После Ниша кончились все автозаправки. В темноте мелькали красные огоньки отбойников автобана. Датчик бензина уныло смотрел в пол. Больше всего на свете мне не хотелось застрять на трассе ночью в «Прешевской долине» — южном районе Сербии, населённом албанцами.
— Флаги вижу, — сообщил муж. И действительно, вдали показались зелёные флаги заправки Petrol.
На стоянке кучковались джипы с иностранными номерами, вокруг них резво, несмотря на поздний час, бегали кудрявые дети, на их возню равнодушно взирала мамаша, дымящая сигаретой.
Все столики в кафе были заняты бородатыми мужчинами, пьющими колу. Они внимательно рассматривали нас, пока мы платили за бензин. Мы поспешили уехать: впереди ждала Македония и её столица Скопье.
На пограничном переходе Куманово оказалась километровая очередь. Недовольные водители начали массово гудеть, и пограничники ускорились. Границу мы прошли быстро: для россиян в Македонию въезд безвизовый.
«Добро пожаловать в страну солнца и озёр!» — звякнула смска.
Но ни солнца, ни озёр не было видно. Скопье заволок густой туман. По проспектам как угорелые носились македонцы, не обращая внимания на знаки ограничения скорости, предписывающие 50 км/ч. Нам было нужно добраться в самый центр, к Триумфальной арке, где нас будет ждать владелец апартаментов. Мы припарковались, заглушили мотор и вышли оглядеться. Белоснежная, воистину триумфальная и праздничная арка гордо называлась «Македония».
Рядом с ней располагались огромные скульптуры македонских знаменитостей. Позади стояла большая, сверкающая огнями конусовидная елка, а вокруг неё был разбит рождественский базар. Люди смеялись, пили глинтвейн и пиво, ели жареное мясо.
«Заселимся — и сразу туда», — решили мы. Тем временем приехал хозяин апартаментов Мартин и на сербском языке велел ехать за ним на парковку.
Тут случилось страшное. Машина затряслась, как в припадке, надсадно кашлянула и затихла.
— Может из-за бензина? — задумчиво спросил Мартин, светя фонариком под капот, где с виду все было в порядке.
Мы оттолкали машину во двор. Мартин уехал на заправку за нормальным бензином, а мы курили со сторожами парковки. Они говорили по-македонски, мы отвечали по-сербски, прекрасно понимая друг друга. Впрочем, базовый набор ругательств, употребленных в адрес недобросовестных владельцев заправки, в наших языках практически идентичен.
Мы залили хороший бензин (как мы узнали позднее, в Македонии очень качественное топливо) и, о чудо, машина завелась!
Рождественский базар в Скопье прекрасен. Тут жарят на гриле говяжьи котлеты для мусульман и свиные плескавицы для православных. Кладут их в горячую лепешку с луком, капустой и картошкой фри по желанию. После многочасовой дороги это казалось пищей богов.
Рядом пекли сахарные пончики, за ними стояла целая очередь. На развалах лежали яблоки в сладкой глазури, леденцы, на огне тут же жарили каштаны, разливали глинтвейн из вина или ракии, виски, светлое и темное «Скопско» пиво. Люди веселились, пели песни, фотографировались у ёлки. Праздник продолжался до полуночи, и мы долго любовались из окна разноцветьем гирлянд и лампочек. Новогоднее настроение накрывало с головой.
Выглянув утром в окно, я ахнула. Ночью, кроме рождественских украшений, ничего не было видно. А сейчас я поняла, что мы живём рядом с внушительным памятником Александру Македонскому, который стоит в центре площади Македония. Правда, его пришлось переименовать во «Всадника на коне» ради компромисса с Грецией, которая считает Александра Македонского исключительно своим героем.
В угоду Афинам, которые ранее блокировали присоединение страны к Евросоюзу, государство переименовали в Северную Македонию. Греция, в чьём составе есть провинция Македония, тем самым пресекла гипотетические территориальные претензии соседа. Кроме того, македонский язык было решено считать славянским и ни в коем случае не родственным греческому. Все эти положения зафиксировали в Преспанском соглашении, подписанном в 2018 году.
У подножия грандиозного памятника устроен фонтан с легионерами, обороняющимися от рычащих львов. Вокруг площади располагаются гигантские сидячие фигуры македонских писателей и героев. Это было потрясающе. Я никогда не видела таких больших памятников! Идеальные пропорции, прорисованные жилы, напряжение мускулов, строгие взгляды, нахмуренные брови… Герои казались живыми людьми, застывшими в бронзе. Честное слово, некоторых сербских и российских скульпторов стоит отправить на стажировку в Северную Македонию поучиться у местных мастеров.
