В начале 1920-х годов огромный поток беженцев из России хлынул в Королевство сербов, хорватов и словенцев — будущую Югославию. От советской власти бежали белые офицеры, казаки, священники, интеллигенция. Центром притяжения белоэмигрантов стали, разумеется, крупные города королевства, особенно Белград, Нови-Сад, Загреб.
Многие русские эмигранты уже были известны своими талантами на родине, но продолжили карьеру и в Югославии. Офицеры и солдаты армий Деникина и Врангеля делились боевым опытом с королевскими войсками. Принимавший отречение Николая II депутат Госдумы Василий Шульгин занимался творчеством, живя попеременно в Белграде, Дубровнике и Нови-Саде. Архитектор Николай Краснов проектировал новые здания в Белграде («Балканист» уже писал о работах Краснова в сербской столице). Александр Медведев вообще руководил всем строительством в Нише после освобождения города в 1944 году.
Ещё один известный русский архитектор — Андрей Клепинин — выбрал для жизни не столичный Белград, не приморский Дубровник и даже не тихий, но всё-таки административный центр Ниш. Андрей Николаевич поселился в Боре — провинциальном и тогда мало кому известном посёлке в 270 километрах к востоку от Белграда.
Однако же экономическое значение Бора уже в то время было очень большим. В начале XX века у горы Тилва-Рош в окрестностях тогдашнего посёлка Бор были найдены крупные залежи меди. Их разработка началась ещё до Первой мировой войны. В освоении богатств основную роль поначалу играл французский капитал. После победы союзников в Первой мировой развитие городка продолжилось, объёмы добычи меди только возрастали, местность интенсивно развивалась, многие люди переезжали жить сюда.
В период между двумя мировыми войнами в этом городе поселилось даже очень много немцев. А русских белоэмигрантов здесь было несколько сотен. При этом население Бора в середине 1930-х едва достигало пяти тысяч человек.
…Андрей Николаевич Клепинин родился в Екатеринбурге в 1871 году, его отец был председателем земской управы города, а также вёл очень активную общественную жизнь. Помимо Андрея, у Николая Клепинина было ещё шестеро детей!
В 1890 году Андрей Клепинин закончил гимназию в Екатеринбурге и уехал учиться в Петербург, где закончил Институт гражданских инженеров (ныне СПбГАСУ). После этого Андрей Николаевич переехал на Кавказские минеральные воды, где спроектировал ряд сооружений, в том числе Главные нарзанные ванны в Кисловодске, а также ещё много зданий. С 1905 по 1907 годы Клепинин был главным архитектором Кисловодска. К тому моменту он женился, у него родилась дочь Татьяна, а после неё два сына — Николай и Дмитрий.
В 1907 году Андрей Николаевич переехал работать в Одессу, где его и застало лихолетье революции и Гражданской войны. В 1920-м Клепинин с семьёй отплыл из Севастополя на пароходе «Лазарев», добрался до Стамбула, откуда переехал в Королевство сербов, хорватов и словенцев и поселился сначала в Белграде, а примерно в 1928 году — в Боре. К тому моменту он овдовел (в 1922 или 1923 году).
Почему Андрея Клепинина занесло именно в Бор — неизвестно. Возможно, ему уже просто не хотелось уезжать куда-то ещё, или хотелось спокойствия в относительно тихом (пусть и с фабричным шумом) уголке Сербии, столь похожем на многочисленные уральские заводские посёлки, которые он видел в детстве. Но и в маленьком Боре наш герой не остался без работы. Андрей Николаевич стал архитектором «Французского общества Борских рудников», которое в те годы владело месторождениями меди.
Клепинин спроектировал в Боре больницу (открыта в 1933 году), церковь святого Георгия и ряд объектов поменьше. Построил он дом и для себя. Андрей Николаевич был одним из самых активных русских эмигрантов, он даже занимал должность дирижёра русского церковного хора, основанного в Боре в 1923-м. Хор быстро приобрёл большую популярность, хотя церковное пение не очень свойственно для сербских храмов. В июле 1938 года хор участвовал в торжественном открытии электролизной мастерской на руднике. Тогда на открытие в Бор приехал даже премьер-министр Югославии Милан Стоядинович.
