22 сентября Анкара и Афины наконец договорились о том, что возобновят зондирующие контакты по морским зонам в Средиземноморье. Чем продиктована разрядка обострившегося напряжения между Турцией и Грецией — тем, что Анкара нашла более выгодное месторождение газа в Черном море, или все же трезвой оценкой ее собственных геополитических возможностей?
В конце лета президент Турции Реджеп Эрдоган объявил о том, что турецкое судно Fatih, проводившее с июля геологическую разведку в Чёрном море, обнаружило крупное месторождение природного газа, получившее название «Сакарья». Текущий объем его запасов оценивается в 320 млрд кубометров. На радостях турецкий лидер пообещал стране не только избавление от зависимости от энергоносителей, но и заявил, что разведанные запасы являются частью куда большего месторождения. «Мы не остановимся, пока не станем чистым экспортером энергии», — заявил он. Словно в подтверждение его слов, месяц спустя в турецких СМИ прошла новость, что открытие месторождения отныне позволяет Анкаре выбить скидку со стороны иностранных поставщиков газа.
Президент Эрдоган указал, что надеется начать добычу газа к 2023 году, однако российские эксперты по энергетике уверены: такие прогнозы излишне оптимистичны и преждевременны. По крайней мере, прежде чем праздновать газовую независимость, Турции предстоит потратить годы и миллиарды долларов на освоение месторождения.
Кроме того, не совсем понятно, почему Турция, вместо того, чтобы бросить все силы на освоение богатого черноморского месторождения, решила продолжать провокационные, нервирующие Старую Европу геологоразведочные работы на континентальном шельфе Греции. Причём турецкие корабли в ходе сейсмических исследований ещё больше приблизились к побережью греческих островов Кастелоризо и Родос, что вызывало раздражение у Афин и Брюсселя. Какой смысл нарываться на санкции, если удача уже улыбнулась туркам в Чёрном море?
Независимый эксперт по нефтегазовым рынкам Александр Собко считает, что в Анкаре перестраховываются.
«Строго говоря, информации по открытию новых газовых запасов в Турции пока недостаточно, чтобы делать точные выводы. Всё, что нам известно по заявлениям турецкого руководства, это объём запасов — 320 млрд кубометров, причём эти оценки сделаны на основе бурения всего одной скважины. По грубой прикидке, это означает, что в течение 20 лет можно добывать 16 млрд кубометров газа ежегодно. Для сравнения: Газпром поставил в Турцию в 2018 году 24 млрд кубометров, а в 2019 году — 14,5 млрд (на фоне замещения части объёмов азербайджанским газом и СПГ). В этом году поставки российского газа вновь снижаются, но сейчас сложный период для глобального газового рынка: высока конкуренция с СПГ. По мере его восстановления вновь вырастет спрос и на российский трубопроводный газ. В 2019 году потребление газа в Турции составило 43 млрд кубометров, в 2017 году — свыше 50 млрд. Таким образом, пока даже в теории говорить о газовой независимости Турции нельзя. Возможно замещение части импорта (около трети) на газ собственной добычи. Едва ли это замещение полностью придётся на российский газ. Скорее, оно будет в той или иной степени равномерно распределено между всеми поставщиками. При этом, Турция, конечно, воспользуется этой возможностью для ценовых пересмотров. Но это — вопросы длительной перспективы. Начало промышленной добычи в 2023 году возможно, но является сверхоптимистичным сценарием. Скорее, следует рассчитывать на пять лет. Также следует отметить, что себестоимость этого газа будет высокой. Глубоководная добыча — дорогое удовольствие. И, нужно повториться, все эти оценки сделаны на основании заявлений турецкой стороны, которые, в свою очередь, основываются на бурении только одной скважины, а потому могут быть пересмотрены», — считает эксперт.
