Романтика осени немыслима без звездопадов. Небо становится глубже, темнее, и звёзды раскатываются по нему каплями ртути — только успевай загадывать желания! Рациональные умы поспешат уточнить: звёзды не падают в буквальном смысле, это астрономическое явление известно как метеорные потоки… Однако подобные вещи относятся к сфере грёз, а значит, обсуждать их лучше с поэтами. И начать следует с творца мировой величины — Михая Эминеску (1850-1889).
До недавнего времени поэма Эминеску «Лучафэр» значилась в Книге рекордов Гиннесса как самое длинное стихотворение о любви. Она переведена на множество языков и только на русском доступна в пяти вариантах, поэтому мы не будем делать подробный пересказ. Нас интересует только её тема — взаимная любовь царевны и звезды, известной как Венера (утренняя/вечерняя звезда). По-румынски она зовётся Лучафэр, т. е. Люцифер.
Никакой дьявольской подоплёки здесь нет: Luciferus переводится с латыни как «светоносный». В позднеримскую эпоху это было рядовое мужское имя, а женское производное от него — общеизвестное Люция/Лючия. Непосредственно с сатаной имя Люцифер стало ассоциироваться в ходе переводческих перипетий, с лёгкой руки переписчиков Библии короля Якова (начало XVII в.) и маркетологов начала XX в. Но в румынском языке с его богатым латинским субстратом слово luciferus сохранило свою незапятнанную чистоту, превратившись в luceafăr.
Примечательно, что это слово мужского рода, и сама звезда в поэме Эминеску предстаёт как мужское начало. Будучи бесплотным, Лучафэр приходит ласкать девушку в её сны. Томясь от любви к нему, царевна каждый вечер высматривает его на небосклоне и умоляет сойти к ней. И он нисходит дважды в облике прекрасного юноши, повелителя стихий огня и воды. Однако девушка отказывается стать его полноправной супругой: её пугает безжизненный вид Лучафэра, ведь, несмотря на облик молодого мужчины, он не человек. Но проходят дни, и она опять взывает к нему в тоске…
— Венца из звёзд, краса моя,
Тебя я удостою,
И ты взойдёшь на небеса
Невиданной звездою.
— Ты так прекрасен, как во сне
Лишь демон может сниться.
Но встать на путь, открытый мне,
Я не могу решиться.
(перевод Ю. Кожевникова)
Поэма «Лучафэрул» родилась из ранней поэмы «Дева в золотом саду», к сожалению, не переведённой на русский язык. Сюжет схож во многом, но здесь в царевну влюбляется не Лучафэр, а огненный змей. Буквально «воспламенившись» от чувств, он превращается в звезду, которая падает прямиком в окно дворца — и оборачивается юношей.
Любовью к смертной воспылав,
Дитя святого моря,
Сын солнца, снега и ветров,
Вдруг засверкал звездою.
Пал с неба да скользнул в окно —
И юношей стал светлым…
(перевод Ю. Горноскуль)
В основу обеих поэм легли народные румынские представления, которые значительно отличаются от русских. Знакомая нам с детства фраза «загадай желание на падающую звёздочку, чтобы оно сбылось» в Румынии звучит несколько иначе: если страстно желаешь чего-то, и в этот момент падает звезда, значит, желание сбудется.
Итак, падающие звёзды связаны со страстным желанием. Персонификацией жажды и страсти в румынском фольклоре выступает огненный змей или збурэтор (летун), поэтому падающая звезда осмыслялась как полёт этих нечистых духов. Здесь стоит вспомнить русского Змей Горыныча — румынский змей ему как брат родной (миф об огненном змее-летуне известен на всём балкано-славянском пространстве). Как мы помним, в сказках такой персонаж требует себе в жертву девушек, постепенно подбираясь к царским дочерям. Речь идёт об утолении именно сексуального голода, что отражает древнейшие представления: страсть божества к человеку оборачивается для последнего смертью. Сорвавшись с неба звездой, змей проникает в дома через дымоходы и мучает молодых женщин во сне, вступая с ними в любовную связь. Именно поэтому девушкам нежелательно смотреть на падающие звёзды: по поверьям, змей может заприметить себе очередную жертву, «влюбиться» — и буквально залюбить до смерти. Это не фигура речи: в румынской народной медицине известна такая хворь, как «липитура». Она начинается после ночных визитов змея: больную бьёт озноб и преследуют кошмарные видения, она мается, сохнет и лишается разума, а на её коже выступают синяки. Этот сюжет прекрасно раскрыт в поэме «Збурэтор» (1843 г.) другого крупного поэта, Иона Элиаде-Рэдулеску.
