Генерал Федор Махин: оренбургский казак и титовский серый кардинал

Генералом Федор Евдокимович Махин становился трижды. Первый раз, когда вступив в Красную армию, был авансом назначен командармом. Второй раз, когда командовал белыми дивизиями. Но официально чин генерал-лейтенанта он получил только в партизанской армии Тито за заслуги, которые и сегодня проходят под грифом «секретно». 

Впрочем, обо всем по порядку.

Федор Махин родился 15 апреля 1882 года в семье казаков-старообрядцев. Отец его за туркестанские походы и турецкую войну 1877-1878 годов выслужил полный бант Георгиевского кавалера. Наверное, пробился бы в офицеры, но как-то в рождественскую ночь врезал по физиономии командиру. Сослать драчуна дальше Сибири не представлялось возможным, но с мечтой об офицерском звании ему пришлось распрощаться.    

Федор решил осуществить то, чего не добился батюшка. Службу в Оренбургском казачьем войске он начал в 1900 году писарем. Окончив юнкерское училище, методично преодолевал ступень за ступенью. В 1905 году со своей полусотней участвовал в подавлении крестьянских волнений в Поволжье. Саратовским губернатором тогда был Петр Столыпин, и, можно предположить, что жесткость, с которой подавлялись выступления, произвела на Махина негативное впечатление. Присягнувший царю-батюшке офицер вроде бы даже в 1917 году вступил в партию эсеров.

4
Петр Столыпин

Впрочем, неприязнь к существующей системе не охладила его стремления сделать карьеру. В 1908 году он поступил в Академию Генштаба, успешное окончание которой открывало дорогу к генеральскому чину. Экзамены и курс обучения были труднейшими, и Махин поначалу не мог справиться с такой ношей. Один из его преподавателей написал в аттестации: «Знания – недостаточные. Взгляды – односторонние. При громадном старании, работа прямо не укладывается в нужные рамки. Считаю, по причине малого развития. Только самая настойчивая работа в дальнейшем, по-моему, даст из него офицера Генерального штаба, сколь-нибудь сносного».

Вылетев из академии за неуспеваемость, Федор Евдокимович сумел восстановиться, успешно ее окончить, а потом хорошо проявить себя в сражениях Первой мировой войны, включая знаменитый Брусиловский прорыв Юго-Западного фронта. Аттестация 1917 года на начальника штаба 3-й стрелковой дивизии Махина рисует уже совершенно иной образ: 

«Работает с большой энергией, уверенно и продуктивно, вникая в суть дела. В обстановке быстро и отлично разбирается, проявляя широкую инициативу. Неся обязанности начальника штаба, не раз во время боевых операций проявлял отличное знание строевой службы и показал свою полную подготовленность к командованию отдельной частью. Имеет солидный боевой опыт. К подчиненным настойчиво требователен и в высшей степени заботлив; всегда доступен. Солдаты его понимают и любят, хотя, безусловно, у них популярности не ищет. Характера ровного, всегда активен, самостоятелен, общителен и тактичен. Здоровья крепкого, очень вынослив. При всякой боевой обстановке совершенно спокоен, тверд и неустрашимо уверен в выполнении составленного плана действий. Вполне подготовлен и достоин назначения на должность командира полка и вне очереди». 

По сравнению с другими «генштабистами» для пришедших к власти большевиков эсер Махин был почти своим. И 26 июня 1918 года его назначили командующим 2-й армией Восточного фронта, оборонявшей Уфу. Тогда же командование «соседней» 1-й армией принял другой кадровый офицер Михаил Тухачевский.

Махин, в отличие от Тухачевского, маршалом не стал, поскольку через неделю перебежал к белым, фактически поднеся им Уфу на блюдечке. Те ему доверили один из участков фронта в районе Хвалынска. Отряды Махина формировались в основном из крестьян, и, хотя именовались дивизией или «группой войск», по численности (3-4 тысячи) до соответствующего уровня никогда не дотягивали. Тем не менее воевал Федор Евдокимович умело, а порой просто мастерски. Только установление диктатуры Колчака он категорически не принял и даже решил организовать путч против Верховного правителя. Заговор не удался, но убивать Махина не стали: просто отослали во Владивосток, а затем выдавили за границу.

Крах Белого движения Федор Евдокимович объяснял игнорированием социальных факторов. Победить, по его мнению, можно было бы, взяв на вооружение эсеровскую программу. Среди эмигрантов такие взгляды считались почти большевистскими. Когда 1 апреля 1924 года в Берлине Махин поспорил по этому вопросу с донским генералом Анатолием Кельчевским и ушел, хлопнув дверью, его собеседник был так расстроен, что скончался от разрыва сердца.

fjodor mahin2

Жил Махин с 1923 года, в основном в Белграде. Правительство Югославии системно поддерживало русскую эмиграцию, а Федор Евдокимович еще в Первую мировую был награжден сербским орденом Белого орла с мечами (за участие в формировании 1-й Сербской добровольческой дивизии в Одессе).

Меняя политические взгляды, но оставаясь глубоко верующим человеком, Махин пытался вывезти из России жену Устинью Митрофановну и троих сыновей (Петра, Георгия, Михаила), но все его усилия были тщетны. Более о личной жизни Федора Евдокимовича ничего неизвестно, хотя в 1941 году среди учащихся Русско-сербской гимназии в Белграде фигурировала некая Вера Махина. С большой осторожностью можно сделать предположение о возможном втором браке, заключенном на территории Югославии.  