В словах Реджепа Эрдогана, как и полагается восточному лидеру, оказывается куда больше помпы, чем реального смысла или готовности к действиям. И это прекрасно понимают и в США, и в Брюсселе, и на его родине. Так, несмотря на грозные заявления турецкого президента, который в начале месяца подчеркивал, что Афины «или поймут язык политики и дипломатии, или получат болезненный урок», эскапады Эрдогана даже в Турции восприняли как элементы шоу-политики. Так и вышло: побряцав для виду оружием, турки все-таки сели за стол переговоров. 22 сентября Греция и Турция достигли договоренности о возобновлении зондирующих контактов по морским зонам.
«На самом деле речь идёт о достаточно эмоциональном восприятии роли Турции и уверенности, что страна является величайшей державой в восточном Средиземноморье и должна рассматриваться как таковая. Эрдоган чувствует себя окружённым соперниками и противниками и использует силу, чтобы самоутвердиться, потому что может это сделать», — цитирует издание Bloomberg профессора кафедры национальной безопасности военно-морской аспирантуры в Калифорнии Райана Джинджераса.
Что касается реальных возможностей Анкары, то, как бы ни хотелось турецкому президенту походить на Ататюрка, его вотчина — сомнительный кандидат на региональное господство.
Так, 20 августа Министерство финансов и казначейства Турции опубликовало данные по валовому долгу центрального правительства по состоянию на 31 июля 2020 года. Цифры неутешительны: Турция демонстрирует рекордный государственный долг за весь период ведения соответствующей статистики — 1 трлн 720 млрд лир ($234,15 млрд).
Несмотря на бравурные заявления турецкого министра финансов Берата Альбайрака, по мнению которого «экономическая рецессия повлияет на Турцию меньше, чем на другие страны, пострадавшие из-за пандемии», потому что страна «изменила экономическую парадигму в пользу производства и экспорта», турецкая валюта просела с начала года по отношению к американскому доллару на 22 пункта. Учитывая дополнительные негативные факторы, в том числе, ограничительные меры в связи с распространением коронавируса, изрядно ударившие по туристической отрасли, нарываться сегодня на экономические санкции из-за скандала с Грецией Анкаре нецелесообразно, и там это наконец поняли. Вызывает также определённые сомнения способность Турции самостоятельно воспользоваться найденным месторождением, добыть там газ и доставить его конечному потребителю.
В общем, оснований для излишнего оптимизма или космического масштаба амбиций у турецкого лидера немного.
В то же время нельзя полностью снимать со счетов и стремление Турции к тому, чтобы в Европе считались с её интересами в Средиземном море. Не стоит игнорировать и периодически декларируемую Эрдоганом готовность пойти на конфликт, ведь Анкара активно наращивает свои силы. Так, 2 недели назад турки уже провели показательную переброску танков к греческой границе. Кроме того, британский военный эксперт, аналитик Международного института стратегических исследований Хьюго Децис отмечает шаги Турции, направленные на усиление военно-морского присутствия в регионе.
«Турция в настоящее время реализует программу развития военно-морских сил, которая включает в себя приобретение новых немецких подводных лодок, новых классов фрегатов (либо недавно поставленных, либо строящихся в рамках турецкого проекта MILGEM, рассчитанного на многоцелевое использование в прибрежных водах) и, возможно, наиболее примечательного варианта испанского проекта большого универсального десантного корабля Juan Carlos I», — пишет аналитик.
В то же время Децис считает, что, несмотря на рост эскалации летом, Греция и Турция все же были далеки от военного конфликта.
Действительно, на сегодня кажется маловероятным, что Реджеп Эрдоган стал бы повышать ставки в Средиземном море. Тем более, что западные страны выступают против столкновения двух действующих членов НАТО и способны как минимум наказать Анкару экономическими санкциями.
Тем не менее, если финансовое положение Турции в ближайшем будущем не выйдет из пике, а разрекламированное месторождение в Чёрном море не обеспечит обещанной добычи, Эрдоган вполне может пойти на радикальные меры. Кажется, турецкий лидер уже ни перед чем не остановится в погоне за мечтой о возвращении «османского могущества».