«За святой крест и золотую свободу»: как потомки древнего сербского рода отстаивают православие в Черногории
В свете полной луны волны реки Лим, чьё название переводится как «жестяная», отсвечивают тяжёлыми металлическими бликами, словно старые лезвия древних мечей. Наш путь лежит на северо-восток Черногории, в город Беране, жители которого издавна защищали свои земли на границе с Албанией и Косово, отстаивая свободу Сербии и Черногории.
Бетонные отбойники трассы и фонарные столбы расписаны тремя цветами сербского флага. Хотя в 2006 году волей черногорского правительства две страны были отделены друг от друга, местные сербы до сих пор считают Сербию своей родиной.
— Интересно, где здесь можно поесть?
Мы бродим по тёмным улицам города, почти все заведения уже закрыты. В маленьком кафе на одной из боковых улочек сидят двое мужчин и пьют сербское пиво. Лицо одного из них кажется смутно знакомым. Это же Горан Кикович, вспоминаю я.
Живущий в Черногории сербский историк занимается политикой и выпускает журнал «Глас Холмии», для которого пишет статьи о необходимости укрепления российско-сербских отношений. Горан сам не ожидал увидеть нас в Беране.
— Вы на крестный ход приехали? — спрашивает он, заказывая ракию «для братьев русских».
Жители небольшого Беране уже больше месяца дружно выходят на крестные ходы, которые заканчиваются молебнами у стен древнейшего монастыря Джурджеви Ступови. Люди участвуют в народных шествиях в знак протеста против принятого в декабре черногорским парламентом закона о свободе вероисповедания, который угрожает имуществу черногорских епархий Сербской православной церкви. В данном случае — их местному монастырю, который был основан в XII веке.
— Завтра пойдём все вместе, увидите сами, как это величественно. Мы не позволим превратить наш монастырь, который стоит здесь 800 лет, в отель или военный объект, — объясняет Горан Кикович.
Он рассказывает, что на крестные ходы выходят не только горожане, но и жители окрестных сел.
В одном из них, в Кралье, живут наши старинные друзья — потомки древнего боевого рода Васоевичей.
Синим, пронзительно ярким утром мы выдвигаемся к ним в путь. Дорога усыпана огромными жёлудями, дубы здесь растут исполинские, под стать характеру местных жителей, которые разительно отличаются от «курортных» черногорцев. В отличие от тех, кто живет на доходы от туризма на побережье, северяне не гонятся за прибылью, у них совсем другие ценности в жизни.
Из окна небольшого домика Микана Перовича, писателя и хранителя этнографического музея Кралье, видны острые пики горного хребта Комови, на склонах которого сербы сражались с турками и албанцами.
Микан показывает остатки сена.
— Продал три стога, чтобы выпустить монографию, где собрал сведения о всех добровольцах, ушедших на фронты Первой Мировой войны из этих мест.
Микан, несмотря на возраст и только что перенесенную операцию на глазах, через пару часов собирается на небольшой крестный ход, который пройдёт недалеко от Беране в соседнем городке Андриевица.
— Мы просто защищаем свои корни. Церковь в нашей жизни занимает огромное место. В нашем селе Кралье вокруг церкви крутится вся жизнь. Неужели мы позволим кому-то её отобрать?!
Микан рассказывает, что эти красивые горы, окружающие Кралье, буквально политы кровью сербов, защищавших свою родину.
— Мы же здесь веками живём как под прицелом, район приграничный, сколько здесь нашего народу погибло в разное время, страшно представить. Каждая война оставила в этих местах свой след. Некоторые семьи до сих пор не знают, где похоронены их предки. Мой дед умер там, в горах, в 1917 году, а отец погиб, когда мне было четыре года, во Вторую мировую войну. Понимаешь, мы никогда не были оккупантами. Мы всегда были вынуждены защищаться от кого-то, — говорит писатель.