— Боже, как это красиво! — только и повторяла я.
Почти на каждом здании установлены таблички с мудрыми цитатами Матери Терезы, которая родилась на этой земле.
К сожалению, святым именем албанки, принявшей католичество, активно спекулируют приштинские политики. Хашим Тачи, лидер самопровозглашенной республики Косово, не упускает возможности лишний раз прикоснуться к личности монахини. Не так давно он подарил книгу о Матери Терезе Библиотеке ООН.
Скопье похож на калейдоскоп: тут за каждым поворотом ждут чудеса.
Здания с колоннами в античном стиле сменяются на типичные югославские, построенные с таким же имперским размахом. С ними по соседству стоят современные небоскрёбы из зеркального стекла, а забегаловки KFC мирно уживаются с бурекджиницами.
Легендарная река Вардар величаво несёт свои бурные, как история этих мест, волны. У македонцев существовали распри не только с греками, но и с болгарами, которые издавна считали эту территорию своей, а самих македонцев — представителями болгарского народа. В этих мутных водах кто-то только не ловил рыбу.
На главной реке столицы стоят два огромных фрегата с отелями и ресторанами. Через реку перекинуты множество мостов. Один из них — Мост Искусств — уставлен потрясающе натуралистичными скульптурами македонских художников, поэтов, писателей и актёров. Казалось, что я нахожусь на каком-то салонном вечере, где все эти люди живо обсуждают новости культуры, изданные книги, общаются, спорят, курят.
Кстати, о курении. С 2010 года в стране действует закон о запрете на курение в общественных местах. Штраф за нарушение — до 300 евро. Однако местные этим законом пренебрегают. Муж рисковать не стал и курил исключительно возле урн с пепельницами.
Гуляем по платановой аллее на берегу Вардара. Вдоль неё расположены рестораны на любой вкус. Из припаркованной дорогой машины выходит ухоженный мужчина, глядит на нас и говорит по-сербски:
— Доброе утро! Как ваши дела?
— Спасибо, прекрасно, мы же в Скопье! — улыбаемся в ответ.
— Пойдёмте кофе угощу, я владелец вон того ресторана.
— А у вас македонский кофе есть? — оживляюсь я. Надо же пробовать все местное!
Мужчина вздыхает и жалостливо смотрит на меня.
— У меня только итальянский Illi, я пью только его и всем рекомендую. Конечно, если вы хотите, мы вам сварим македонский, но я не советовал бы….
— Уговорили!
Возле ресторана Plaza de Torres рядами стоят цветы в серебристых жестяных кофейных банках с узнаваемой красной надписью. Михайло Мухишовски уже пятнадцать лет руководит заведением. Раньше он жил в Нидерландах, но в итоге вернулся домой. За чашкой крепчайшего кофе обсуждаем политику. Он затягивается сигариллой.
— Ну а что, мы смотрим в будущее. Да, мы хотим стать частью Евросоюза, и без вступления в НАТО этого не получится. Мы ради этой цели со всеми соседями помирились. Надо жить будущим, а не прошлым, хватит с нас междоусобиц. Когда-нибудь все равно нас примут в Евросоюз, я в это верю, — говорит Михайло Мухишовски, желает приятного дня и уходит по своим делам.
Если перейти через древнеримский Каменный мост от площади Македония на другую сторону, то попадёшь в Старую Чаршию — албанский квартал с мечетями.
Узкие, мощенные на разный лад улочки петляют среди низких, крытых черепицей домиков.
В каждом располагается лавка с сокровищами на любой вкус. Целая улица носит название Золотая из-за обилия ювелирных магазинов. Цепи разного размера, цепи на цепях с медалями, медальоны, кулоны из драгоценных камней величиной с грецкий орех, браслеты, часы, перстни размером с японскую хризантему, усыпанные бриллиантами, — мои глаза разбегаются от этого изобилия. Македонское золото обладает приятным светло-жёлтым оттенком, и на этой улице светло даже в пасмурный день. У витрин останавливаются мусульманки и живо обсуждают между собой украшения. Компания девчонок, одни из которых одеты в обтягивающие лосины, а другие в хиджабы, разглядывает драгоценности. Золото интересует женщин всех возрастов и национальностей.
