Наверное, нет в Сербии человека, который бы не слышал о французе Арно Гуйоне. Среди европейцев (и иностранцев в целом) его можно назвать самым известным активистом, который без малого два десятка лет координирует проекты по оказанию гуманитарной помощи сербам в Косово. На своем примере Арно Гуйон сумел доказать, что для того, чтобы делать большие дела, не обязательно быть крупным политиком или влиятельным бизнесменом.
Гуманитарную деятельность он начал в 2004 году — сразу после погромов, учиненных албанскими экстремистами в отношении сербов на территории Косово и Метохии 17 и 18 марта того же года. Именно тогда он основал организацию «Солидарность с Косово» и уже меньше, чем через год, вместе с братом доставил в край первый микроавтобус гуманитарной помощи, пожертвованной жителями Франции. За несколько лет небольшая, студенческая инициатива Арно Гуйона выросла в одну из крупнейших гуманитарных организаций на Балканах.
Основываясь на помощи тысяч спонсоров и людей доброй воли со всей Франции, без какой-либо финансовой поддержки государственных или европейских структур, «Солидарность с Косово» за несколько лет работы смогла собрать десятки грузовиков гумпомощи. Совместно с сербскими церковными и общественными структурами организация Арно Гуйона оказывала поддержку образовательным и медицинским учреждениям в сербских анклавах Косово. Помогали французские волонтеры в строительстве сельскохозяйственных объектов и в работе народных кухонь для малоимущих, покупали скот, сельхозмашины, продукты питания, лекарства… С 2012 года гуманитарная организация Арно Гуйона сумела отреставрировать более трех десятков сербских школ в Косово, организовала отдых на море для сотен детей, ставший для них первым в жизни, оказала поддержку нескольким роддомам, больнице и поликлиникам. Помощь, предоставленная косовским сербам «Солидарностью с Косово», исчисляется несколькими миллионами евро.
Помимо гуманитарной деятельности, на протяжении нескольких лет Арно Гуйон выступал организатором и одним из главных докладчиков многочисленных круглых столов и конференций, организованных как в Сербии, так и за ее пределами, и посвященных проблеме положения сербов на Косово и Метохии.
За свой труд в Косово Арно Гуйон был отмечен рядом государственных и церковных наград, а в 2015 году за заслуги перед Сербией тогдашний министр внутренних дел Небойша Стефанович предоставил Арно сербское гражданство.
Принимая во внимание многолетнюю работу Гуйона с сербами Косово, оказавшимися национальным меньшинством на своей же территории, а также его международные контакты и личные и профессиональные качества, сербские власти предложили ему пост директора Управления по сотрудничеству с диаспорой и сербами региона при министерстве иностранных дел.
Вчерашний волонтер из Франции, которого многие сербы считают большим другом страны, сумел пройти длинный путь от энтузиаста до официального лица, чей статус сопоставим с министерским. Заслуженное признание и слава не лишили активиста присущего ему дружелюбия и открытости. Арно Гуйон согласился поделиться с «Балканистом» своим мнением о нынешней ситуации в Косово и рассказать о том, каким образом приходится жить остающимся в крае сербам.
Арно, как Вы чувствуете себя на новом месте?
Ощущаю себя прекрасно! Я люблю новые вызовы, а эта работа — действительно огромный вызов для меня. Новое, ответственное место с широким кругом обязанностей. Я вижу огромный потенциал и хочу развить работу Управления, планирую начать массу новых проектов, приложить всю свою энергию для улучшения положения сербов в регионе и диаспоры, расселенной по миру.
А как новая работа увязывается с гуманитарной деятельностью? Не мешает ли одно другому?