Он рассказывает о том, как его предки однажды спасли мусульманскую семью во времена турецкого ига. Им дали дом в селе, приняли, как своих, и потомки той семьи породнились с местными сербами.
Тем временем в дом заходит Милутин «Хари» Джуркович, сельский художник и председатель местной общины.
— Собираемся, собираемся, люди. Вы про закон говорите? Да какой это закон! — возмущается Милутин.
— Это дискриминация Сербской православной церкви. Она существовала испокон веков, а сейчас эти власти хотят присвоить себе наши церкви и монастыри, которые строили еще Неманичи, наши сербские князья. И эти древние храмы они хотят отдать своей так называемой черногорской «церкви», которую зарегистрировали в каком-то полицейском участке. Мы не позволим! Не бывать этому! Понимаете, вся деятельность властей направлена против православия и против сербов. Против нас, против нашего самого большого в Черногории чистокровного сербского рода, — объясняет Милутин, горько признавая, что для жителей северо-востока Черногории снова настало время испытаний.
Мы спускаемся по горной дорожке к церкви Святого Вознесения Господнего, которая стоит здесь с 1904 года.
— Пойдём, Драгишу навестим, — говорит мне Микан Перович.
Когда в 2017 году Мило Джуканович против воли народа затащил Черногорию в НАТО, Драгиша Джуришич, житель маленького села Кралье, взволновал мировую общественность своим заявлением о том, что готов безвозмездно уступить несколько гектаров своей земли Российской Федерации для строительства военной базы. Тогда мы сидели в его гостеприимном доме, пахнущем свежим хлебом, пили чистую, как слеза, черногорскую ракию и вместе мечтали, как оживёт с приходом русских это красивое село, откуда разъехалась почти вся молодёжь.
Микан внезапно сворачивает к кладбищу, и я понимаю, что навещать Драгишу мы будем не у него дома. Я издалека узнаю добрый прищур глаз и светлую улыбку на эмали фотографии.
Чёрная мраморная плита тёплая на ощупь, золотые буквы сияют на солнце. «Где Лим течёт веками и шумят его потоки, у подножья Комови лежит Кралье, моё село», — написано на памятнике большого патриота своей родины…
Тем временем у церкви Святого Архангела Михаила в Андриевице собирается народ с хоругвями и крестами. Я с удивлением замечаю огромное количество молодых людей спортивного вида. Это местная гандбольная команда. Парни ходили в эту церковь с детства, поэтому не остались в стороне, когда народ поднялся на борьбу против закона, который передаёт права собственности на имущество церкви государству.
В толпе снуют дети, люди постарше степенно курят в ожидании начала, обсуждая последние новости.
— Вера спасала нас в трудные годы и помогла нашему народу выжить. А сейчас мы стараемся сохранить для потомков то, что досталось нам от дедов,- говорит участник крестного хода Деян Вучевич.
Рядом с ним молодая женщина, которая тоже пришла поддержать протест верующих.
— Мы здесь все передаём огромный привет нашей братской России! — говорит Ивана Тайич.
— Понимаете, это наши святыни, — показывает женщина на церковь, освещенную солнцем. — Мы не хотим, чтобы ими распоряжалось государство. Сейчас оно объявило сербов Черногории разрушителями, но за этот месяц, с момента принятия закона, мы показали всему свету, какой сербы достойный и мирный народ. Президент Мило Джуканович заявил, что мы хотим «возвращения средневековья. Но наша мирная борьба — это желание жить в будущем, где чтят предков и берегут веру и традицию.
Батюшка благословляет участников, и крестный ход медленно выдвигается из Андриевицы в сторону села Мурино.
В колонне идет старая гвардия этих мест. Домой они поедут на такси, заплатив вскладчину за поездку со своих небогатых пенсий.
А мы едем в село Виницка в гости к другим потомкам славного черногорского рода Васоевичей.