В соседней лавке продают сокровища другого рода: антиквариат. Дутое тончайшее югославское стекло с позолотой, кофейные сервизы на любой вкус, медные и латунные джезвы, рюмки для ракии, эмалевые украшения, деньги всех времен и народов, значки, вышивки и одежда.
— Иди-иди сюда, — пожилой македонец тащит меня в глубь лавки. Он вытряхивает из сундуков какие-то тряпки и достаёт военную форму с немецкими нашивками.
—Гимнастерки натовских военных. Посмотри, какое качество! Чистая шерсть! — с гордостью говорит хозяин лавки.
Он рассказывает, что эта униформа из частей НАТО, расквартированных в Македонии во время бомбардировок Косово и Метохии. Тогда, в 1999 году, Македония оказывала логистическую поддержку НАТО и даже позволила открыть штаб альянса в Скопье.
Старик с грустью и тоской вспоминает Югославию, перебирая значки с изображением Тито.
— Учили бесплатно, лечили бесплатно, работы было полно, фабрика фарфора работала, а сейчас от неё только чашки да тарелки остались. Нахожу иной раз у людей в коробках ни разу не использованные сервизы, которые на лучший день берегли, а он так и не настал, — скорбно вздыхает владелец лавки и скрывается в её бездонных недрах.
Напротив такую же антикварную лавочку держит Владимир Манолев. У него ассортимент скуднее, зато есть русские матрёшки. Он считает, что, если бы Россия проявила хотя бы минимальный искренний интерес к Северной Македонии, здесь не было бы ни НАТО, ни унижения со стороны европейских чиновников, оставивших страну на пороге ЕС.
— Вы знаете, что Кирилл и Мефодий родились здесь? Памятник им стоит возле Каменного моста. Значит, вся славянская письменность и старославянский язык проистекают из Македонии. Меня охватывает дрожь, когда я представляю себе, что в православных церквях от Аляски до Владивостока по воскресеньям звучит язык моего народа! — с гордостью говорит македонский антиквар.
Мы шли по одной из старинных улочек, разглядывая висящие меха, куски кожи (в Македонии отличная кожевенная индустрия, мировые бренды шьют здесь свои изделия) и чилимы — тканые ковры ручной работы.
Внезапно над городом пронесся призыв муэдзина из большой мечети. Её подхватил другой голос из мечети поменьше. Через некоторое время издалека донесся колокольный перезвон. Это было очень красиво.
Жители Скопье мирно уживаются все вместе, местные албанцы радушно объясняют дорогу на сербском языке, никто не кидает камни в девушек в мини-юбках, македонцы предлагают болгарам скидки в магазинах «по-соседски». Словом, Евросоюзу стоит поучиться толерантности у отвергнутой им Северной Македонии.
Впрочем, рассуждать о политике натощак не стоит. На одной из улиц Старой Чаршии расположено кафе «Кай Сердарот». Его практически невозможно заметить, настолько невзрачно оно выглядит. Однако внутри за простыми деревянными столами с вышитыми салфетками всегда полно туристов и местных.
Хозяин заведения Влатко приносит два стаканчика домашней виноградной македонской ракии. Её выдерживают в дубовых бочках, поэтому цвет у напитка золотистый. А называется она жолта.
У Влатко самые щедрые порции и низкая цена. В то время как в других заведениях за миниатюрную рюмочку магазинной жолты просят 70-100 денаров, у Влатко стаканчик стоит 50 — это меньше одного евро.
Вкус жолты очень интересен. После первого глотка ты ощущаешь терпкий вкус винограда, после второго вспоминаешь тёплый запах коньячных бочек, а после третьего понимаешь, почему Македония называется страной солнца. В отличие от капризной звезды, македонское жолтое солнце согреет в любую погоду.
На улице зарядил ливень, а мы наслаждались душевной обстановкой в ожидании еды. Как опытные посетители балканского общепита, мы заказали одну порцию на двоих и не ошиблись: македонские блюда просто огромные.
Влатко принёс металлический поднос со свежими овощами, телячьими кебабами и нафорой — наломанной кусочками лепешки, обжаренной вместе с мясом на огне и посыпанной мягким сыром. Кроме того, мы заказали тавче-гравче — фасоль, запеченную в глиняном судачке.
