День народного единства объединил русских и сербов тёплым осенним белградским вечером на праздничном открытии бюста Евгения Примакова в Русском доме. Подробности — в репортаже Катарины Лане.
Русский дом сиял огнями трех цветов. К парадному входу съезжались машины с дипломатическими номерами. В холле толпились журналисты, просачиваясь со своим оборудованием вниз — в зал, где располагался бюст Евгения Максимовича, накрытый шелковым полотном. Соседнее помещение кинотеатра было переоборудовано в банкетный зал: в мерцании свечей на столах мягко сияла посуда, бесшумно сновали официанты: после торжественной церемонии тут пройдет праздничный ужин.
Операторы выстроились в линейку напротив пока ещё скрытого бюста и разматывали свои бесконечные провода. Главное не угодить в эти «капканы», когда начнётся мероприятие и все будут бегать за высокими гостями.
На стенах висели фотографии с изображением Евгения Примакова: вот он за работой, вот он с молодым Владимиром Путиным. Пока я разглядывала фото, рядом со мной поставили стол и за ним устроилась переводчик с огромной чашкой фруктового чая: переводчики-синхронисты без питья не могут.
— Дайте, пожалуйста, программу посмотреть, — обратилась я к ней.
— Берите! А у вас ручки нет? Я свою в сумке забыла, а карандашом стенографировать неудобно.
Мы, две русские женщины, все это время между собой разговаривали по-сербски.
Сердце русского человека особенно восприимчиво ко всему сербскому. И Примаков не был исключением, он тоже любил Сербию.
Я заметила, что операторы побросали штативы и вздернули камеры на плечи. В зал тигриной походкой вошёл Посол России в Сербии Александр Боцан-Харченко. Вместе с ним был бывший премьер-министр России Сергей Степашин. Сейчас он возглавляет (я по пути глянула в бумажку) Императорское Православное Палестинское общество (о чем только не узнаешь на нашей работе). Степашина я последний раз видела по телевизору сто лет назад, когда он ещё управлял правительством. С тех пор он вообще никак не изменился, что меня особенно поразило. Мы стали фотографировать, как они с послом разглядывали фотографии.
Александра Боцана-Харченко сопровождала супруга. Она оказалась изящной и настолько деликатной, что после рукопожатия с ней ещё долго казалось, будто у меня в руке птенчик.
Рядом с дипломатами стоял седовласый отец Виталий Тарасьев — настоятель русской церкви, потомок белогвардейцев. Мне кажется, что отец Виталий с его пронзительными чёрными глазами — из тех священников, которые не просто «батюшки» , а настоящие «воины Христа», поэтому я его трепетно побаиваюсь.
Приехала Элеонора Митрофанова — глава «Россотрудничества», которое управляет Русским домом, а с ней рядом скромно держалась Ирина Борисовна Примакова, вдова Евгения Максимовича. Они были обе в очках и похожих костюмах, что совершенно сбило с толку некоторых журналистов, которые приняли одну за другую. Директор Русского дома Надежда Кущенкова хлопотала возле гостей.
Гомон в зале достиг апогея, и фотографы защелкали затворами. Сутулясь, как все высокие люди, и поблескивая очками, в зал зашёл президент Сербии Александр Вучич в обществе министра обороны Александра Вулина и министра иностранных дел Ивицы Дачича.
У бюста все это время нерешительно топтались юноша и девушка в сербских народных костюмах. Они зачем-то то и дело переставляли огромную корзину с цветами, не находя ни ей, ни себе места.
— Эх, молодость! Эх, красота, — вздохнула, глядя на них, переводчик. «Народные топтуны», увидев президента, наконец замерли.
Прозвучали гимны наших стран, и Ирина Примакова сдернула шёлковое покрывало.
Бюст работы архитектора Андрея Тертышникова, слава Богу, оказался простым, классическим и, главное, похожим на Евгения Максимовича.
Слово взял посол России Александр Боцан-Харченко. Из уважения и любви к Сербии, которая чтит память русского дипломата, он говорил на сербском языке. Александр Аркадьевич вспоминал своего коллегу, с которым они вместе работали над Дейтонским соглашением, положившим конец гражданской войне на Балканах, над резолюцией Совбеза ООН 1244, которая и сейчас гарантирует Сербии её суверенитет и территориальную целостность.
«Мне выпало счастье и удача работать с Евгением Максимовичем в МИДе, когда он возглавил министерство в 1996 году. Югославское направление во внешней политике России было самым трудным в те годы. Деятельность Примакова была пронизана заботой и беспокойством об интересах сербского народа и отношениях России и Сербии. Евгений Примаков предлагал разные варианты решения косовской проблемы мирным путем, но Запад с самого начала готовился к военной агрессии», — рассказал Александр Боцан-Харченко.
О нападении на Югославию Евгений Примаков узнал, летя в самолёте в США. В знак солидарности с югославским народом он принял решение развернуть борт над Атлантическим океаном и направить его обратно в Россию. Этот маневр получил название «петля Примакова». Его самолёт оставил реактивный след не только в небе, но и в истории отношений наших стран. Сербы ждали тогда от России, которая сама находилась в состоянии полураспада, любой помощи и поддержки.
Об этом говорил и Александр Вучич, президент Сербии.
«Мы в Сербии искренне ценим то, что сделал Примаков для России и для нашего права на жизнь. Мы никогда не забудем Евгения Максимовича, он останется в наших сердцах навеки», — сказал Александр Вучич.
Сергей Степашин не только работал вместе с Евгением Примаковым, но и дружил с ним. Он с теплотой заметил, что власть не испортила Примакова, который всегда прежде всего заботился о людях.
