Роман в стихах, роман года, получивший самую престижную в Сербии премию журнала НИН, роман без единой прописной буквы, без единого знака препинания, без стройной структуры, с постоянными скачками во времени, переходами от взрослого к детскому и подростковому лирическому «я» очаровывает частым использованием фольклорных речевых оборотов, обещает волшебную сказку — но это не она. Милена Маркович, автор пьес и сценариев к фильмам, создала поэму о сорванном, вечно незавершенном взрослении. Сильная, не имеющая аналогов на наших языках, величайшая книга о женственности, о материнстве, дочерстве и сыновстве, о детях, рожающих других детей, о семье (конечно, дисфункциональной) о беспорядочных связях, о больном ребенке…
и дети сделали детей
и уехали жить к родителям
а страшная молодая любовь
упала как град на агнца
прошла быстро
беременность быстро кормление
прошла быстро
растянула мне грудь и живот прошла быстро
пришел к нам сын не такой как другие люди
мы не создали человека
это нас обоих убило
С одной стороны, детство – это способность безгранично доверять миру, верить в себя и себе, мечтать на полную катушку; это ощущение своей силы и исключительности. С другой стороны, это царство страхов, непонимания, это ощущение неприкаянности, брошенности и одиночества… Быть ребенком — все равно что быть оголенным нервом: насколько всепоглощающа радость бытия, настолько же остро унижение, болезненно пренебрежение, удущающа невозможность поменять что-то в мире, где у тебя нет права голоса. Это период, когда ты видишь и понимаешь гораздо больше, чем думают взрослые: считываешь малейшие перемены в лице, ловишь взгляды, слышишь разговоры. Во «взрослой» жизни эти колкие занозы будут всплывать в памяти, ранить, вынимать на поверхность ворох горечи и сомнений. Дети – это не про возраст, не про стадию развития, нет. Здесь речь идет о по-детски тонком восприятии себя, родителей, семьи, мира, своего места в нем. Такие-то события вдруг выкручивают в восприятии взрослого контрастность до максимума: смотреть больно, а не смотреть не получается, – и вот он снова ребенок, растерянный и потерянный.
сто тысяч миллионов дней
сто тысяч миллионов ночей
с тех пор как меня вынули из маминого живота
я все хочу вернуться туда
сто тысяч миллионов дней
с тех пор как я вдохнула на чужих руках
я все боюсь ночью
верчусь кручусь потею и вижу сны
сто тысяч миллионов ночей
с тех пор как звезды меня залили
я все думаю что мне нужно быть
в другом месте
сто тысяч миллионов стонов
все выходят под звезды и солнце
слабые человеческие дети
сломанные заплаканные яростные
шатаются дрожат прыгают
ошеломленные потрясенные потерянные
и все хотят всё
кричащие человеческие дети
и все хотят быть в другом месте
и все заслужили
Взрослые… А их как будто и не бывает. Взрослые – миф. Как в том меме: страшно не то, что мы взрослые, страшно, что взрослые – это мы. Мы говорим другими словами, на смену сказочным помощникам приходят алкоголь, наркотики и секс, нас заботят другие вещи, мы больше не боимся старого колодца в деревне, но все еще верим в любовь, у нас проблемы иного уровня, но суть от этого не меняется. А родители, конечно, боги для своих детей. Жестокие в своей невнимательности, страшные в необдуманности, это они только со стороны – просто люди. Для ребенка они пример. Единственный возможный, импринтинг, код с ошибками, искривленный идеал, с которым мы все время сверяемся «похож-непохож»; колея, с которой невозможно свернуть.
и я хуже всех в школе я наконец-то первая в списке
мама я курю и перед тем как поджечь облизываю сигарету
как ты мама делаешь
видишь я кое-чему научилась так же убираю волосы за уши и
машу руками
ты говорила что была самой красивой так вот я нет мама
Человеческие реакции как будто тоже не зависят от возраста. Обижают? Плачь или дай сдачи. Страшно? Закрой глаза руками, спрячь голову в песок, беги! Страшно, но интересно? Смотри во все глаза, адреналин приятно щекочет нервы.
один странный человек зовет меня и подругу стать
моделями на стрижку в настоящем лондоне
начинается война и все наши люди сидят и
смотрят новости а я говорю мама сейчас когда началась война
можно я останусь в лондоне и буду
моделью на стрижку
что тебе в голову взбрело говорит она корова тупая
сейчас я постоянно пишу и никого не люблю
не умею учиться мне тяжело я плохой ученик
назад пути нет
я просто хочу в город танцевать всю ночь
пока там где-то рядом далеко стреляют погибают хватают
детей за грудь и бегут
Нас ранят, нам больно. У нас появляются дети, мы начинаем ранить их, и так по кругу, выхода из которого нет. Можно разве что на время вспомнить о вере в волшебное, написать настоящую сказку и прятаться в ней от того ада, который другие.
жила-была одна девочка
красивая и гордая
быстрая и улыбчивая
с длинными волосами и белыми руками
и думала эта девочка
я лучшая и самая красивая
здесь нет никого для меня
где тот кто для меня
однажды подарили цветы девочке
она бросила
во второй раз подарили ей песню
она бросила
в третий раз подарили ей кольцо
она бросила
а однажды пришел ветер
и ветер ее так обнял
что она не могла дышать
и ветер поднял ей юбку
и ветер поднял ей волосы
и ветер повернул и перевернул
и не знала девочка
что с ней происходит
и тогда ветер ее поднял
и унес далеко далеко
ее больше не видели
ни мама ни папа ни брат ни сестра
она стала ветряной королевишной
там в облаках
и единственное что она любила
были дети
дети что бегают и прыгают
дети что смеются
дети что не плачут
а теперь спи