Когда делаешь глоток жолты и закусываешь её горячим куском хлеба, на котором плавится сыр, хочется благодарить весь мир. А дымящаяся густая фасоль примиряет с зимой и прочими сезонными унылостями. Горячую фасоль с кебабами готовят как в мусульманских кафе, где не продают алкоголь, так и в обычных ресторанах для туристов.
Из «Сердарота» уходить не хочется, а потом только и думаешь, как бы поскорее вернуться.
Дальше наш путь лежал в крепость Кале. Она гордо возвышается над городом с четвертого тысячелетия до нашей эры. Страшно подумать, сколько событий тут происходило. Исчезали империи, менялись цари, шли войны, а эти камни как стояли, так и стоят, охраняя свои древние тайны. Археологи находили тут и монеты Александра Македонского, и лук викингов.
Какое-то время крепостью Кале владели сербы, и на территории укрепления существовали четыре православные церкви. Сейчас на крепостные стены, откуда весь город как на ладони, залезают туристы.
Именно с высоты древнего холма столица Северной Македонии больше всего похожа на мозаику калейдоскопа. Возможно, это пестрое разнообразие обусловлено тем, что город сильно пострадал от мощного землетрясения в 1963 году. Тогда Скопье восстанавливали буквально всем миром.
Гуляя по городу, мы набрели на православный храм. Церковь Рождества Пресвятой Богородицы выглядит очень необычно. Своей башней и стенами из известняка она напомнила мне черногорские приморские виллы. Церковь была построена в 2008 году на месте средневекового храма, и её отделка ещё не полностью завершена.
Внутреннее убранство великолепно: витые колонны, хрустальные люстры с дрожащими свечками, алтарь из тёмного дерева. Однако больше всего меня поразили в этой церкви две иконы. Православные македонцы поклоняются иконе нашей святой Ксении Петербургской и иконе Божьей Матери Троеручицы. Молитвы им приносят верующим исцеление, покой и защиту. Свечки в македонских храмах зажигают там же, где и в сербских. На улице стоят специальные короба: на верхней полке ставят свечи за здравие, на нижней — за упокой. Поставили свои и мы, помолившись о доброй дороге домой.
Впереди ждала рабочая неделя.
На город медленно опускалась ночь, и в тёмном небе зажёгся огромный православный крест. Это Крест Тысячелетия, установленный на горе Крстовар в честь двухтысячной годовщины принятия христианства на этой земле. Он сияет в небе словно гигантский оберёг, и на душе от этого становится тепло и спокойно. Крест Тысячелетия считается самым большим в мире.
Утром мы выяснили, что машина снова не заводится, хотя в ней был уже полный бак хорошего бензина. Судя по всему, у нас перегорел бензонасос. Судорожно мы начали искать мастера, способного быстро заменить деталь. Одни обещали сделать ремонт в течение трех дней, что было неприемлемо. Скопье, конечно, прекрасен, но дома ждут сын и собака. Вторые предложили отогнать машину на эвакуаторе в Сербию: спасибо, но мы не настолько богаты и безрассудны. Третьи советовали налить в бачок присадку и ждать, пока «само пройдёт».
Снова нас спас Мартин. В албанском квартале он нашел автосервис, где мастер без вопросов обещал заменить бензонасос за пару часов и сто евро. Цена адекватная, столько же мы платили за аналогичный ремонт в Сербии. Тот же мастер посоветовал своего эвакуаторщика за 20 евро (автомотосоюз Македонии за четырехминутную поездку запросил 60).
Автосервис Кенана располагается напротив грандиозного здания гостелерадиокомпании. В самом сервисе подмастерьями работали двое мальчишек лет двенадцати. Они носили Кенану детали, помогали парковать машины, подсказывая, куда поворачивать руль, чтобы не стукнуться, что-то натирали, перебирали. На ломаном сербском Кенан объяснил нам, где мы можем скоротать время, пока он меняет деталь. Когда мы вернулись, Кенан сел за руль нашего автомобиля, повернул ключ, и машина, выдав синий вонючий залп, наконец завелась! Старый бензанос валялся рядом. Кроме того, нам бесплатно сделали диагностику, долили жидкость в радиатор и пожелали приятной дороги домой.
Пограничный переход из Македонии в Сербию расположен в получасе езды от столицы. В этот раз народу не было, и прошли мы быстро. Мимо проносились сербские просторы, а я вспоминала страну солнца и отчаянно желала вернуться.
Фото Дмитрия Лане