Но что за свет промчался, как молния, мгновенный?
Потухли искры в небе, и сделалось темней…
Опять звезда упала? Иль умер царь надменный?
Или — не дай-то Боже! — летит проклятый Змей?
— Да, это Змей, сестрица! Повадился, проклятый!
Через трубу к Флорике задумал он попасть!
(перевод Н. Павлович)
Разумеется, в румынской народной медицине имеется внушительный корпус заговоров «от змея», «от збурэтора» — с целью снять или наоборот наслать такое любовное наваждение.
Падающие звёзды вообще имеют прямое отношение к демонической сфере, о чём говорит следующее поверье о стригоях: если на могилу падают звёзды, то это явный признак того, что в ней лежит ходячий мертвец. Откуда такая связь между небесными светилами и нечистью? Великолепное объяснение этому даёт следующий румынский миф: когда треть восставших ангелов пала на землю, некоторые из них «застряли» в небосводе и остались висеть вверх ногами. Порой они срываются вниз, на землю, и летят, осыпаясь искрами, согласно их огненной природе. Этот миф явно основан на строках из Откровения Иоанна Богослова о «Драконе» (сатане), который «увлёк с неба третью часть звёзд и поверг их на землю» (Откр.12:4). Но народная мудрость непререкаема: смотреть на падающие звёзды просто-напросто опасно, ведь таким образом можно навлечь демонов на свою голову.
Кроме того, звёзды падают к смерти (чаще всего знакомого или родственника). Как и у других народов Восточной Европы, у румын было широко распространено убеждение о том, что каждый человек ходит под своей звездой, которая возникает одновременно с его рождением. Величина и яркость светила пророчат судьбу: самые яркие звёзды — у царей и императоров (не говоря уж о Вифлеемской звезде, чья символика занимает ключевое место в рождественском фольклоре). Поскольку жизненные события дублируются во снах, то сновидения со звёздами относятся к категории вещих и раскрывают судьбу сновидца. Приведём такой пример из народного сонника: если человеку снится звезда, отражающаяся в воде, то ему суждено утонуть.
Под конец человеческой жизни звезда постепенно меркнет — пока не пробьёт смертный час, и она не падёт с неба… Это один из самых архаичных и мощных образов в румынской культуре. Мы встречаем его в древней балладе «Миорица», герой которой, пастушок, перед гибелью велит передать своей матери, что он женился на «невесте мира» и на его свадьбу «с неба пала звезда». Иносказательное выражение о чьей-то смерти «его звезда пала» живет в румынском языке на протяжении столетий.
В довоенной Румынии миоритический миф был одним из столпов государственной идеологии. Жертвенность и готовность «положить душу свою за други своя» проповедовались как основные ценности. А талантливейший поэт Раду Джир в 1941 г. написал такие строки:
Средь бездны звёзд милее всех мне та,
Что гибнет, покидая небеса.
Одета золотом, она во мрак падёт,
И смерть её зарницей полыхнёт.
(перевод Ю. Горноскуль)
Итак, падающая звезда означает конец человеческой жизни. Соответственно, обильный звездопад предрекает массовую гибель, например, от голода или на войне. На грядущие катаклизмы: эпидемии, мор, войны (война осмыслялась народом как стихийное бедствие) — намекают и звёзды «с хвостом», т. е. кометы. Мы живём в особую эпоху: в полной свободе от запретов, поверий и предписаний. И поэтому, любуясь на осенний звездопад, мы можем трактовать его как угодно: пусть это отлетевшие души или огненные змеи, что рыщут в поисках жертвы, или павшие ангелы, рассыпающие искры и проклятия… Можно удовлетвориться сухой формулировкой «шлейф пылевых частиц от кометы» и безбоязненно наблюдать их в телескоп. А можно просто вспомнить своё самое заветное желание — в полной уверенности, что оно сбудется.