Семья Саичичей известна благодаря офицеру Александру «Лексо» Саичичу, который сражался на стороне Российской империи в русско-японской войне и командовал Амурским драгунским полком. Он был искусным наездником и фехтовальщиком, и в 1905 году, когда русские войска находились на Сыпингайских позициях в Восточной Маньчжурии, победил в дуэли на мечах японского самурая. Сабля Александра Саичича, которой он одолел японца, сейчас хранится в одном из военных музеев Москвы.
В уютном светлом доме на стене висят резные деревянные иконы и фотография красавца-офицера.
У стола (сербы нас встречают как родных) хлопочут белокурые хозяйка с дочерьми. Самая маленькая дочка листает книжку. Заглядываю через плечо и улыбаюсь. Она читает стихотворение русского поэта Сергея Калужанина, мужа знаменитой сербской поэтессы Десанки Максимович. Они похоронены на семейном кладбище в сербском селе Бранковина. Потрясает, конечно, столь тесное переплетение судеб наших народов…
Глава семьи Радослав Саичич ежегодно организует в этих местах торжественные мероприятия в честь своего предка, прославившего род Васоевичей, а ещё намерен открыть ресторан домашней кухни на горе Еловица. Готовят черногорские сербы исключительно: вяленое мясо тает во рту, а сливовая ракия, которую черногорцы, в отличие от сербов, не держат в дубовых бочках, пьётся мягко.
— За нашу победу! — говорит Радован Саичич, наливая «на посошок». Саичичи всей семьёй собираются на вечерний крестный ход.
— Вы знаете, я много тут протестов видел. Все мы протестовали против членства страны в НАТО, но настолько массовых шествий история Черногории не помнит.
— Мы с соседями два раза устраивали свой крестный ход, сельский. Тут живут обычные люди, мы занимаемся сельским хозяйством, по праздникам ходим в церковь монастыря Джурджеви Ступови. Ну сами подумайте, я тут родился, в той церкви меня крестили, потом я там крестил своих детей. И Лексо Саичич был там крещен. Понимаете, этот закон угрожает всему нашему сербскому самосознанию, которое основано на православной вере, — говорит Радослав Саичич.
В самом Беране толпы со всех улиц стекаются к мэрии. Здесь будет начало шествия. Я смотрю по сторонам и не верю глазам. Тут огромное количество детей всех возрастов.
Люди прибывают целыми поколениями. Молодая женщина ведёт за руку одетую как куклу маленькую девочку и жалуется подруге: «Я не знаю, что с ней делать! Уперлась и все! Надену, говорит, только розовые сапоги. Полчаса уговаривала, но нет, пришлось все-таки надеть розовые!».
Рядом с ними мальчик лет 12-ти несёт большую икону Николая Чудотворца.
— Это кто тебе такую красивую икону дал? — спрашиваю я.
Он в недоумении смотрит на меня.
—Это из дома икона, — говорит школьник. Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что да, многие несут именно домашние иконы: они резные, иногда в рамках. Кто-то берет с собой старинные фотографии предков.
Колонна идёт мимо нарисованных на стенах трехцветных сербских знамен. В толпе развеваются трехцветные флаги из тех времен, когда Сербия и Черногория еще были одним государством.
Молодой мужчина с силой размахивает знаменем. Рядом с ним подпрыгивает мальчишка.
— Папа, папа, дай понесу, — просит он.
Отец передаёт тяжёлое древко. Мальчик, с трудом удерживая в руках флаг, хочет поставить его на землю, чтобы взять половчее.
— Нельзя на землю ставить, ты что! — отец перехватывает знамя и помогает ребёнку махать шелковым полотнищем. Мальчишка в восторге, остальные смотрят на него с завистью.
— Милан, здорово! Не мерзни там! — немолодой мужчина с иконой кричит полицейскому, перекрывшему трассу для участников крестного хода.
Тот в ответ машет рукой и смеётся.
