Мы привыкли говорить о глубоких исторических связях между Сербией и Россией, о традиционных братских отношениях наших народов. Однако среди части сербского общества — и еврофилов, и тех, кто причисляет себя к патриотам Сербии, и разумеется, в сербских СМИ — применительно к России и русским порой используют поговорки Кад нам је то Русија помогла?! («Это когда это нам Россия помогла?») и Тешко је оном кога Кинез храни, а Рус брани («Горе тому, кого китаец кормит, а русский защищает»). При этом в комментариях в соцсетях оппонирующие им русофилы часто оставляют комментарии в стиле Можда Руси нису помагали, али нису ни одмагали («Русские, может, и не помогали, но и не были против нас»), Можда нису помагали, али нас нису нас бомбардовали («Русские, может, и не помогали, но никогда нас не бомбили»). В чем же корни такого несправедливого отношения?
У части сербского общества традиционно существует установка на то, что Россия должна помочь в любой ситуации. Начиная с избавления России от татаро-монгольского ига и ее становления как независимого сильного государства, — со времен Ивана III, — сербы обращались за помощью, поддержкой и защитой сначала к московским великим князьям, а потом, перед лицом османской агрессии, к царям.
Если посмотреть на карту, становится ясно, что реально помочь сербам избавиться от турецкого ярма московские князья и цари не могли никак. В гораздо большей степени можно было бы уповать на помощь Австрии (и к ней тоже ходили на поклон). Тем не менее с определенного момента в Москву стали ездить чуть ли не чаще, чем в Вену, — и помощь там, конечно, получали, например, пожертвования сербским монастырям – и Хиландару, что на Святой горе Афон, и монастырям в самой Сербии. Москва также предоставляла сербам богослужебные книги и отправляла к ним учителей. Здесь можно вспомнить, например, миссии Максима Суворова и других русских просветителей, чья деятельность во многом обеспечила ренессанс сербской культуры в XVIII веке и возникновение славяносербского письменного языка.
Подробнее: Славяносербский язык: эпоха, когда русские и сербы снова стали писать на одном языке
Сербские восстания и восстановление государственности с помощью России
Традиция обращаться за помощью к Москве, как к единственному (на тот момент) независимому православному государству, зародилась в Средние века и прошла через всю историю русско-сербских отношений, преодолев серьезные испытания. Одним из них стало Первое сербское восстание.
Россия его поддержала, оказав повстанцам финансовую и дипломатическую поддержку, периодически присылала свои военные части на помощь Карагеоргию, а также проводила самостоятельные военные операции против турок. Боевые действия Российской империи против османов вылились в целую очередную Русско-турецкую войну (1806-1812). Разумеется, русские войска несли потери в боях. В Сербии погибли русские генералы Егор Цукато, Иван Исаев, Иосиф Орурк и другие. При этом исходившие от русских предложения начать переговоры с турками и установить перемирие сербы встречали негативно.
«Сам я был подвержен опасности сделаться жертвою отчаяния сербов и еле успел сам и посредством приверженных мне мало помалу успокоить умы и оные обратить по-прежнему на прямой путь», – писал в 1807 году российский уполномоченный в Белграде Константин Родофиникин, приехав туда сразу после заключения Россией Тильзитского мира.
Подробнее: Константин Родофиникин — «русский грек» среди восставших сербов
В 1811 году, после победы Кутузова над турками у Рущука и заключения Бухарестского мира и в преддверии вторжения Наполеона, сербы снова оказались «брошенными», несмотря на то что Россия ушла из Сербии не просто так.
Петербург закрепил в договоре с Портой пункты об амнистии всем участникам восстания и автономии Белградского пашалыка, заложив таким образом основы обновленной сербской государственности. Но турки, пользуясь войной России с Наполеоном, проигнорировали договор и в 1813 году подавили сербское восстание. Как бы то ни было, России, набравшей мощи и только что разгромившей Наполеона, достаточно было просто обозначить жесткое давление на Стамбул в ходе Второго сербского восстания (1815-1817). Таким образом она напрямую поспособствовала официальному обретению Сербией автономии в рамках Турции, — то есть окончательному восстановлению сербской государственности.