Как можно судить по документам, хранящимся в архиве и библиотеке Бора, в 1930-е годы в посёлке существовала и официально оформленная «Русская колония», и местное отделение Союза русских офицеров, и даже казачья станица!
Правда, в 1920-е годы все дети архитектора Клепинина уехали жить во Францию — всё-таки сияющие огни многоголосного Парижа привлекали русскую эмиграцию больше, чем заводские трубы и медные горы Бора. Сыновья звали отца к себе в Париж, и он даже приезжал к ним, но вернулся в Югославию. Вроде бы собирался в конце 1930-х к детям снова, однако хотел сначала закончить храм святого Георгия в Боре. Но храм был освящён в 1940 году, когда Францию уже оккупировали немцы.
Вслед за захватом Франции немцы овладели и французским имуществом в Европе, в том числе и медными рудниками в Боре. В 1940 году они стали принадлежать Германии, а весной 1941 года Югославия была захвачена немцами, которые появились в Боре уже с оружием. Для работ на медном руднике гитлеровцы сгоняли сюда тысячи заключённых и военнопленных. В Боре и его окрестностях действовали партизаны, городское подполье часто устраивало акции саботажа.
Самого Андрея Клепинина всё это не коснулось — он по-прежнему жил в посёлке, в своём хорошем большом доме. Правда, в годы войны часть его он уступил местной школе.
3 октября 1944 года в Бор пришла свобода — город освободила Красная Армия и партизаны Тито. Немцы отступали, успев перед отходом повредить часть шахт. Андрей Николаевич Клепинин получил новость о смерти младшего сына Дмитрия. Дима (как его все называли) стал во Франции православным священником и богословом. В годы Второй мировой войны он помогал укрывать евреев, в феврале 1943 гола был арестован гестапо, заточён в Бухенвальде, где и умер в 1944 году.
После получения горькой вести Андрей Николаевич заболел и слёг в больницу, но нашёл в себе силы оправиться от потери. Именно тогда он написал в своём дневнике строки, которые дошли до потомков:
Мы тоскуем и плачем о наших любимых, когда они уходят на тот свет, но, по сути, мы жалеем себя, а не их. Если мы по-настоящему уверены, что жизнь нашего ушедшего была такой, что не стоит сомневаться в его спасении и что он примет вечную жизнь от Бога — тогда нужно ощущать и вкушать не огорчение, а радость.
Первое время после прихода к власти в Югославии коммунистов Андрей Клепинин ещё оставался в Боре — по крайней мере, в 1945 году он значился среди местных жителей иностранного происхождения с описанием: «Гражданин старой России, 74 года, среднего телосложения, светловолосый, овальное лицо, темные глаза». Однако чуть позже он всё-таки уехал во Францию к дочери и внукам. Там Клепинин и умер в 1954 году.
Возможно, архитектор так и не узнал о смерти и своего старшего сына. Николай Клепинин, участник Гражданской войны на стороне белых, в 1937 году вернулся в СССР вместе с со своим другом Сергеем Эфроном (мужем Марии Цветаевой), где спустя два года его арестовали, а летом 1941 года расстреляли вместе с женой на подмосковной Коммунарке. Там же в октябре 41-го был казнён и Сергей Эфрон.
В Боре согласно переписи 1948 года насчитывалось 164 русских, что составляло почти 1,5% населения города. Сейчас в городе их осталось менее двух десятков. Возможно, и среди новой волны русских эмигрантов найдётся кто-то, кто захочет поселиться в этом месте.
Андрей Клепинин в 1996 году стал почётным гражданином Кисловодска. В Боре же о жизни и работе Андрея Николаевича ничто не напоминает. Но самая главная память об архитекторе — возведённые по его проектам здания. Дома, которые построил Андрей Клепинин — «Гражданин старой России»…
Автор благодарит за поддержку при подготовке материала сербского историка Милоша Петровича и этнолога Александра Репеджича, а также библиотеку города Бор.