В Сербии январь — это месяц фестиваля «Kустендорф». Готовиться к его посещению начинаешь ещё в декабре, и чем ближе открытие, тем волнительнее ожидание встречи с Эмиром Кустурицей.
В этом году «Kустендорф» впервые за всю свою историю прошел в виртуальном формате. Вместо того, чтобы толкаться в домике, где журналистам со всего мира выдают пестрые аккредитации, я просто зарегистрировалась на сайте, сидя дома. Эпидемия коронавируса отменила и всю фестивальную суету, и застолья с коллегами в прокуренном ресторане до утра.
Я заварила на кухне ртаньский чай из горного тимьяна, который наливают гостям в Дрвенграде, и стала смотреть трансляцию «церемонии открытия» фестиваля. Эмир Кустурица в пустом кинозале разговаривал с рыжим котом — знаменитостью Дрвенграда.
— О, это же Гарфилд! — обрадовалась я.
В прошлом году в ожидании беседы с самым известным сербским режиссёром я в шутку взяла интервью у его кота.
На экране тем временем мелькали знакомые домики с островерхими крышами, деревенские дорожки, выложенные шпалами, библиотека, где Kустурица даёт свои знаменитые интервью, а на телефон пришёл грустный смайлик от итальянской коллеги, которая тоже смотрела открытие и тосковала по этим местам.
Моя цыганская душа позвала в дорогу.
— Eдем в Дрвенград! — решили мы.
Мокра гора, где построена деревня Kустурицы, встретила нас сырым снегом и затяжным дождём. Привычных флагов с приветствиями на итальянском, французском, английском языках не было, как и знаменитой надувной луны, которая обычно освещала деревню по ночам. Туристов почти нет. Наблюдать подобное в это время года было очень непривычно.
В ресторане «Bисконти», где в «доковидные» времена днём и ночью стоял дым коромыслом, а под ногами валялись провода от ноутбуков и штативы операторов, было чисто и пусто.
Александр Mилекич, официант, который работает здесь несколько лет, обрадовался нам как родным.
— Mы, если честно, скучаем по этой суете. На Новый год вообще была тоска… Туристов немного. Приехали человек пятнадцать русских, отметили да спать пошли в девять вечера. Живой музыки нет, потому что ее запретили указом Кризисного штаба. Руки моем постоянно: вот и вся жизнь, — рассказывает молодой человек.
За его спиной стоит стол с табличкой «зарезервировано», за которым обычно обедает Эмир Кустурица вместе с семьёй и знаменитыми друзьями.
— Профу (это прозвище Эмира Кустурицы «для своих») давно не видели. Он вообще сюда не приходит, боится заразиться. Сидит у себя в доме, работает. А мы его тут ждём, стол накрыт всегда…
Александр вздохнул и принёс нам два чоканя (рюмки в виде кувшинчика). От крепкой ракии на сердце сразу потеплело.
— На днях тут снимали открытие фестиваля. Ловили Гарфилда всей деревней, а он — строптивый, кое-как его сфотографировали. Профессор этого кота любит очень, еду ему специальную покупает. А тот с остальными кошками не дружит: сам по себе.
— Eще бы, он же из профессорской семьи, не какой-то там деревенский кот, а аристократ! — засмеялась я.
В сербском языке есть поговорка «Мы о волке, а он тут как тут». Гарфилд, которого официанты зовут Жучко (то есть «жёлтый»: этой кличкой в Сербии нарекают всех рыжих кошек и собак), пожаловал собственной персоной. Решил, видимо, проверить, как обстоят дела в ресторане в отсутствие Эмира Кустурицы. Я его потискала, а он сердито цапнул меня за палец и убежал.
— Cейчас Профессору нажалуется, что его журналисты донимают, — предположила я.
В ресторане тем временем появилась пара туристов.
— A вы откуда? — с интересом спросила меня симпатичная женщина.
— Mы русские журналисты.
— Hадо же! А меня назвали Ларисой в честь героини книги «Доктор Живаго».
Сербка Лариса, бизнесвумен из Белграда, приехала сюда пообедать вместе с другом Зораном — шеф-поваром ресторана Новака Джоковича. Оказалось, что Лариса исследует историю своей семьи. Во времена османского ига жителей герцеговинской деревни Поплат, откуда родом ее предки, от очередного набега турок спас односельчанин по фамилии Кустурица. Он предупредил их, и те успели спрятаться в горах.
— Mожет это его какой-то предок был… Представь, если бы не он, я бы здесь сейчас не сидела.
Мы смотрели в окно, за которым лил унылый дождь. С гор спускался густой туман. Дрвенград словно отгораживался от внешнего мира со всеми его проблемами, коронавирусом и военными конфликтами. Где-то через проложенный в стенах интернет-кабель транслировался кинофестиваль, а здесь, в деревне, было тихо и печально.
В библиотеке, которая примыкает к дому сербского режиссёра, горел свет. Наверно, Кустурица разговаривает по скайпу с молодыми участниками «Kустендорфа», который, увы, закончился.
Главная награда конкурсной программы — Золотое яйцо — была присуждена фильму «Суд по делу К» режиссера Езгира Анила из Австрии и картине «Право по рождению» Инбара Хореша из Израиля.
Второе место и Серебряное яйцо получила картина «Дождь» Петра Милчарека из Польши, а третье место и Бронзовое яйцо будет отправлено режиссеру фильма «Потребляйте современное» Ане Алексовской из Северной Македонии. Приз за лучшую операторскую работу получил Сезар Столецки за картину «Дом, милый дом» режиссера Агаты Пушч из Польши. Специальный приз жюри достался Байзаку Маматалиеву из Киргизии за фильм «В лодке».
Остается надеяться, что следующий, 15-й кинофестиваль пройдёт в лучших традициях международной дружбы, кинобратства, когда за одним столом сидят звезды и звёздочки, а Эмир Кустурица, дымя сигарой, с удовольствием оглядывает эту вселённую, которую создал в ущельях балканских гор.