«Солидарность с Косово», которую я основал в 2004 году, продолжает работу по всем своим проектам. Недавно наши французские волонтеры были в Косово и Метохии с Рождественским конвоем — уже семнадцатым по счету! В настоящий момент мы завершаем работы на очередной животноводческой ферме, где выращиваются дойные коровы. Мы очень активны в плане помощи пострадавшим от наводнения, недавно затронувшего почти всю территорию Косово. Так что в этом отношении дело не стоит на месте. Конечно, сейчас у меня меньше времени для работы в организации, но, учитывая, что у нас семнадцатилетний опыт, значительно больший штат волонтеров и вовлеченных в нашу деятельность людей, чем ранее, процесс продолжается. Что касается оперативных задач, то я передал обязанности другим людям, членам нашей организации, а сам выполняю, скажем так, надзорные функции, слежу за продолжением гуманитарной работы. В любом случае я бы не принял предложение о новой работе, если бы не был уверен, что смогу продолжать начатое, или если бы предполагал, что моя организация может как-то пострадать. Сейчас «Солидарность с Косово» помогает косовским сербам, а я на посту главы Управления по сотрудничеству с диаспорой и сербами в регионе также смогу помогать сербам, — только уже вне самой страны. Можно сказать, что для меня это дополнительный фронт. И я очень рад тому, что могу работать буквально на двух уровнях.
Сейчас, уже будучи не просто волонтером, а имея по сути официальную поддержку государства, стало легче работать?
Еще в качестве председателя организации «Солидарность с Косово» я пользовался огромным уважением среди сербского народа, сербской церкви и сербских властей. Получил и награды за свою гуманитарную работу. Так что в этом плане у меня никогда не было никаких проблем. Я всегда встречал полное понимание и поддержку со стороны всех органов и учреждений Сербии, они всегда шли мне навстречу, когда это было необходимо. В общем, в плане гуманитарной работы никаких кардинальных изменений не произошло. У меня всегда было продуктивное сотрудничество с сербскими органами власти и с простыми людьми. Сейчас, конечно, оно вышло на высший — государственный — уровень в связи с новыми обязанностями. Раньше я работал на неправительственном уровне, а теперь – «внутри» государства, совместно с людьми, стоящими во главе Сербии. И это, бесспорно, дает мне больше возможностей.
Как обстоят дела в Косово? В СМИ много противоречивой информации о положении дел в крае: кто-то говорит, что «все плохо», кто-то не столь пессимистичен. С точки зрения человека, работающего долгое время с Косово, какова там ситуация сегодня?
Сербский народ на территории Косово и Метохии уже 21 год живет — а точнее, выживает — в очень тяжелых условиях, без основных свобод. В данном случае я говорю, прежде всего, о селах южнее реки Ибар, о так называемых анклавах, где сербы на милости — или в немилости — у тех, кто им постоянно угрожает. Они лишены и свободы перемещения, и свободы слова. В некоторых местах попросту опасно говорить на сербском языке. Где-то вы не можете отметить Рождество или Пасху, нет возможности посетить могилы предков. Нападения даже спустя 21 год после окончания войны, к сожалению, по-прежнему случаются и даже учащаются. Так что ситуация весьма сложная… Я удивляюсь храбрости сербского народа. Думаю, что некоторые другие не смогли бы вытерпеть всего того, что выпало на долю сербов, и ушли бы с родных мест. А сербы остаются. Около ста тысяч отказываются уходить, несмотря на то, что давление на них огромно. Они хотят остаться на земле, где появились на свет, где родились их предки. И в этом им помогают государственные структуры Сербии, Сербская православная церковь и гуманитарные организации вроде нашей.
Помимо просто материальной помощи остающимся в Косово людям важно знать, что они не одни, что они не забыты и о них думают. И, знаете, они все для меня герои уже только потому, что решились там остаться.
Я бы хотел отдельно отметить, что косовские сербы, по моему мнению, — пример для всех нас. Для остальных сербов, для русских, для французов их храбрость и жертвенность могут служить примером любви к родной земле. В сербских анклавах Косово даже детей рождается больше, чем в среднем по Сербии и по Европе в целом! Это говорит о том, что и когда тяжело, когда с рациональной точки зрения ситуация может казаться безнадежной, они продолжают надеяться и видят свет в конце туннеля.
