищать от снега.
Появившись над заданным районом, советский транспортник кружил, пока экипаж не различил огни сигнальных костров внизу. Зайти на посадку требовалось с первого раза. К счастью все получилось. Транспортники остановился как раз у обрыва, перед последним костром в линии.
Началось обсуждение вопроса о том, кого именно следует вывозить в первую очередь. При взлетном весе в 7,7 тонн решили взять 20 человек; под завязку самолет не забивали, что было вполне естественно с учетом сопутствующих условий.
В числе тех, кто отправлялся с первой партией, кроме самого Тито были его заместители Эдвард Кардель и Александр Ранкович, Корнеев, начальник американской миссии полковник Смит, любовница маршала Даворянка Паунович. Начальника британской миссии Фицроя Маклина в этой партии не оказалось.
Больше всего хлопот доставила любимая овчарка маршала по прозвищу Тигр. Когда хозяин оказался внутри самолета, пес неожиданно прыгнул на хвостовую часть и начал царапать обшивку. Шорников вспоминал: «Это случилось так неожиданно для нас, что все остановились в ожидании исхода необычного поединка собаки с самолетом, волнуясь за животное, которому каждая секунда угрожала падением».
Высунувшийся в проем двери Тито позвал собаку, которая осторожно спрыгнула на землю. Летчики аккуратно взяли овчарку на руки и засунули внутрь самолета. Шорников констатировал, какой беды они избежали: «Если бы Тигр, не рассчитав свой прыжок, попал лапами не на металлический стабилизатор, а на обтянутую материей левую часть руля высоты, то обшивка руля под тяжестью собаки была бы разрушена, что привело бы к срыву задания».
Около 22 часов самолет поднялся в воздух и взял курс на Бари. Тито требовал сразу лететь на остров Вис, но ему объяснили, что в ночных условиях, да еще с эвакуируемыми, подобное невозможно. Благополучно доставив своих пассажиров, той же ночью экипаж Ли-2 совершил еще один рейс, эвакуировав еще 20 сотрудников Главного штаба.
Утром на Купрешко Поле появились немцы.
После эпопеи с эвакуацией Маклин жаловался Корнееву, что Тито к нему охладел, не ведет доверительных разговоров и не приглашает попить сливовицы. Корнеев эти жалобы не комментировал.
Экипаж Ли-2 был удостоен советских и югославских наград, причем Шорников, Калинкин и Якимов стали одновременно Героями Советского Союза и Народными Героями Югославии.
Борис Тихонович Калинкин погиб уже после Победы 10 июня 1945 года в автомобильной катастрофе под немецким городом Нойбранденбургом.
Павел Никитович Якимов уволился в запас в 1947 году. Работал флаг-штурманом отряда Отдельной авиационной группы международных воздушных сообщений, начальником штаба авиапредприятия. Скончался 5 марта 1968 года в Таллинне.
Шорников в 1953 году окончил Высшие офицерские летно-тактические курсы, а в 1957 — Центральные летно-тактические курсы усовершенствования офицерского состава (КУОС) ВВС. В 1957 году, в период хрущевского сокращения армии, был уволен в запас в звании подполковника. Работал старшим инженером в министерстве гражданской авиации. Скончался 19 ноября 1983 года в Москве и был похоронен во Владимирской области, в родных Вязниках – городе, давшем нашей Родине еще 25 Героев Советского Союза и одного полного кавалера Ордена Славы.
Маршал Голованов пишет, что Шорников был первым пилотом, сумевшим совершить посадку и взлет в высокогорных районах Боснии. «В Бари никто из английских и американских летчиков не верил в такую возможность, они сочли рассказ Шорникова об этом выдумкой. Отправляясь в следующий полет в Боснию, Александр Сергеевич накупил плетеных корзин. Прилетев к партизанам, он набил их снегом и, вернувшись в Бари, поставил эти корзины, не говоря ни слова, вдоль ряда английских самолетов! Последовало всеобщее изумление, однако профессиональное самолюбие было уязвлено, и некоторые английские и американские летчики последовали примеру Шорникова…».
Очевидно, что выше речь идет о событиях, последовавших уже после операции «Ход конем», которую сами немцы склонны оценивать как «блестящую неудачу». Весь ее «блеск», впрочем, сводится к тому, что вермахту удалось на две недели дезорганизовать систему командования НОАЮ. Зато от элитного батальона «Бранденбург-500» остались рожки да ножки.
В общем, просто «неудача» было бы честнее.