«В те тяжелые для Сербии времена Примаков для Югославии сделал все, что он мог и что было в его силах. Многие военные знают об этом: он предлагал в Белграде развернуть С-300», — сказал он.
Однако переводчик не расслышала этих важных, пожалуй, для любого серба слов.
Ей на помощь пришёл Александр Вучич, который перевёл слова о ПВО.
«Он предлагал С-300, но его не послушали», — сказал президент Сербии, который весь вечер говорил на отличном русском языке.
После этого высокие гости встали рядом с бюстом для общей фотографии. Ивица Дачич, министр иностранных дел и большой ценитель женской красоты, подозвал к себе поближе ведущую вечера в облегающем бархатном платье.
После фотографии Александр Вучич поблагодарил по-русски хозяек вечера Надежду Кущенкову и Элеонору Митрофанову. Вучич не остался на торжественный ужин, потому что в этот день он провел встречу с представителем Госдепа, с шефом голландской дипломатии, переговоры с македонским и албанским президентами, а день ещё не кончился и впереди были другие государственные дела.
Я заметила в толпе знакомое лицо. Славенко Терзич, бывший посол Сербии в России и читатель нашего портала, тоже приехал в Русский дом.
«Мне выпала честь стать, может быть, последним сербским дипломатом, который встречался с Примаковым. Это было в Центре международной торговли. Меня поразило, как хорошо он помнил многие детали, какие-то мелочи вспоминал про нашу трагедию, про бомбардировки, хотя он был тогда уже очень болен. Сербия и сербский народ ему глубоко благодарны за то, как он символически поддержал нас в беде своим разворотом над Атлантикой. Мы проговорили с ним тогда полтора часа. А сегодня мы видим, как Сербия чтит память этого политика и просто великого человека. Посмотрите, тут почти все руководство Сербии. Мы гордимся, что теперь в Белграде находится бюст этого великого человека», — сказал Славенко Терзич и на прощание так крепко сжал мне руку, что я испугалась, не треснет ли у меня обручальный перстень с камнем.
Грандиозная личность Примакова вызывает сильные чувства, которые трудно скрыть даже дипломатам.
Гости заторопились в банкетный зал, где были накрыты белоснежные столы и на сцене сдержанно блистал подаренный Русскому дому «Газпромнефтью» рояль.
— А я думала, что это будет классический коктейльный приём, — сказала я заместителю директора Русского дома Евгению Демину.
— У нас как в Версале, будет концерт и вкусный ужин, проходите, — пригласил он меня.
На столах стояли тарелки со свежим пршутом, куленом (острая колбаса типа испанской чоризо) и оливками. В отличие от приёмов в российском посольстве, где традиционно угощают икрой, селёдкой, сёмгой и пряным бородинским под водку, Русский дом в этот вечер выбрал европейский стиль. В стаканчиках был сервирован лепестками подсушенный белый хлеб с пряностями, официанты предлагали белое и красное сухое вино.
— Минералку, пожалуйста, — попросила я официанта. Рядом со мной расположились Каричи — большие русофилы, которые ведут семейный бизнес в России, Беларуси и Казахстане.
Надежда Викторовна Кущенкова, директор Русского дома, подняла первый тост за любовь. И правда, все, кто сегодня вспоминал Примакова, отмечали, как он любил жизнь, любил людей, которым служил. Зазвенели бокалы и возгласы «Живели!».
Посол России Александр Боцан-Харченко предложил тост за Ирину Примакову, которая все годы вдохновляла и поддерживала великого политика. Вдову тронули эти слова, она прерывающимся голосом поблагодарила всех, благодаря кому стало возможным установить в Белграде бюст Евгения Максимовича.
На сцене тем временем начался концерт. После заслуженного артиста России Яна Осина, который исполнил песню, написанную для Евгения Максимовича, выступили студенты консерватории с любимыми всеми русскими и сербскими песнями «Катюша» и «Тамо далеко».
Атмосфера теплела. Официанты принесли горячее — индейку с сыром на картошке с грибами, но о еде все забыли, потому что тут на сцену поднялся маэстро.
Пианист Юрий Розум, который уже шесть лет возглавляет жюри конкурса классической музыки «Кустендорф Классик», проходящего летом в Дрвенграде Эмира Кустурицы, сел за рояль, и в зале стало по-настоящему жарко.
Он исполнил бессмертные произведения Рахманинова и Шопена, а после аплодисментов взмахнул руками, как большая птица, и рассыпал из-под своих гениальных пальцев черно-белые ноты, пожалуй, самой красивой сцены из великолепного «Щелкунчика» Чайковского. Звуки рояля птицами взмывали вверх под своды белого зала, обрушивались вниз мощной лавиной, и вместе с ними падало моё сердце. Юрий Розум играл вдохновенно, отдаваясь исполнению всем телом, его руки метались над сверкающей глыбой инструмента, извлекая из него невыносимо прекрасную музыку. Потрясало, как один человек мог написать настолько красивую вещь, а другой так великолепно исполнить.
На большом экране все это время показывали фотографии из жизни Евгения Примакова, маэстро дипломатии. К сожалению, из-за обстоятельств на открытие бюста не смог приехать его не менее знаменитый внук. Журналист Евгений Примаков возглавляет Русскую гуманитарную миссию на Балканах и продолжает дело своего деда — помогает сербам.
Пожалуй, это был самый теплый в моей жизни российский день народного единства в Сербии, когда в Белграде вспоминали и чтили память человека, которого по праву можно считать русским героем югославского народа.