Влияние Махина выросло после избрания его руководителем белградского отделения Земгора. Земский городской союз в Первую мировую был влиятельной организацией, контролировавшей распределение военных заказов. Кое-что от заработанных тогда средств в кассе Земгора еще оставалось, и, как водится, прилипало к рукам руководства. Махин с такой практиков покончил, распределяя деньги среди тех, кто действительно находился на грани выживания. Естественно, у него появилось много врагов, но и много друзей, в том числе людей влиятельных. 

Постепенно Федор Евдокимович склонялся к признанию СССР. Его связи (в том числе и масонские) отличались удивительным разнообразием, включали видных югославских политиков и военных. Издаваемый им в 1928-1937 годах двуязычный журнал «Руски архив» даже был официально рекомендован министерством просвещения для знакомства с Россией.

65108

В 1939 году Махин порвал с эсерами и вступил в ряды подпольной компартии Югославии (КПЮ). К тому времени под псевдонимом «Марс» он уже работал агентом разведки НКВД, поставляя в Москву ценную информацию по Балканам. Другое дело, что материалы о его деятельности до сих пор засекречены, так что судить о них приходится по отдельным фрагментарным свидетельствам.

Самой большой загадкой является вопрос о том, чем занимался Махин с момента оккупации Югославии в апреле 1941 года до своего появления у партизан Тито летом 1942 года. 

Судя по всему, изначально, выполняя задание советской разведки, Марс примкнул к четникам, но из-за отсутствия связи оказался предоставлен сам себе и действовал по собственному политическому усмотрению. Сначала он оказался в районе Сараево, потом в Черногории. В какой-то момент четники заподозрили его в симпатии к коммунистам, держа фактически под конвоем. Но и в этой ситуации Махин сумел заручиться поддержкой. Почти одновременно с ним к партизанам примкнул его друг, один из четнических командиров Владо Зечевич, приведший с собой почти  пять сотен бойцов. 

Vlado Ze evi i Fjodor Mahin
Влада Зечевич и Федор Махин, 1942

Когда Махин появился в Верховном партизанском штабе и рассказал о контактах с советской разведкой, Тито передал информацию о нем в Москву и запросил подтверждение относительно личности и биографии своего собеседника.

Представители Коминтерна благонадежность Махина подтвердили, передав Тито пароль для более доверительного с ним общения: «Привет от товарища Правдина. Я пришел продолжать работу, которую проводил с Вами Правдин». Кроме того, Тито попросили получить у Махина отзыв о политических и военных целях четников. Дело в том, что осенью 1942 года в Москве колебались: сделать ли ставку в своей балканской политике на партизан или на четников? Партизаны, конечно, идеологически были ближе, но из московских далей они выглядели маловлиятельной силой. Четники же воспринимались как носители привычной великосербской идеи.

Юмор заключался в том, что при отсутствии других каналов связи запрашивать у Махина справку о четниках приходилось через Тито. А Тито, разумеется, был кровно заинтересован в том, чтобы эта справка была максимально негативной. Судьба же Махина в тот момент зависела от лидера КПЮ. И пошедшая в Москву информация действительно характеризовала четников как шовинистов, доверять которым не стоит.

Московские кураторы поняли, что Махин находится под влиянием Тито, и, чтобы порушить намечавшуюся идиллию, послали лидеру КПЮ предупреждение: «Марс хотя и проверен на работе с соседями, но все же он не является их кадровым представителем, поэтому за ним нужен контроль в форме, не могущей его обидеть». 

Зря старались… 

Уже в октябре 1942 года, Махин проживал в одном штабном вагончике с Тито, его личной секретаршей Даворянкой Паунович и десятью другими сотрудниками Верхового штаба.

Vrhovni komandant Tito 1943
Иосип Броз Тито в 1943 году

Круг обязанностей Федора Евдокимовича не совсем ясен. Формально он занимался пропагандой и даже одно время возглавлял соответствующей отдел. С другой стороны, почему-то именно он наряду со статьями, восхвалявшими Красную армию, написал еще и секретную инструкцию по которой работали партизанская разведка и контрразведка. 

По сути Махин стал при Тито чем-то вроде тайного советника по деятельности спецслужб и связям с Москвой. Являясь агентом советской разведки, он подавал вопросы внутренней югославской политики под углом, выгодным лидеру КПЮ. И, в общем, сыграл не последнюю роль в том, что Сталин сделал ставку на Тито.

24 февраля 1944 года Тито лично поздравил Федора Евдокимовича с присвоением ему звания генерал-лейтенанта. Соответствующий приказ был приурочен к отмечаемому в СССР Дню Красной армии, что, учитывая краткую историю службы Махина в РККА, выглядело этаким дружеским приколом. 

В декабре 1944 года, уже после изгнания оккупантов, Федор Евдокимович побывал в Москве, где был награжден орденом Ленина. Вернувшись, он получил назначение на должность начальника военных архивов: пост формально не высокий, но позволявший ему выступать при Тито в роли серого кардинала. А уже 2 июня 1945 года Махин скончался в Белграде. В торжественном карауле у его гроба стояли югославские, советские и албанские военные.

В Белграде в честь Федора Евдокимовича назвали небольшую улицу, переименованную в посткоммунистические времена в улицу Миче Поповича. Слишком уж сложной трижды генерал был фигурой. С художником все как-то проще. 

© 2018-2024 Балканист. Все что нужно знать о Балканах.

Наверх