Огромная колонна, скандируя «Не отдадим святыни» движется к монастырю Джурджеви Ступови.
В толпе встречаем нашего старого друга Горана Киковича. Он радуется и показывает широким жестом на бесконечную реку людей.
— Видите, а? Это мой народ! — с гордостью говорит историк.
— Наш народ живёт здесь, на этой земле, со времен Неманичей. Мы не допустим, чтобы монастырь Джурджеви Ступови, который объединяет наших людей восемь веков, превратился в разменную монету в играх властей. Угроза монастырю — это угроза и духовности, и физическому существованию нашего народа. Люди восстали потому, что не хотят быть рабами и заложниками на своей земле, — говорит сербский историк и автор девяти книг.
Он рассказывает, что власти Черногории уже столько раз обманывали народ, что беранцы объявили Мило Джукановича персоной нон-грата в своём городе.
— Его Демократическая партия Социалистов в Беране несколько раз с треском проваливалась на выборах. Правительство ещё во времена коммунизма пыталось уничтожить Сербскую православную церковь. Но она преодолела тогда эти невзгоды. Сейчас нынешние власти снова хотят отобрать у церкви её имущество. С тем же правом они могут отобрать и моё личное! — говорит Горан Кикович.
Он приводит в пример выдержки из нового закона о свободе вероисповедания, которые разгневали народ.
— Пункт четыре: «перед назначением высших духовных чинов церковь обязана оповещать о своих намерениях правительство Черногории». Я это даже комментировать не стану, насколько это возмутительно, — говорит Горан Кикович.
— Пункт шесть: «святыни, составляющие национальное достояние Черногории, без разрешения правительства не могут вывозиться за пределы страны». То есть они могут что угодно провозгласить своим достоянием и выставить в музее Цетинье для туристов!» — поясняет Горан этот пункт.
Он указывает на пункт семь, который «запрещает злоупотребление религиозными чувствами в политических целях» и карает нарушение этого запрета штрафом в 20 000 евро.
— Под этот пункт можно подвести все, что угодно, — уверен историк.
Пункт 15 разрешает регистрацию любых религиозных объединений, если они насчитывают минимум 50 последователей.
— То есть этим пунктом они ставят Сербскую православную церковь в один ряд с любой неправительственной организацией! — объясняет Горан Кикович.
— Пункт 16 гласит, что «в названии церкви не должно быть названий других стран и их государственных символов». Получается, что кроме Сербской православной церкви свое название придётся менять и Римско-Католической? — задается вопросом он.
Кроме того, историк указывает на 21-й пункт, согласно которому государство без суда может запретить деятельность любой религиозной организации. То есть, если правительство решит, что Черногорско-Приморская митрополия Сербской православной церкви угрожает государству, то у него есть право её запретить. А после того, как власти поставят митрополию вне закона, они получат право распоряжаться её имуществом. Это право гарантировано 24 пунктом закона о свободе вероисповедания.
— 62-й пункт объявляет церковные объекты, построенные до 1 декабря 1918 года, а также земли монастырей, если отсутствуют документы о праве собственности на них, «национальным достоянием, которым распоряжается правительство. Все церковные объекты, построенные на народные деньги до 1 декабря 1918 года, это национальное достояние, которым так же распоряжается правительство», — цитирует Горан Кикович.
Он напоминает, что за этот год государственные органы, которые занимаются недвижимым имуществом и землей, должны составить списки объектов и территорий, которые перейдут в государственную собственность Черногории.
Тем временем, колонна крестного хода, в которой участвуют не только беранцы, но и жители окрестных сел, прошла 20 километров и приблизилась к монастырю Джурджеви Ступови. Со звонницы монастыря лился колокольный звон, приветствуя верующих.
Я с интересом смотрела на молодую семью с двумя детьми, которые стойко прошли весь путь.
