Каждый народ имеет национальных героев, среди которых обязательно присутствует фигура «отца-основателя». В Сербии Нового времени лучше всего на эту роль подходит Милош Обренович. Но при всех его заслугах перед сербской государственностью даже апологеты князя признают, что фигурой он был очень неоднозначной.
Свою независимость Сербия фактически начала восстанавливать в 1804-1815 годы. В 1882 году она была преобразована в Королевство. Почти все это время у власти находилась династия Обреновичей, а лишь 16 лет – их злейшие враги Карагеоргиевичи.
Милош был первым правителем независимой Сербии, поставив рекорд по времени пребывания у власти — 24 года. Но… по рождению он был вовсе не Обреновичем.
Династия по сути началась с женщины – Вишни Урошевич. Первый ее супруг – Мартин Обренович был человеком довольно состоятельным, а вот второй — Теодор Михайлович – всего лишь бедным крестьянином. Когда в 1803 году Теодор Михайлович умер, Вишня обратилась к старшему сыну от первого брака, преуспевающему торговцу скотом Милану Обреновичу, чтобы тот взял в компаньоны своего сводного брата — 23-х летнего Милоша.
Следующие семь лет они вместе шествовали по жизни: сначала как предприниматели, а потом как воеводы начавшегося в 1804 году антитурецкого восстания. Когда грянула очередная русско-турецкая война, они отправились в Валахию, и, заручившись поддержкой командующего Дунайской армии Петра Багратиона, освободили приграничные сербские территории.
Главный вождь восстания Карагеоргий видел в Милане Обреновиче конкурента, сумевшего наладить контакты с российским командованием. Так что когда в 1810 году Милан скончался, пошли слухи, что отравили его именно по приказу Карагеоргия.
Понятно, как на эти слухи реагировал Милош Теодорович, взявший себе фамилию сводного брата – Обренович. И это многое объясняет в дальнейших событиях.
По итогам Бухарестского мира с Россией (1812) Османская империя признала автономию Сербии. Но стоило России отвлечься на борьбу с Наполеоном, как турецкие войска огнем и мечом прошлись по сербским землям.
Организовать эффективный отпор Карагеоргий не смог, а Милош Обренович предпочел с турками договориться. Османы признали за ним звание князя Рудницкого, Пожегского и Крагуевацкого, позволив подмять под себя речные перевозки на соответствующих участках Савы, Дуная и Моравы. И жители юго-запада Сербии были ему благодарны, видя, как турки свирепствуют в соседних районах.
В 1814 году Милош помог подавить выступление Хаджи Продана (воеводы Продана Глигориевича), пойманных участников которого сажали на кол.
А уже 11 апреля следующего года на Таковском собрании он объяви о новом восстании.
В отсутствие находившегося в Австрии Карагеоргия Обренович стал бесспорным вождем движения. И сражался он так, чтобы Сербия не превратилась в выжженную пустыню.
Разбив в июне корпус Ибрагим-паши, Милош отпустил пленного вражеского предводителя и разрешил туркам перебросить подкрепление белградскому гарнизону. Такая тактика выглядела соглашательской, но она приносила плоды. Теперь османам было неудобно сажать пленных на колья, причем по соображениям даже не нравственно-этического, а дипломатического характера. На Венском конгрессе шел передел мира, и солировавшая там Россия вполне могла поднять вопрос сербской автономии. Турки понимали, что заступаться за них другие великие державы не склонны. Но и Милош понимал, что царь Александр I не жаждет воевать с Османской империей ради сербов. К тому же он учитывал позицию географически более близкой Австрийской империи. Странно, но этот выходец из балканского захолустья почти на интуитивном уровне понимал, где следует нажать, а где – пойти на уступки.
Переговоры и боевые действия шли параллельно. Шаг за шагом сербам разрешали самостоятельно взимать налоги, затем оговорили список крепостей, где могли находиться турецкие гарнизоны. Наконец, султанское правительство официально признало подчинявшуюся Милошу Народную канцелярию высшим органом сербского административного и судебного самоуправления.
Ревнуя к успехам Обреновича, Карагеоргий вернулся на родину. Между двумя лидерами начались переговоры о совместных действиях. Но это был тот случай, когда договариваться Милошу не хотелось. Узнав о местонахождении соперника, он подослал к нему убийц. В ночь с 13 на 14 июля 1817 года толком не проснувшийся Карагеоргий был зарезан в своей палатке неподалеку от Смедерево. Его голову отослали белградскому паше, после чего соперничество двух династий приобрело оттенок кровной мести.