Очевидно, что, несмотря на разглагольствования о том, что «Косово потеряно», белградские власти то и дело открывают там предприятия, строят жилье, инвестируют. Может, в перспективе не так уж все печально? Я к тому, что вдруг есть что-то большее, чем надежда, — например, план или стратегия?
На своем опыте могу сказать, что мы неоднократно сотрудничали с епархией Рашско-Призренской и с правительственной Канцелярией по делам КиМ по важным проектам, связанным с сохранением сербского народа в Косово. Это строительство ферм, которые дают рабочие места и производят продукты для социально необеспеченных семей, это создание и оснащение роддомов и поликлиник. Все это демонстрирует не просто намерение, а планирование через экономическое возрождение. Помощь роддомам — это помощь самым молодым: тем, за кем будущее. И, знаете, от людей в Косово и Метохии можно часто услышать «Будет лучше! Бог даст!». Это — та самая надежда, которая у всех у них есть. Кроме того, от сербов можно услышать «Ничему не конец, пока совсем не конец!». А конец не настанет, пока хотя бы один серб остается в Косово. Так думают все. И это вселяет надежду в меня самого: что все мы совместными усилиями сможем улучшить их положение, пока не пришло доброе время.
А как поступает государственная помощь в Косово?
Я не могу говорить о каких-то технических моментах, но государство делает все, что в его силах, чтобы помочь своим гражданам, использует любые возможности, прежде всего, дипломатические. Хотя оно регулярно сталкивается с серьезным противодействием с приштинской стороны.
Как работают сербские государственные структуры и учреждения в Косово — на севере и по анклавам? Например, школы и больницы: кто там работает, сербы? Или этот вопрос зависит от решения приштинских властей?
В Косово все школы и медицинские учреждения в местах компактного проживания сербов по-прежнему функционируют в рамках сербской системы образования и здравоохранения. Это имеет огромное значение, поскольку без школ, поликлиник и больниц на севере Косово сербскому народу было бы крайне тяжело выжить, причем не только из-за наличия или отсутствия рабочих мест. Они, конечно же, тоже важны. Но дело в том, что если вы не можете отправить своего ребенка учиться или лечить его, то вопреки огромной воле, желанию и храбрости вы не сможете остаться. И вот благодаря этим школам, больницам и поликлиникам народ может выжить. Что еще имеет огромное значение для сохранения присутствия сербского народа в Косово и Метохии, так это церкви. Там, где остались церкви, остались и люди. А там, где храмы разрушены, народ ушел. Тут выстраивается своего рода вертикаль, удерживающая сербов. Если больницы и школы – это соединяющая горизонталь, то церкви – та самая вертикаль, связующая с Богом через священников и монахов, — удерживающая, помогающая выжить сербам, которые там, на юге, являются очень верующими людьми.
А каким видят сербы свое будущее? Верят ли они в то, что Косово вернется — в полной мере или частично — в состав Сербии, или они готовятся к роли национального меньшинства в самопровозглашенном государстве с сомнительным международным статусом? Как они видят себя через пять-десять лет?
От сербов сложно добиться ответа на вопрос, что будет через пять или десять лет. Гораздо проще получить ответ на вопрос о том, что будет завтра. А когда они говорят «завтра», это на самом деле может означать «через сто или тысячу лет». И в этом случае они думают, что завтра Косово снова станет тем, чем оно всегда было, — составной частью сербства, Сербии и ядром сербского самосознания. Они понимают, что своим присутствием в Косово и Метохии олицетворяют надежду для всего сербского народа. Потому что самосознание каждого серба на свете, не только живущего в Сербии, вращается вокруг косовского завета. И этот завет жив потому, что живы косовские сербы, остающиеся на юге.