— Дети не жалуются, наоборот, они с нетерпением ждут воскресенья, чтобы снова выйти на улицу. Мы же их крестили в этом монастыре, ходим сюда на службы, всех батюшек знаем. Мы живём по-православному, для нас естественно, что мы участвуем в защите нашего монастыря, — рассказывают мама и папа Вуйовичи, поправляя на девочках шапки с помпонами.
Мимо нас прошел подросток на костылях с родителями, вдалеке вижу человека в инвалидном кресле. Эта борьба против закона объединила всех местных жителей. И такая история характерна не только для Беране. Крестные ходы идут по всей стране.
После торжественного молебна епископ Будимлянско-Никшичский Иоанникий, владыка с окладистой бородой и добрыми глазами, терпеливо общается со всеми желающими. Кто-то ищет благословения для важных дел, кто-то просит принять на исповедь. Епископ интересуется у подростков делами в школе, те фотографируются с ним. Черногорские сербы сами по себе очень высокие, но он, одетый в простую черную рясу, буквально на голову выше разношерстной толпы, — но не по росту. Ласковый с прихожанами, этот человек с отвагой офицера решительно и отчаянно защищает монастырь, который стал символом всего самого лучшего, что православие воспитывает в людях.
— Корни людей, которых вы сегодня видели на молебне, проросли в эту землю еще во времена средневекового сербского княжества. Мы здесь не представляем себе жизни без православия. Его искра сохранилась в наших душах и, не побоюсь этого слова, в генах, и во времена страшного коммунистического режима. Но даже тогда ничего подобного власти себе не позволяли. В то время отнимали земли, а сейчас хотят отобрать и сами храмы. Вместо того, чтобы принять закон о реституции и вернуть церкви отобранные земли, они хотят захватить то, что осталось. Несмотря на то, что принятый документ называется законом о свободе вероисповедания, на самом деле он угрожает этой свободе и вере. Это опасный удар на православие. Мы были свидетелями подобного на Украине. Люди прекрасно понимают, что происходит, поэтому они и выходят на улицы по всей стране, — объясняет владыка.
Он рассказывает о том, что эта беда объединила людей разных политических взглядов, возраста и социального положения, интеллигенцию и рабочих, стариков и детей.
— Сегодня здесь, в маленьком городке, на протест вышло около 20 тысяч человек. Это огромная цифра для такого города! В Никшиче накануне было 40 тысяч. А в Подгорице мы наблюдали и вовсе более 70 тысяч верующих. Но здесь не цифры важны. Главное, что люди едины в своём сопротивлении этому закону и что от борьбы они не откажутся. Но наша власть, которая вообще не имеет с народом ничего общего, игнорирует это возмущение. Такое поведение правительства нарушает принципы здорового современного общества. Они хотят убить двух зайцев: отобрать у людей свободу веры и захватить церковное имущество, подчинив себе церковь. И это противоречит Конституции, в которой церковь и государство независимы, — говорит епископ Иоанникий.
Невиданное народное единство священник объясняет характером людей, живущих в этих местах. Характером, который ковался в войнах.
— Понимаете, народ тут всегда был готов за веру жизнь отдать, и он отдавал. У вас говорят «За веру и за Отечество», а мы говорим «За святой крест и золотую свободу», — сказал владыка, подчеркнув, что беранцы готовы пойти в борьбе за свои святыни до конца.
На монастырский двор опустилась ночь. В небе сияла огромная луна, которая когда-то так же освещала кровопролитные битвы на склонах горы Комови. Под её ясным светом отправлялся в далёкую Россию воевать с японцами сербский офицер Лексо Саичич. Этим вечером его потомки «воевали» с властями собственного государства, которое ни в грош не ставит мнение народа. Мифическая битва добра со злом происходит в Черногории сейчас, в реальном времени.
Каждый четверг и воскресенье жители Беране будут выходить на крестный ход до монастыря Джурджеви Ступови, пока не будет отменен закон о свободе вероисповедания.
Фото Дмитрия Лане