В 1819 году сербское восстание завершилось достижением фактической автономии, которую в течение следующих 20 лет Милош пытался зафиксировать в договорах международно-правового характера.
В белградской крепости Калемегдан оставался турецкий гарнизон, но в самом городе жена Милоша княгиня Любица (урожденная Вукоманович) обзавелась небольшим дворцом (конаком). Она имела особые взгляды на то, что лучше для Сербии, и отношения между супругами постепенно разлаживались. В 1831 году Милош занялся строительством собственного дворца в Топчидере (тогдашнем пригороде Белграда).
Во внутренней политике действия князя сводились к тому, чтобы сосредоточить в своих руках власть близкую к абсолютной. Самое крупное выступление оппозиции – Дьков бунт — было успешно подавлено в 1825 году благодаря энергии брата князя Йована, который после этого стал губернатором Рудника и Пожеги. Другой брат Ефрем губернаторствовал в Шабаце, а с 1826 года фактически возглавил правительство Сербии.
Во время греческого восстания и очередной русско-турецкой войны Милош продолжал демонстрировать султану лояльность, что с пониманием восприняли в Петербурге. Николай I не хотел увязывать разрешение более актуальных вопросов русско-турецких отношений с облегчением судьбы сербов. Впрочем, в одном из пунктов заключенного в 1829 году Адрианопольского мира автономия Сербии снова подтверждалась, что было дополнительно зафиксировано султанским указом (хатт-и-шерифом) 1830 года.
В этом указе, среди прочего, говорилось: Обренович должен управлять страной, советуясь со старейшинами. А князь продолжал гнуть свою линию. Население злилось из-за разного рода произвольных и косвенных налогов. Лиц из собственного окружения он мог даже побить, хотя когда требовалось сыграть на публику, изображал из себя властителя мудрого и справедливого. А потом натура бывшего скототорговца брала свое, и, задействовав административный ресурс, Милош «отжимал» чье-нибудь имущество.
Напряжение в стране нарастало и завершилось в 1835 году восстанием. Милошу пришлось согласиться на принятие Конституции, известной под именем Сретенского устава.
Сторонники дальнейшего ограничения княжеской власти объединились в партию защитников Конституции — «уставобранителей», лидером которой стал бывший сторонник Милоша и «первый полицейский Сербии» Тома Вучич. К ним примкнул и Ефрем Обренович. Более того, в пику супругу Любица стала продвигать к власти старшего сына Милана.
Конфликт перешел в новую стадию, и в 1839 году Милошу пришлось отказаться от власти. Однако, его сын Милан, с которым уставобранители связывали большие надежды, умер на 25 день своего правления. Новым князем стал другой сын — Михаил, который находился под влиянием отца, а не матери. Хотя лучше слушал бы маму.
В 1842 году с властью династии Обреновичей пришлось временно распрощаться, а на престол вступил сын предательски убитого Карагеоргия Александр.
Но Милош еще вернулся. Произошло это в 1858 году, когда скупщина объявила князя Александра низложенным. За это время умерли оба брата Милоша и его жена Любица.
Зато о самом Милоше соотечественники стали слагать песни.
Почему это произошло?
Время сглаживает все плохое и вызывает ностальгию по неоднозначным вещам, которые спустя годы могут вызывать положительные эмоции. Милош все-таки был настоящим вождем и добился независимости от Турции, а при Александре Сербия впала в зависимость и от Вены, и от Стамбула. Из-за деспотизма Милоша страдали сотни людей, но были и сотни тех, кто, пользуясь близостью к князю, кормился от пирога власти.
Учрежденные Милошем налоги были высоки, но взимались постольку-постольку, в то время как набравшийся административного опыта у австрийцев Карагеоргиевич взимал их с немецкой методичностью. В общем, когда поддержанная народом скупщина низложила Александра, всем казалось, что вернется «старое доброе время». Но сразу выяснилось, что старое время было ни таким уж и добрым.
Милош вернулся со всеми своими деспотическими замашками. Оппозиционеров пусть и не убивали, но бросали в тюрьму и выдавливали за границу. Уставобранителям снова пришлось встать на защиту закона. Страна стремительно двигалась к новой междоусобице. И только смерть 80-летнего «отца-основателя», настигшая его 26 сентября 1860 года, сгладила чреватую взрывом ситуацию.
Княжеский престол занял уже познавший вкус власти Михаил Обренович. Наследство ему досталось не самое лучшее, а старая распря с Карагеоргиевичами через семь лет будет стоить ему жизни. Но все-таки он получил независимую (хотя и с оговорками) страну, а про его отца народ уже сложил песни.