Затем, в течение последующих десятилетий, Петербург твердо поддерживал братьев-славян: достаточно вспомнить, например, Аккерманскую конвенцию 1826 года и Адрианопольский мирный договор 1829 года, где каждый раз прописывалось обязательство Османской империи соблюдать автономию Сербии.
Независимость в результате русской победы над турками 1878 года
В 1876 году началась сербско-турецкая война, и в Сербию приехало большое количество русских добровольцев — и военных, и гражданских. Кто-то приехал помогать сербам воевать за независимость, — например, генерал Михаил Черняев возглавил сербскую армию, — кто-то прибыл с гуманитарной миссией.
Впрочем, невероятный народный порыв русских споткнулся о то, что мало кто из этих людей, приехавших и моментально получивших какие-то посты в сербской армии, вообще знал, что из себя представляют Сербия и Балканский регион. Да, это был именно народный порыв, хотя Черняев на каком-то уровне был поддержан графом Н.П. Игнатьевым и престолонаследником Александром. Однако в самой Сербии чистосердечные намерения русских были восприняты как должное. Это то, что по-сербски называется узимати здраво за готово.
Черняев пожертвовал огромное количество денег, даже продал свою газету, чтобы помочь сербам. А на него повесили все беды сербской армии, которые случились не из-за русских добровольцев, а из-за того, что человек, только что приехавший в Сербию, никак не мог руководить сербской армией. Возможно, он должен был отказаться от этого предложения.
А может быть, более ценным оказалось дипломатическое давление, нежели приезд огромного количества добровольцев. Так, 31 октября 1876 года именно ультиматум российского императора Александра II остановил окончательный разгром сербской армии. Согласно позиции царя, в случае если Османская империя в течение 48 часов не заключит перемирие с Сербией и Черногорией, то 200-тысячная группировка русских войск в Бессарабии может перейти границу через Прут. Турки не захотели рисковать и отступили. А уже через полгода Россия начала свое последнюю войну с Турцией, закончив ее эпическим разгромом Порты.
Именно итоги этой блестящей победы вернули Сербии долгожданную независимость после 500-летнего перерыва, признанную всеми великими державами, — как бы сербы ни относились к результатам Берлинского конгресса, как бы ни ревновали к Болгарии, которая по Сан-Стефанскому договору должна была стать балканской супердержавой (но так и не стала из-за вмешательства других великих держав).
Вообще, симпатии царской России к Болгарии в те годы во многом могли стать следствием неудачных попыток оказать помощь сербам в их войне с Турцией. Нас не поняли, не оценили, а мы нашу кровь проливали… Славянофильская партия внутри российского руководства, которая за это время стала еще сильнее, чем в 1876 году, не простила сербскому правящему дому того, например, что Черняева из Сербии выгнали и даже отняли орден, который сами же вручили.
Этот исторический эпизод иллюстрирует то, как сербы и русские, явно искренне желая другу добра, не понимают друг друга. А непонимание идет от недостаточного знания. Увы, тогда в России мало кто разбирался в балканских делах. А сербы, в свою очередь, о России знали и того меньше.
Еще одна причина неоправданных ожиданий состояла в том, что когда Сербия в нас нуждалась, нам самим в этот момент было довольно тяжело. Так было, например, в 1812 году, и такое повторилось в 90-е годы. А когда мы приходили на помощь сербам, они не всегда понимали, до какой степени эта помощь России была связана с какими-то жертвами.
Вот такое драматическое несовпадение.
Продолжение следует
Никита Бондарев,
канд. ист. н., доцент РГГУ
Текст – обновленная русскоязычная версия материала Russia Beyond